– Свидетель, кажется, вспомнил о чем-то? – спросил председатель у «капитана».

– Да… но… не знаю… Словно бы мы где-то вдвоем…

– Вы были этим летом в Сенегале? – обратился к Ква-стичу председатель. – Гамбия лежит недалеко оттуда…

– Не помню… Впрочем, возможно… Однако…

– Фолтер! – резко вскрикнул вдруг «капитан». – Фолтер… – пробормотал он через несколько секунд уже снова неуверенным тоном.

Председатель начал быстро перелистывать страницы протоколов.

– В одном из протоколов сказано: «В первой радиограмме от экспедиции, принятой еще покойным радистом, упоминалось о некоем Фолтере, шедшем впереди нее по поручению вождя Мимбини. Фолтер утверждал будто бы, что он – англичанин, и находится в стране Фонги как наблюдатель и друг вождя.» Это показания самого Ламетра.

Обвиняемый встал. Заговорил он, запинаясь, с каким-то странным выражением лица.

– Да, это так… но мне кажется… тут что-то…

– Так было сказано в радиограмме? – председатель с силой хлопнул по протоколу.

– Так. И они просили проверить эти данные.

– Вы сделали это?

– Я был арестован в тот же день, когда мы вернулись на базу.

– Можете сесть.

– Но я хотел бы…

– Позже. – Председатель обратился к свидетелю: – Что вы скажете на это?

Свидетель, заикаясь, ответил:

– Да, это я был Фолтером… Я не хотел говорить об этом, потому что боялся навлечь на себя подозрения.

– Вы были посланы англичанами для наблюдения за экспедицией?

– Нет.

– Но шли впереди экспедиции?

– Да.

– А затем присоединились к ней?

– Мимбини… послал… я торговал с ними…

– Господи… если бы только я вспомнил… – сейчас уже заметно нервным тоном сказал «капитан». – Фолтер! Мы где-то… стояли вместе… Пальмы… палатка и провода…

– Вы знаете господина капитана? – спросил у Квастича председатель.

– 3 – знаю…

– Вы стояли когда-нибудь рядом с ним на какой-нибудь прогалине в джунглях?

– Да… господин капитан относился ко мне очень дружески… из-за моего красивого голоса… и… я пел ему… английские солдатские песенки…

– Как ваше настоящее имя?

– Квастич.

«Капитан», весь дрожа, сделал шаг вперед. Зал замер. Лишь обвиняемый ерзал на своем месте так, что председатель вынужден был сделать ему замечание.

– Я пел ему… – пробормотал Квастич, – я пел ему: «Baby-baby, I love you…»

И тут – то разразилась драма!

– Мерзавец! – крикнул «капитан» и бросился к Квастичу. Одной рукой он схватил его за горло, а другой ударил в лицо так, что только гул пошел.

Понадобилось четверо солдат, чтобы оторвать его. В зале стоял невероятный гам. Председатель стучал по столу, кричал, а затем поднялся с места. Однако прокурору удалось перекричать шум:

– Господин председатель, я предлагаю не прерывать заседания! Свидетель сейчас все вспомнит!

Наступила тишина. Прокурор продолжал:

– Нельзя упустить момент, когда к тяжело раненному свидетелю, судя по всему, возвращается память…

– Постарайтесь успокоиться, – дружелюбно сказал председатель капитану «Мандеру». – Вы что-то вспомнили?

– Да, – взволнованно ответил тот. – Радиостанция находилась в моей палатке! Он как раз пел… этот… этот человек… и вошел кто-то… это был мой друг… как же его звали?…

– Пивброк, – подсказал судья.

– Пивброк! Да, именно так… и он сказал, чтобы я передал радиограмму на корабль… Мы попали в трудное положение… заблудились в глубине тропического леса…

– Что еще он сказал?

– Сказал, чтобы я… не вешал нос… Да… так… а когда мы вновь остались вдвоем с этим человеком… я повернулся к передатчику… а он ударил меня по голове…

Тяжело дыша, он умолк.

– Федор Квастич! Что вы скажете в ответ на это? Будете отрицать?

– Я прошу… – пролепетал он. – Я все скажу… Ламетр невиновен.

– Мне кажется… – взволнованно вскочил с места обвиняемый. – Здесь какая-то…

– Сядьте и не вмешивайтесь, пока вам не дадут слова… Квастич! Как следует понимать ваше последнее заявление?

