На лестничной клетке Платон задержался. Где-то, в глубине чьей-то квартиры, звучала приятная фортепианная музыка. Аристократическая душа Андропова была с детства приучена если не к классике, то, по крайней мере, к пианинному звуку. Юноша стоял возле видовой стены, опершись на нее двумя руками. Он слушал мелодию столь знакомую, но все-таки не мог дать ей точного названия. За видовым окном был город. Огромный, раскинувшийся на многие километры, подобный гигантской паутине, оплетающей все большие пространства, он мерно засыпал. Повсюду миллионами разноцветных неонных огней загорались вывески магазинов, бутиков, кафе и ночных клубов. Солнце багровым полукругом выглядывало из-за останкинской башни, возвышавшейся над величественным городом.
— Это вы? — прозвучал за спиной знакомый женский голос, — а я как раз к вам и иду. Хотела пригласить на чай. Все-таки мы теперь соседи как-никак.
Платон резко обернулся, вырвавшись из глубины собственных мыслей и образов.
— Здравствуйте, — машинально произнес юноша, увидев Гумилеву.
— Может, пройдем в квартиру? — сразу же предложила она. Платон, молча, кивнул, отказываться от обещаний данных днем было не хорошо.
Только юноша ступил на порог квартиры, войдя следом за женщиной, как он осекся. Музыка играла из квартиры Гумилевых.
— Простите, — произнес юноша, — а кто это играет?
Алла Игоревна повернулась к нему.
— Это Варенька. Правда, прекрасно?
Андропов оставил свое мнение при себе.
— Проходите, — произнесла Гумилева и тут же добавила, — осторожней тут стоят сумки.
Платон часто бывал в этой квартире раньше при Агриппине Петровне, поэтому он сразу отправился на кухню.
— Варя, у нас гости! — воскликнула Алла Игоревна, отвлекая дочь от музыкально инструмента. Послышались шаги по полу. Вскоре на кухне появилась Варя, в коротеньких домашних шортиках и в серой маечке.
— Опять ты? — невесело спросила она.
— Да, да я тоже рад тебя видеть, — в ответ не очень дружелюбно произнес Платон. Варя сунулась за чашками, чтобы налить чаю. Пока она барахталась с чаем, Платон произнес.
— Очаровательно выглядишь. Еще лучше, чем утром.
Аристократское воспитание родителей заставляло юношу вести себя как следует.
— Комплемент не сработал, — выдала девушка, наливая кипяток в чашку, — ты мне сразу не понравился, поэтому не подмазывайся.
— Варя, ты чего, — удивилась вошедшая на кухню мама. Варя виновато поставила на стол две чашки и, обойдя маму, вышла в коридор.
— Вы не обижайтесь, — произнесла Алла Игоревна, аккуратно садясь за стол, — она характером в отца пошла.
Платон в ответ лишь одобрительно кивнул, мол, чего только не бывает. Юношу подмывало спросить, а кто же отец девушки, если у нее такой невероятно эксцентричный характер.
— Да и не только отец в этом виноват. Она ведь настоящая Гумилева, — произнесла женщина и сделала глоток из чашки, — это ведь я стала Гумилевой только после свадьбы.
Платон тоже сделал глоток из чашки и задумался. Гумилевы. Фамилия была достаточно знакома ему хотя бы лишь потому, что университет, в котором учился юноша — был Московский Университет имени Льва Николаевича Гумилева. Но задумался Андропов не по этому. Как-то ему довелось слышать эту звучную фамилию толи по телевизору толи по радио.
— Позволите один вопрос? — спросил Платон у Аллы Игоревны. Она, молча, кивнула, ожидая интересного вопроса от соседа.
— А Лев Николаевич Гумилев случайно не ваш предок?
Женщина напротив лукаво улыбнулась.
— Нет не мой, — весело ответила она, — но достоверно могу сказать, что Варенька его прапрапрапра… ну в общем, дальняя внучка.
Платон улыбнулся в ответ.
— По записям современников Льва, характер у Вариного деда был ой какой скверный. Вот и ей достался не очень.
Где то в соседней комнате вновь зазвучало пианино. Музыка полилась с длинных струн, натянутых в деревянном корпусе. Отражаясь от белых пластиковых панелей, которыми были обиты стены квартиры, музыка достигла ушей Платона.
