Мистер Гуливер потрепал по плечу и загоревшую грубоголосую ефрейтора Изабеллу.
– Я видел, что вы с двумя ружьями на плече. Ужасное испытание в пустыне. Я даже не знаю, как вы это вынесли.
Ефрейтор покраснела и хотела сказать: «Ничего удивительного. Мать в пустыне остается матерью». Но промолчала. Только бросила взгляд на Дюка Росванга. Сынишка валялся на земле и храпел.
После еще одного шестичасового перехода был наконец разбит «большой лагерь». Вдали виднелся оазис Иделес. Изможденное войско было грязным, оборванным, пропыленным насквозь. По карте автомобилиста было видно, какой огромный путь проделала маленькая армия. Оазис Иделес находился на границе с Суданом. Описав полукруг по пустыне, легион дошел до восточной части Сахары, а затем продвинулся глубоко на юг.
Герр Штрудль немного поблек за время пути. Все путешествие он проделал в светло-серых панталонах и цилиндре. Покуривая сигареты «Вирджиния». Как только коляска останавливалась и герр Штрудль протирал носовым платком лоб, неизвестно откуда тут же появлялась «Вирджиния» с длинной соломинкой и начиналось сосредоточенное сопение. Извозчик усаживался на подножку, курил вечную сигарету и читал все ту же старую газету. Повидимому, она служила неисчерпаемым источником информации для невозмутимого австрийца. Иногда герр Штрудль что-то неразборчиво ворчал себе под нос, поглаживая седые пышные бакенбарды, обрамлявшие его красное лицо, и приветствовал графа следующей фразой:
– Ist das aber warm….
Польхон разыскал маршала.
– Послушай, мне надо сказать тебе пару слов…
Маршал перепугался насмерть.
–Пожалуйста, я…
– Заткнись! Взгляни-ка лучше сюда. – И в свете горевшей на коляске лампы раскрыл ладонь.
– Узнаешь?
Маршал в конце концов осмелился взглянуть, затем побледнел и испуганно пролепетал:
– Но это же…
– Заткнись, старый шут! Ни слова! Скажу только, что это было у автомобилиста.
– О Боже мой!
3
Граф выглядел совсем обессиленным. Плечо воспалилось. Щеки запали, на них пылал лихорадочный румянец. Глаза были обведены темными кругами.
Автомобилист и все офицеры собрались в палатке.
– Сэр, – сказал маршал, – вы зря рискуете своей жизнью. Не знаю, почему бы вам не отдохнуть в Иделесе.
– А я знаю, – сказал автомобилист. – Нам надо достичь земли Урунги до начала сезона дождей, иначе мы не сможем войти в древние леса. Если вы, разумеется, не хотите сложить там головы.
– Вот именно, – сказал граф, – таково и мое мнение. Перед палаткой послышался шум и лязг оружия, а затем вошли восемь суровых воинов: Кинг Росванг, ефрейтор Изабелла, Флер де Бак, Кратохвиль, Байонне, Хаубен и Вольфрам. Был среди них и Тоутон (тот, у которого не было пол-лица).
Возглавляла их Анна!
– Что это? – удивленно спросил граф.
– Бунт! – ответила девушка.
4
Первым обрел дар речи человек в комбинезоне.
– Вы стоите во главе восставших?
– Угадали. Мои люди готовы на все. Они не знают пощады, если кто-то стоит на их пути!
Кратохвиль решительно закивал.
– Все так, как вы слышали.
– Именно так, – подтвердил и Хаубен; горн он держал наперевес, как ружье.
Человек в комбинезоне отогнул полог палатки и с удивлением обнаружил, что они окружены собственной армией в полной боевой готовности.
– Восставшие требуют… – начала Анна, но граф перебил ее.
– С бунтовщиками я не разговариваю!
– Но даму вы не можете не выслушать! Я взбунтовала людей, объяснила им, что мистер Гуливер получит свои деньги, даже если вы умрете. Ведь по договору он должен только довести людей до земли Урунги, не важно, с вами или без вас. Поэтому-то сей господин так спешит. Но солдаты могут рассчитывать на жалованье, только если вы будете живы. Поэтому люди восстали. Требуют, чтобы вы минимум неделю отдохнули в Иделесе. Войско желает, сэр, чтобы вы берегли свое здоровье. Если надо, мы заставим вас это сделать!
