– У меня есть для вас важное задание. Что вы скажете, если я поручу вам выкурить разбойников с гор? За это полагается повышение в звании.

Дюрье наморщил лоб.

– Но мой гарнизон расположен достаточно далеко от Атласских гор.

– Вы можете попросить, чтобы его перебросили в Бу-Малер. Я с удовольствием все для вас сделаю.

– Благодарю, господин генерал, но Кинибалу…

– Там нечего делать. Даже в случае провокации вы не имеете права выступить против него.

– Если вы не удовлетворены моей службой, господин генерал, то, конечно, можете перевести меня на другое место, но я…

– Об этом не было и речи! Я просто нашел подходящее занятие для вас. Но если вы хотите остаться…

Генерал отошел, оставив Дюрье в скверном расположении духа. Капитану хотелось бы еще раз поговорить с государственным секретарем, но возможности больше не представилось.

Когда Дюрье вернулся в гостиницу, его уже ожидал приказ: шестимесячный отпуск, запрошенный с Рождества, может быть получен немедленно, так как присутствие господина капитана на службе более всего необходимо именно начиная с декабря. Поэтому сейчас, с 11 июня, его освобождают от выполнения обязанностей сроком на шесть месяцев. Явиться обратно в полк Дюрье должен 11 декабря. В гарнизоне уже позаботились о замене, и его преемник уже отправился в путь. Дюрье нервно скомкал приказ. Это был ответ государственного секретаря. Капитана удаляли с опасного места в критический момент, когда им был выработан подробнейший план, разработана операция…

После всего сказанного нам не стоит удивляться тому, что сэр Оливер Йолланд, наследный граф Денхам, председатель контрольного комитета Английского банка, владелец пакета крупнейших научных открытий, президент управляющего совета лондонских бирж, один из главных акционеров государственных железных дорог в Африке, Австралии и Канаде и, наконец, главный директор Объединенного французско-английского треста по переработке и сбыту сырья, впервые в жизни попросил у одного из государственных секретарей нечто такое, в чем ему было отказано. Собственно говоря, можно сказать, что сэр Оливер Йолланд впервые и захотел нечто, чего не получил немедленно. Каким потрясающим влиянием обладал граф, можно представить из вышесказанного.

Самым важным гостем на приеме после государственного секретаря был сэр Йолланд. На свете знали всего пять-шесть человек, с которыми он общался на равных. Говорят, граф родился гением в области финансов и бизнеса, но замкнутый характер и уединенный образ жизни делали для него содержание юмористических журналов загадкой. Газет сэр Йолланд якобы также не читал. Лишь по прошествии многих лет выяснилось, что лорд даже не догадывался о существовании звуковых фильмов. Вполне возможно, что он вообще ни разу не бывал в кино. Танцы, театр, злободневная хроника, уголовные дела, скандалы, спортивные достижения были абсолютно неведомы графу. Он давал себе труд ознакомиться только с тем, что непосредственно связано с его деловыми идеями. Сэр Оливер знал о Шекспире, хотя и не читал его произведений, но когда на одном из приемов ему представили Голсуорси, выяснилось, что председатель солиднейших комитетов смотрел на писателя, не зная, собственно говоря, кто он такой. Писатель?.. Словом, такой… э-э-э… кто редактирует газеты?.. Ах, книги… Да… должно быть, это прекрасно… У полковника Линдберга граф спросил, почему такого молодого человека называют героем воздуха, ведь американские пилоты почти не принимали участия в мировой войне. Ах! О! – удивился Йолланд, когда секретарь довел до его сведения, что этот человек перелетел океан… Даже так?! Смотри-ка… и вправду молодец… И где? Между Америкой и Францией? Только-то? Невероятно! Какой артист! Перелетел?