– Господин председатель… пока я надеялся выйти сухим из этого дела, я не собирался приходить на помощь капитану Ламетру, хоть совесть иногда и мучила меня. Сейчас мне уже все равно не отвертеться, и я не хочу, чтобы из-за меня страдал невинный человек.

– Рассказывайте. Господин капитан, вы в силах корректировать его показания?

– Что… что я должен делать? – испуганно спросил Чурбан.

– Я вижу, что вы не совсем еще оправились?

– Прошу прощения… у меня ранение в голову…

– Пожалуйста, можете сесть, если вам нехорошо. Федор Квастич, рассказывайте обо всем, не упуская малейших деталей.

– Один иностранный агент, с которым я встретился в июне в Гамбии…

– Его имя?

– Мериме… возможно, это псевдоним. Он дал мне десять тысяч франков и обещал еще сорок тысяч, если я справлюсь с заданием. По его указанию я отправился к племени фонги и затем присоединился к экспедиции. Там я, выполняя приказ Мериме, подружился с капитаном Мандером. На одной из стоянок, в месте, известном под названием «Слоновья прогалина»…

– Слоновья прогалина!.. – воскликнул «капитан» тоном человека, которому удалось наконец что-то вспомнить. – Да! Так оно и было… это то самое место…

– Продолжайте показания!

– В палатке я оглушил капитана, а затем установил радиосвязь с «Генералом дю Негрие».

– Что вы передали им?

– Примерно так. «Экспедиция уже в Фонги… все в порядке… Присутствие канонерки вызывает беспокойство у туземцев, возвращайтесь, капитан Мандер.»

Обвиняемый стоял с ошарашенным видом, разинув рот. Казалось, что по временам он с трудом удерживается от смеха… Сошел с ума?

В этом не было ничего удивительного… Невинный человек, чуть было не приговоренный к смерти!

– После этого, – продолжал Квастич, – я дал знак выстрелом из пистолета, из чащи выбежал Мериме и его люди, и прежде, чем кто-нибудь успел даже подумать об обороне, все были схвачены и связаны.

– Кем были люди этого бандита? Европейцы или туземцы?

– Ну… гм… по большей части… негры…

– Из племени Фонги?

– Нет… эти были совсем другими… такими… их привел с собою Мериме. Откуда, я не знаю.

– Что было после этого?

– Негры остались с пленными, а мы сели в ожидавший нас неподалеку небольшой спортивный гидроплан и утром были уже в Гамбии. Оттуда я возвратился в Оран.

Квастич был просто великолепен. Такое и в кино не часто увидишь. Альфонс всего один-единственный раз рассказал ему тогда, на рассвете, в чем состоит его задание, но выложил пианист все, что можно было извлечь из рассказа мадемуазель Рубан, с блеском. Причем так запинаясь, так стараясь увильнуть от ответа на опасные вопросы, как это делал бы и настоящий преступник. Правда, если исключить данное дело, он им обычно и был. Я уже упоминал, что бог не обидел меня разумом, но с Квастичем и мне нелегко было бы тягаться. У него все было продумано. Летом он был в Каире по своим, связанным с контрабандой делам, так что полиция легко могла убедиться, что хорошо известный ей «Доктор», действительно, в интересующее ее время отсутствовал в Оране. Но вот откуда он выкопал этого Мериме, это и впрямь загадка.

Обвиняемый напрасно пытался добиться, чтобы ему дали слово. Ввиду неожиданного оборота, который приняло дело, заседание суда было прервано.

Председатель распорядился взять Федора Квастича под стражу и отложил слушание дела. Однако перед этим защитник обратился к нему с просьбой.

– Я обращаюсь к суду с просьбой освободить моего подзащитного из-под стражи. На мой взгляд, нет никаких сомнений в том, что он будет оправдан.

– С моей стороны возражений нет! – заявил прокурор.

После минутного совещания суд принял решение освободить подсудимого из-под стражи, поскольку нет оснований опасаться, что он скроется до окончания слушания дела.

В этом отношении суд допустил ошибку. В час дня капитан Ламетр покинул здание военного суда.

В четыре часа дня по радио, телеграфу и телефону передавалось уже во все концы Африки следующее сообщение: «Назначена награда в пятьдесят тысяч франков тому, кто передаст в руки полиции или окажет ей существенную помощь в розыске капитана Ламетра. Разыскивается также невысокий, плотный, коренастый мужчина, совершивший ряд преступлений в Оране под именем „капитана Мандера“…»