Черты лица у сэра Йолланда смягчились. Надо же, вот маленькая нахальная ведьмочка! Взбунтовала всех, лишь бы он не ехал дальше больным.
– Хорошо, – сказал граф. – Я не привык прибегать к насилию. В том, что я слышал, есть доля истины. Солдатами управляли отнюдь не дурные намерения, когда они отказались от повиновения.
– Простите, – сказал автомобилист, – я тоже признаю правоту нашей очаровательной мадемуазель Робеспьер.
– Не смейте со мной шутить! – воскликнула девушка. – Достаточно одного моего слова – и на рассвете вас расстреляют!
– Ладно. Хотя я предупреждал вас – лучше не переходить мне дорогу, мисс Милдстоун…
Граф удивился. Что это? Новое имя?! Или у него жар, и все происходящее – лишь болезненная галлюцинация?
– Да! – возбужденно закричала девушка. – Это мое имя! Мисс Анна Милдстоун! Ну и что же? Говорите уж все!
– Остановитесь! – воскликнул автомобилист. – Я не хочу вас разоблачать…
– Прошу вас… Прежде чем вы продолжите, – сказал сэр Йолланд и еле заметно махнул рукой. – Я решил с несколькими людьми на неделю остановиться в оазисе Иделес. Солдаты останутся здесь. Может, так они привлекут к себе меньше внимания. А сейчас прошу оставить меня одного. Выйдите все… – И посмотрел на девушку. – Все.
Мистер Гуливер и Анна обменялись волчьими взглядами.
– Со мной вы разделались, – прошипела девушка, – Но теперь делайте что хотите: граф будет отдыхать!
Человек в комбинезоне не ответил. Он подошел к одному из грузовиков осмотреть шины. Как только мистер Гуливер наклонился к колесу, что-то со свистом пронеслось рядом с его шеей.
Тр-р-р… Ш-ш-ш…
Брошенный неизвестной рукой нож вонзился в шину. Автомобилист мгновенно развернулся с револьвером в руке.
Несколько солдат уже спешило к месту происшествия…
– Что это? Что случилось? Что-нибудь сломалось?
Человек в комбинезоне в одной руке держал пистолет, а другой вытирал пот со лба.
– Тихо! – крикнул он. Все сразу замолчали. – Мне кажется, кто-то бросил в меня нож. Сейчас посмотрим. Ефрейтор! Дать сигнал построиться!
Горн страшно фальшивил, так как у Хаубена дрожали руки, и от нервного потрясения он заиграл вальс из «Фауста»: «Вместо меня цветочек…» Но горн есть горн: люди все равно построились.
Человек в комбинезоне в одной руке держал вещественное доказательство, а в другой – фонарь.
– Чей это нож? Узнает ли его кто-нибудь?
Из шеренги шаг вперед сделал Польхон.
– Моя финка… – И выхватил нож из рук автомобилиста.
Поднялся шум. Послышались выкрики: «Сволочь! Убийца!». Машинист Вольфрам тут же двинул матросу по шее, Кратохвиль выхватил из ножен саблю, а Флер де Бак навалился на Польхона со спины. Казалось, еще минута – и несчастного разорвут на части. Но тут взвыл автомобилист таким голосом, какого солдаты до сих пор не слышали от своих офицеров.
– Ренонс!
Все вытянулись по стойке «смирно».
В одну секунду мистеру Гуливеру удалось вызволить Польхона из смертельно опасного положения.
– Нечего здесь устраивать самосуд! Понятно? Если этот человек бросил нож, его расстреляют, как собаку, убийца ничего другого не заслуживает. Но необходимо провести следствие! В армии недопустим суд Линча. Запомните это!
Польхон сплюнул кровь. Кто-то так сильно ударил его в челюсть.
На крики вышел граф и вопросительно посмотрел на извозчика, уже готового в путь. Герр Штрудль выглядел очень взволнованным и что-то растерянно бормотал себе под нос.
Сэр Йолланд, вздохнув, забрался в коляску. Оттуда было хорошо видно все происходящее.
Человек в комбинезоне стоял перед Польхоном.
– Это вы бросили нож?
– Какого черта мне это было делать?
– Вы утверждаете, что кто-то другой кинул ваш нож в меня?
– Да…
– Где вы были, когда произошло покушение?
– Сидел на телеге. Один. Если вы в самом деле хотите знать, что я невиновен, могу доказать это одним словом.
