— Вы знаете, Артур, сегодня наш профессиональный праздник! — Всемирный день контрацепции[36].

— Не вижу ничего смешного, и давайте прекратим делать вид, что играем в шахматы. По-моему, это выглядит несколько странно. Мне кажется, мы здесь единственные, кто владеет навыками этой высокоинтеллектуальной игры.

— Не более странно, чем ваша прическа. В ваши годы, мне кажется, надо быть несколько скромнее, ну или, если хотите, респектабельнее, — расплылся в широкой улыбке «сержант».

— И так, зачем Вы выдернули главу британской ложи Хранителей в этот богом забытый угол? Не хотите ли Вы, Генри, сказать, что у Вас есть информация, которую нельзя доверить телефону и интернету?

— Да, сэр. В ближайшие дни Владимиру Путину на стол должны положить предложения по развертыванию промышленной разработки месторождения рения на Итурупе[37].

В первый момент, посторонний наблюдатель мог подумать, что турист с неординарной прической моментально превратился в камень или, на худой конец, в манекен из бледно-желтой пластмассы. Прошло около минуты, пока слабый румянец не стал проступать на его скулах. Подрагивающими руками он достал из небольшого кожаного футляра курительную трубку с коротким изжеванным мундштуком и стал набивать ее табаком. Его визави молча ждал и с удовольствием глубоко вдыхал сладковатый аромат дорогого трубочного табака. Наконец, трубка была раскурена, и облако ароматного дыма поплыло над улицей, мощеной булыжником. Оригинально постриженный иностранец взял себя в руки.

— Вы думаете, что русские ведут исследования по составу сплава?

— Не знаю, но, возможно, это причина, почему японцы до последнего солдата бились за Курилы, а Дядюшка Джо[38] — строил туннель с материка на Сахалин. И русские в последнее время буквально зубами вцепились в Курильские острова. Конечно, если бы ельцинская команда просидела еще несколько лет, мы бы добились того, чтобы они отдали их самураям, а те, соответственно, нам.

— О, янки, янки! Нельзя все упрощать. По поводу сахалинского туннеля — тут Вы перегнули палку — этот туннель начали проектировать еще до Войны — русские всегда стремились закрепиться в этом регионе. Вы же понимаете, что только очень недальновидный человек может думать, что Дальний Восток — это только регион возможной добычи полезных ископаемых и морепродуктов. У русских столько территории, что они сами не знают всего, что лежит у них под ногами. Не это главное. Вот, когда японцы побегут со своих островов от извергающейся Фудзи, а китайцы будут спасаться от цунами, которые будут заливать Поднебесную по руслам Янцзы и Хуанхе, слово Дальний Восток станет самым упоминаемым словосочетанием в мире. Сотни миллионов обезумевших от безжалостной стихии наших «желтолицых друзей» ринутся в Сибирь, ну не на голых же скалах Тибета им селиться. Поверьте, Генри, те русские, которые последнее десятилетие находятся у власти, научились, как они говорят, «соломки подстелить». Они «дружат» и с Западом и с Востоком — без инвестиционных «вливаний» соседей им не поднять эти территории, не создать серьезный плацдарм для своих Вооруженных Сил. А мы и рады поучаствовать в их экономическом подъеме, в создании «противовеса» коммунистическому Китаю. Вот, до чего довел вас проект «Преемник». Ваша вера в «говоруна» Бориса Абрамовича Березовского и магию чисел — «К 2000-му году, сменим пьяницу Ельцина на управляемого Путина! И в новом тысячелетии Россия станет „дойной коровой“ Запада на века! Мы сломали Советский Союз, а теперь руками русских сломаем хребет Китаю!». Думаете, я забыл? Нет, я все отчетливо помню. Когда в 99-м мы с Вами, Генри, гуляли в «Богемской роще»[39], я предупреждал — пустая затея. Россия как дикая лошадь. Ее бесполезно запрягать. Мои предки со времен Ивана Грозного, да и я сам пытались впрячь ее в нашу повозку, и что?

— Тихо, вы, тихо! Нас могут услышать. На моем катере мы сможем обсудить все подальше от любопытных глаз и ушей.

— Ок!

Выложив на столик несколько мятых купюр и стопку монет с изображением Святого Иоанна[40], собеседники аккуратно сложили шахматные фигурки в коробку. И, оставив не тронутым пиво в старомодных округлых кружках, стали спускаться к причалу.

Редкие продавцы нежились на осеннем солнце перед сувенирными лавками, расположенными вдоль узких улочек города. Туристов в это время в городе было мало — еще теплое море и не жгучее осеннее солнце выгоняли отдыхающих из города на пляжи «Слынчева Бряга»[41].