— Как я вижу, Варя неплохо владеет инструментом, — произнес Андропов, только первые звуки раздались на кухне.
— Отец в детстве заставлял ее ходить в музыкальную школу. Это была его мечта. Так как сам он не смог научиться играть на пианино, то такая участь досталась дочери, — произнесла Алла Игоревна, — а вы владеете каким-нибудь искусством?
Платон задумался. Под словом искусство он понял обладание, какой либо способностью. В голову ударила мысль о «радаре». Ну, про нее Платон говорить, точно не собирался.
— О да, конечно, — быстро спохватился он, — я тоже иногда сажусь за клавиши, когда бываю у родителей. У нас в кабинете мамы стоит отличное пианино.
— Я вижу, вы очень даже хороший молодой человек, — произнесла Гумилева, — много знаете, интересуетесь музыкой.
Платон стал замечать, что Алла Игоревна стала просто млеть в его присутствии.
— Вот бы нашей Вареньке такую партию…
Андропов понял: он попался. Его пытаются сосватать за соседскую дочку. Юноша сделал большой глоток из чашки и отставил ее.
— Алла Игоревна, можно задать один вопрос, — Платон решил сменить тему, и тут же не дожидаясь разрешения, спросил, — я видел у вас в коридоре стоят сумки… походные, вы куда-то собираетесь на природу?
— Ах, сумки, — всплеснула руками Гумилева, — вы очень наблюдательны, — добавила она тут же. Платон выдохнул: тема переведена, осталось только хорошенько завернуть хозяйке квартиры мозг.
— Нет, конечно же, мы никуда не собираемся. Это Варенька. Они с друзьями решили на пару дней вылезти на природу. В нашем городе сами понимаете долго не протянуть. Хоть и за последние сто лет произошли огромные изменения, но выбраться на природу это все-таки святое дело, — сказала Алла Игоревна и прильнула к чашке. Андропов откинулся на спинку стула, заметив, что музыка в комнате перестала звучать.
— Кстати на счет походов, — сказал он, — я думаю, благоразумно будет сейчас отправиться домой, ведь у меня завтра тоже намечается небольшой походец, а я даже не собрался. Поэтому огромное вам спасибо за чай. Я откланяюсь.
— Да-да, конечно. Я вас не буду задерживать, — пролепетала Гумилева. Платон встал из-за стола, кротко поклонился. Будучи уже у самого выхода, натягивая кроссовки, юноша услышал.
— Варенька попрощайся с нашим гостем, — позвала дочку Алла Игоревна. Варя так и не показалась из комнаты, лишь глухо буркнула.
— Досвидос!
— И тебе всего доброго, — отозвался Андропов, попрощался с Аллой Игоревной и вышел из соседской квартиры.
Соседи ему достались очень милые. Женщина с аристократическим уклоном и девчонка «псих в хоккейной маске». Интересно, а каков сам глава семейства господин Гумилев?
Платон очень быстрым шагом добрался до квартиры. Через сорок секунд он уже ничком лежал на своем диване. Дорогой сердцу диван привычно принял Андропова в свои мягкие объятия. От подушки пахло чем-то свежим и новым.
— Телевизор, — буркнул Платон. Рядом зажегся широкий экран. Из динамиков телевизора были слышны выстрелы и крики. Платон, не поворачиваясь, предположил что, он включил боевик. Продолжительная пальба заставила юношу повернуть голову на звук. Глаза, привыкшие к темноте, обожгло ярким насыщенным светом. По экрану летели корветы, догоняя, по-видимому, группу экстремистов. Платон посмотрел по сторонам и закрыл лицо руками. Указательным и средним пальцами он аккуратно помассировал глаза через веки. Хотелось не собираться, а спать. Просто спать, не раздеваясь, не расправляя кровать. Но надобность собрать сумку, заставила Андропова подняться с дивана и, хорошенько зевнув, начать искать снаряжение. Все самое нужное он сразу же сунул в походный рюкзак. Оборудование на Платона должны были повесить уже возле Университета прямо перед отъездом. В голове вдруг огненно яркими цифрами и буквами вырисовалось уравнение. Непонятно что, и к чему оно вдруг появилось в голове Платона, но юноша быстро отправился на кухню, чтобы сделать на холодильнике очередную запись. Запись получилась размашистой, а не бисерной как обычно.