Сэр Йолланд обладал совершенно лысой, немного удлиненной головой. Вокруг светло-рыжих бровей виднелось несколько крупных веснушек. В правом глазу граф носил массивный монокль, так как едва видел этим глазом. Нос был немного длинноват и доходил как раз до верхней губы, но не криво, а прямо, что придавало лицу графа сходство со скакуном благородных кровей. Сэр Йолланд был костляв, узкоплеч и настолько худ, что если бы обе его ноги сложили вместе, то самые узкие брюки все равно болтались бы на нем. Говорил граф усталым, тихим, дрожащим голосом, постоянно роняя и подбирая свой монокль, как только возникала какая-нибудь проблема. Случалось это редко.

Руки сэра Йолланда не только в прямом, но и в переносном смысле были длинными, они доставали всюду: от королевских дворцов до дальневосточных провинций. Железные дороги, каналы, моря, банки, воздух, небо, вода, цемент и резина – словом, все на этом свете хотя бы частично было собственностью сэра Йолланда. В первую очередь его всегда интересовала нефть. Черт его знает почему. Поиски нефти были его страстью. Есть люди, которые охотятся, хотя им не нужны ни мясо животных, ни шкура. Таким же бескорыстным охотником в отношении нефти был и сэр Йолланд. Деньги, власть, слава были уже не нужны графу. Их было даже слишком много. Отыскать новое месторождение, основать компанию, выпустить новые акции – вот что было подлинной страстью сэра Йолланда.

Губернатор, государственный секретарь и генерал Пелле сидели вместе с сэром Йолландом в маленьком салоне. Граф не любил дипломатической болтовни, уводящей от сути, и поэтому сразу перешел к делу.

– Я прошу вас о небольшой услуге.

– Сэр, – отвечал государственный секретарь, – ваши предприятия принесли такие жертвы ради нашей страны в период падения франка, что мы с готовностью сделаем Для вас все, что в наших силах.

– Да-да… Человек делает то одно, то другое… Словом, я хотел бы попросить об одной услуге, которая,

собственно говоря, даже и не услуга. По моим сведениям, в южной части Судана, у древних лесов, там, где заканчивается пустыня, на земле Урунги… есть нефть.

Государственный секретарь удивился:

– Но это невозможно!

– Звучит достаточно странно, но это правда. Никто бы не поверил, что в этой части Африки можно наткнуться на нефть. Я послал туда людей и арендовал землю. Но теперь, как хорошо известно вашему превосходительству, до окончания срока аренды мне надо подтвердить, что я нашел нефть. В противном случае я теряю преимущества исследовательских прав, а если позже кто-то на том месте обнаружит нефть, я не буду иметь к этому никакого отношения.

– Да, это так. Одно безрезультатное исследование не может обеспечить вечных прав. Если позже кто-нибудь находит нефть, то в прибылях не получит долю искавший ее там же…

– Знаю… То, что связано с нефтью, с вашего позволения, прекрасно знаю. Сейчас обращаюсь с просьбой… Моя аренда заканчивается через несколько недель. Я нашел нефть. Уже успешно проведено пробное бурение. Но тут какой-то разбойник-туземец, этот самый Урунги, приходит со своими воинами, убивает большую часть моих людей, а мне велит передать, что просит за землю пятьдесят тысяч фунтов стерлингов.

– Простите, сэр, Урунги – просто главарь банды, и у него нет прав на такого рода требования, -сказал генерал. – Есть еще независимые племена и территории, но в южной части Судана негритянские племена живут только в лесах.

– И чем мы вам можем помочь? – несколько неуверенно спросил государственный секретарь.

– Дайте мне взаймы небольшое войско. Я пойду туда, повешу этого негодяя и подтвержу свои права. Есть же договор, который я заключил с Французской республикой! В Урунги убиты белые… продолжается вымогательство. Словом, мне кажется, нет препятствий для небольшой карательной экспедиции…

– Дорогой сэр Йолланд, – со вздохом начал государственный секретарь. – Только что шла речь об оккупации не слишком, но важной территории – земле Кинибалу, очень ценной для Франции. Но мы не можем этого сделать. И подавно устранимся от участия в насилии, которого требуют не государственные интересы.

– А почему нет? Ведь это колониальные войска! Они предназначены для того, чтобы можно было проучить негодяев!