1. Конный воин. Начало XV в.

Стоит заметить, что в течение нескольких столетий конные московиты отдавали предпочтение характерным высоким остроконечным шлемам. Шлемы такого типа, возможно, были заимствованы с Востока, однако давно стали неотъемлемым атрибутом вооружения московского всадника в глазах европейцев. Остальная часть вооружения конного лучника соответствует аналогичному вооружению его противников из Золотой Орды.

2. Тяжеловооруженный конник. Конец XV в.

К концу XV в. Московское государство стало играть доминирующую роль в отношениях с небольшими татарскими ханствами, на которые распалась Золотая Орда. На западных рубежах московская армия также создавала проблемы для Польско-Литовского государства. Москва превращалась в мощную державу, из которой вскоре на европейский простор выйдет возродившаяся Россия. Высокий остроконечный шлем этого воина дополнен оригинальной сборной кольчужной бармицей, закрывающей как заднюю часть шеи, так и лицо. Его доспехи состоят из кольчуги и пластинчато-кольчатого бахтерца, а щит полностью обит металлом.

3. Пеший воин. Начало XV в.

Как и в Золотой Орде, самым важным подразделением в армии Московского государства была конница, однако и пехота играла значительную роль даже в полевых сражениях. В ее составе воевали копейщики в тяжелых доспехах и воины, вооруженные боевыми топорами. И опять вооружение пехотинца откровенно смешанного типа, сложившегося под влиянием как Запада, так и Востока, — Руси, Европы и монгольского мира. Однако таким боевым топором и щитом вряд ли пользовались воины татарских ханств, образовавшихся после распада Золотой Орды.

1. Спешившийся стрелец. Конец XV в.

В быстро расширявшемся Московском государстве никогда не было такого большого числа замков и крепостей, как в соседних европейских странах. Тем не менее множество каменных кремлей, или городских цитаделей, постепенно возводилось на месте прежних деревянных, а еще несколько каменных или кирпичных появилось на северо-западе, западе и юго-западе страны. В этих крепостях размещались большие гарнизоны, вследствие чего значение пехоты стало постепенно возрастать. Хотя воин на этом рисунке — спешившийся стрелец, по размерам его лука можно предположить, что он предназначался для использования в пешем строю. Его шлем представляет собой шастинчато-кольчатую комбинацию, как и верхняя часть доспехов для защиты туловища. Гравированные наручи на предплечьях характерны скорее для мусульманского или русского типа вооружения, нежели для западноевропейского.

2. Спешившийся воевода. Конец XV в.

Интересно отметить, что подобные шлемы, популярные у турок-османов на Балканах и Ближнем Востоке, также были очень распространены и на Руси, несмотря на то что до столкновения русских с турками на поле битвы пройдет еще много лет. Эта разновидность шлема, называемая шишак, имела впереди наносник, или стрелку, по бокам — большие крылья, защищающие уши, и в более поздние времена — назатыльник для защиты шеи. Остальные доспехи командира, его металлический щит и сабля также очень напоминают османские. Возможно, это указывает на то, что хорошо вооруженная московская военная элита заимствовала некоторые военные традиции турок-османов, сменивших в Малой Азии православных византийцев.

3. Пищальник. Середина XV в.

Русские с охотой принимали на вооружение огнестрепьное оружие, и существует множество доказательств того, что вскоре это оружие стало производиться в Москве. У этого воина в руках тяжелая пищаль, аналоги которой к тому времени уже были широко распространены по всей Европе. Доспехи, включающие толстую стеганую куртку (тегиляй) и тяжелые сапоги, а также высокий остроконечный шлем с наушами и кольчужной бармицей, относятся к типично русскому типу вооружения.

В 1240-х гг. в Юго-Западной Руси для защиты подступов к воротам строились многоярусные каменные башни высотой до 30 м. Эти башни возводились с таким расчетом, чтобы их защитники могли стрелять по врагам, даже если тем удастся захватить всю остальную крепость. Фактически эти башни служили выполнению одной задачи: стрельбе по неприятелю с дальней дистанции. Похожие башни воздвигались в Западной Руси во 2-й половине XIII в.; упоминаются 15 таких башен, хотя их истинное количество, похоже, было намного больше даже в одном Волынском княжестве. Подобные конструкции возводились в деревнях и временно захваченных городах, предположительно, для отражения набегов монгольских отрядов. Они оказались настолько эффективными в качестве «огневых баз», что в сер. XIV в. стали появляться в княжествах Северной Руси.

Полностью каменные крепости появились позднее, хотя уже в 1259 г. князь Даниил Романович построил из этого материала свой новый столичный город Холм.

В XIII–XVI вв. русские князья вели войны в основном с целью захвата чужой территории, поэтому особенную стратегическую важность приобретали крепостные укрепления. В каждой третьей из 460 военных кампаний, проведенных между 1228 и 1462 гг., русские либо осаждали города, либо их защищали. В монгольский период применялись различные способы защиты территории в зависимости от местных условий; это отражалось и на использовании крепостных укреплений. В годы, последовавшие за нашествием войск хана Батыя, татарские отряды избегали применения громоздкого и тяжелого транспорта и осадных орудий и редко нападали на города. Если отряды были малочисленны, они довольствовались грабежом сельских окраин, но если их численность была достаточной, они могли попытаться взять крепость хитростью или одолеть ее гарнизон в открытом сражении.

На северо-западных и западных границах русских земель, где тевтонские рыцари и литовцы активно использовали осадную технику при штурме городов, ситуация была противоположной. С конца XIII в. здесь особое внимание уделялось возведению фортификационных сооружений и созданию многочисленных камнеметных машин. Вслед за укреплением столичных городов в 1302–1309 гг. жители Пскова и Новгорода построили множество крепостей, особенно вдоль границ. По мере устаревания деревянные и земляные укрепления заменялись более надежными каменными сооружениями. В стратегически уязвимых регионах создавались новые города-крепости, такие как Копорье, Корела, Орешек, Изборск, Ям (Яма) и Порхов.

В период между 1382 и 1426 гг. русские при осаде и обороне крепостей стали наряду с существующими осадными машинами использовать огнестрельное оружие. Крепостные стены и башни строились так, чтобы их защитники могли беспрепятственно стрелять из пищалей, луков и арбалетов, но только во второй четверти XV в. использование огнестрельного оружия привело к реальным изменениям в военной архитектуре. Впервые это проявилось в 1430 г., когда было произведено утолщение стен города-крепости Порхова и последовавшая затем в 1448 г. перестройка Ямгорода.

Во 2-й пол. XV в., совпавшей с образованием Московского государства, артиллерия стала настолько мощной, что теперь пушки могли разбивать каменные стены. Впервые в русской истории это произошло в 1481 г. при осаде немецкой крепости Феллин в Ливонии[24]. Следующим этапом в развитии русской военной архитектуры стала постройка в 1492 г. в Ивангороде крепости строго четырехугольной формы — первого такого сооружения на Руси. Но поскольку русские при строительстве крепостей следовали западноевропейским образцам, Ивангородская крепость без угловых башен уже в момент строительства представляла собой устаревшую конструкцию даже для того времени. Этот архитектурный недостаток стал полностью очевиден, когда шведские войска легко овладели новой крепостью всего 4 года спустя после ее постройки. После этого Ивангород был заново укреплен и модернизирован, с тем чтобы полностью соответствовать современным требованиям ведения военных действий, когда осада крепостей целиком возлагалась на артиллерию.