Мужчины не спеша прошли к причалу. Англичанин, зажмуриваясь, подставлял лицо теплому осеннему солнцу.

— К сожалению, стало опасно проводить эксперименты с предметами, как с Орлом в середине прошлого века. Нынешняя война просто сотрет с лица Земли всех. Предметы становятся все более опасными. Не правда ли? — Уинсли тяжело вздохнув, посмотрел на панораму береговой линии курорта, — ладно, не будем о грустном. Спасибо Вам, Баркер, за намек на то, что мы предохраняем человеческое стадо от бесконтрольного распространения предметов. Никогда не знал, что есть такой праздник — День Контрацепции. Думаю, надо будет его сегодня хорошенько отметить.

Через полчаса небольшой белый катер со странным именем «Роза» на корме покачивался, стоя на якоре вдалеке от болгарского берега. Яркое осеннее солнце щедро освещало побережье. Разноцветные здания отелей «первой линии» были похожи на гребень гигантского дракона, распластавшегося на берегу. Дракон был странный, похоже, он испытал на себе нашествие детей, привезенных на каникулы отдохнуть на пляжах легендарной болгарской здравницы — его гребень был неровный, как будто часть пластин отломали любознательные детишки, а остатки грозного украшения сказочного чудовища были раскрашены яркими красками без всякой системы.

— Что ни говорите, Генри, а здесь, на задворках Европы, дышится значительно легче, чем на лучших курортах Франции и Испании. Джентльмены сидели в одних шортах, рассматривая пеструю полоску плотно застроенного побережья «Слынчева Бряга».

— Мистер Уинсли, предлагаю перейти к делу, без политесных разговоров о погоде. Здесь мы можем говорить свободно.

— Ок! Генри.

— Итак, по Вашей реакции я понял, что роль рения в предметах для британских Хранителей не секрет. Могу я узнать источник?

Артур Уинсли, наследный пэр, потомственный Хранитель и спортсмен, был готов к этому вопросу.

— Наши ученые отметили следы рения, анализируя предметы при сверхвысоких температурах. То ли в отраженном спектре, то ли в спектре испарений. К сожалению, я весьма далек от премудростей физики. Насколько я знаю, ваша ложа тоже ведет подобные исследования, не так ли? — Артур Уинсли откинулся в кресле, прикрыв глаза. Словно, хотел сказать: «И ты, и я знаем то, что знаем и делиться друг с другом нас может заставить только что-то чрезвычайное». — Думаю, что и наши, и ваши исследователи пользуются одними и теми же методами, так что не это важно. Кстати, а какой предмет исследовали вы?

Подчеркнуто открытое лицо главы американской ложи расплылось в улыбке — неожиданно ему удалось узнать о попытках англичан проникнуть в тайну материала, из которого были сделаны артефакты. Кроме того, он представлял, какое будет лицо у этого престарелого чопорного англичанина, который весьма неудачно пытался изображать панка, когда он сообщит ему свою новость. Выдержав театральную паузу, Баркер с самым невинным видом, сообщил: «Никакой».

Действительно, англичанин замер, сообразив, что проболтался об исследованиях, о которых его заокеанские коллеги не знали.

— К нам попала часть архива Генриха Харрера, — продолжил Баркер. Возможно, Вы помните, был такой австрийский путешественник, альпинист и писатель, обершарфюрер СС, потом был связан с CIA[42]. Наставник и друг детства Далай-ламы XIV. В свое время по его мемуарам даже сняли фильм «Семь лет в Тибете» с Брэдом Питтом[43] в главной роли. Есть серьезные подозрения, что экспедиция 1939 года в Британскую Индию, во время которой он был взят в плен британскими войсками, должна была срочно доставить из Лхассы в Берлин некий артефакт. Этот артефакт экспедиция Эрнста Шефера[44] не смогла вывезти в Рейх, и Гиммлер, по указанию Гитлера, организовал еще одну экспедицию сразу после неудачи Шефера. Так вот, Харрер умер в 2006 и завещал библиотеке Конгресса и Смитсоновскому институту некоторые свои раритеты. Собрание было направлено в хранилище, и его судьба никого не заинтересовала. Слава богу, что МОССАД вовремя прислала нам весточку, что наследие Харрера кое у кого вызвало интерес. Ребята с бульвара Шауль Ха-Мелех[45] плотно присматривали за неким Максом Шмитке, он активно финансировал немецких и австрийских неонацистов. Когда они узнали, что Шмитке проявил интерес к раритетам Харрера, которые предназначались Дяде Сэму[46], сообщили в АНБ[47]. Коллекция сразу попала под особый контроль. Одним словом, наследство Харрера осталось на территории Штатов.