За свою жизнь он получил более 13 миллионов писем. Куда уж до него Бассомпьеру...

Между тем, Валентино, похоже, не был великим любовни­ком. Жена бросила его на следующее же утро после брачной ночи...

Эта неудача не подорвала, однако, его престиж, и, когда он умер в одной из нью-йоркских клиник в 1926 году (ходили слухи, что его отравил один ревнивый муж), несколько сотен поклонниц покончили с собой в надежде соединиться с ним на том свете.

                                                                     * * *

Эта небольшая картинная галерея далеко не полна. Мне бы следовало добавить сюда портреты Ронсара, двух Лозанов, Ретифа ля Бретона, Тили, Мирабо, Ландрю, Генриха IV, Лю­довика XV, Наполеона I, Наполеона III и многих других. Коро­че говоря, всех соблазнителей, чья пылкость и необузданная страсть создала сильной половине человечества весьма лестную репутацию. Но это невозможно. Их было слишком много! Подобно фокуснику, Франция вытаскивает из всех рукавов и карманов властителей сердец...

Жить в обществе трех будущих святых и обесчестить двена­дцати лет отроду юную пастушку на опушке леса, согласи­тесь, куда менее банально, чем надеть штаны наизнанку.

Однако именно эта курьезная черта, достоверность кото­рой, впрочем, не рискуют засвидетельствовать со всей опреде­ленностью, сохраняется в народной памяти о Дагобере. Чис­тая правда, что песенки, рассказывающие о забавной королев­ской рассеянности, были написаны более чем через тысячу лет после смерти этого государя, что вполне может извинить неко­торые допущенные в них неточности.

И все же весьма прискорбно, что из-за этих песенок Дагобер для многих приобретает черты рассеянного комического персонажа, путающего лицо и изнанку.

В то время как существует иной аспект, способный куда в большей мере потрясти воображение читателей.

Я хочу рассказать о его страсти к распутничеству.

Поскольку этот король династии Меровингов был не толь­ко выдающимся политическим деятелем, которого Мишле без колебаний сравнивал с Людовиком XIV, но и достаточно живой и колоритной фигурой, чтобы можно было смело сравнивать его даже с Генрихом IV.

Вот несколько достаточно легкомысленных историй, кото­рыми, как считается, был весьма недоволен по крайней мере один святой из ближайшего окружения короля — святой Элуа.

Однажды, когда Дагоберу было всего двенадцать лет, он в одиночестве охотился в лесах, окружавших Клипиакус (так тогда именовалось то местечко, которое впоследствии получило название Клиши). В тот день он встретил юную пастушку, чей вид привел его в приподнятое настроение, и увлек в чащу...

С тех пор молодой Дагобер почувствовал к этому вкус и стал уже по-новому смотреть на девушек, которые жили во дворце, чтобы прислуживать Хлотарю II — его отцу — или же развлекать его.

Вообще же, надо сказать, Дагоберу было с кого брать пример, поскольку хорошо известно, что любовь к подобным развлечениям была присуща большинству представителей дина­стии Меровингов. Не говоря уже о том, что и сам ее легендар­ный основатель появился на свет при весьма любопытных обстоятельствах, о которых стоит упомянуть.

Клодион, по прозвищу «Косматый», не имел детей, из-за чего жена его была безутешна. Но в один прекрасный день, когда ей посчастливилось прогуливаться по пустынному пляжу, неподалеку от устья Рейна, некий «дух моря» вышел из воды и овладел ею.

По крайней мере, именно такие объяснения она дала мужу, когда девять месяцев спустя произвела на свет сына. Ребенок был назван Меровеем...(начальный слог его имени по-французски значит «море» (прим.перев.)).

Позднее Хлодвиг, чье имя монахи писали по-латыни «Хлодовикус» или же «Людовикус», превратившееся впоследствии во французском языке в распространенное имя «Людовик», вел более умеренную жизнь.

Однако уже его сын Хлотарь прославился необыкновенным развратом. У него было до пяти жен (причем все считались более или менее законными), не считая многочисленных подру­жек на одну ночь. Кроме того, рассказывают, что он получал немалое удовольствие, убивая своих офицеров, у которых были симпатичные жены, чтобы после этого иметь возможность раз­влекаться с их вдовами.

Что же касается Хлотаря II — отца Дагобера, то он имел подле себя в королевской резиденции в Клиши жену — королеву Бертруду, любовницу — светловолосую Сишильду и множество прелестных девушек, искушенных в любовных играх.

И в некоторые дни ухитрялся удовлетворить их всех. И не единожды...

Не удивительно, что подобная наследственность подтолк­нула Дагобера к столь беспорядочным любовным связям, что по сравнению с ними легендарные похождения Генриха IV кажутся наивными шутками.

Когда ему исполнилось двадцать лет, он уже к тому време­ни успел «посетить» (осмелюсь назвать это так) всех симпатич­ных служанок во дворце.

Через некоторое время после этого он был послан Хлотарем в Грир с титулом короля Австразии. А вскоре получил от отца предписание жениться на Гоматруде — сестре Сишильды, то есть сестре любовницы отца...

Уважая отцовскую волю, он подчинился и совершил путеше­ствие из Трира в Клиши, чтобы отпраздновать свадьбу с оба­ятельной Гоматрудой. Мало заботясь о приличиях, он привез с собой и любовницу: юную крестьянку, которую нашел в лесу...

После свадьбы Дагобер не замедлил вернуться обратно в Австразию. На этот раз уже с двумя женщинами, которые сразу же возненавидели друг друга...

В один прекрасный день молодой король, измученный уп­реками королевы, надавал ей пощечин и отправился после этого воевать с саксами. Вскоре благое дело вновь вернуло ему отличное расположение духа.

Годом позже Хлотарь II умер, и Дагобер стал королем франков. Не медля, он перебрался в королевскую резиденцию в Клиши, сопровождаемый только одной Гоматрудой (его лю­бовница умерла при родах за некоторе время до этого).

Святой Элуа, ювелир и казначей его отца, встретил Дагобера со слезами радости.

—   О, мой король! — беспрестанно восклицал он.

И, переполненный эмоциями, больше сказать ничего не смог.

В Клиши тогда жил сводный брат Дагобера Калибер, которого родила Хлотарю прекрасная Сишильда. Опасаясь, как бы Калибер не захотел принять вместе с ним участие в дележе королевского наследства, новый государь замыслил его убить. (Надо сказать, что в семействе Меровингов это не было редкос­тью. Особенно, когда родственники начинали мешать).

Однако святой Элуа и королевский министр Дадон (впо­следствии святой Оуэн) отговорили его от этого. Дагобер от­правил Калибера в Тулузу с титулом короля Аквитании. Прав­да, опасаясь тем самым разрушить единство франкского коро­левства, он все же приказал верному другу убить его. Но это произошло только несколько лет спустя.

В двадцать шесть лет Дагобер почувствовал внезапное отвращение к королеве. Он открылся святому Элуа, который в ответ лишь вздохнул:

—    О, мой король!..

Но в этот раз в его тоне можно было услышать слабые нотки осуждения.

—    Я — государь! — в ярости вскричал Дагобер.— И, поми­мо всего прочего, уже нашел другую женщину. Ее зовут Нантильда. И я хочу на ней жениться.

Об этой Нантильде одни историки сообщают, что Дагобер впервые повстречал ее в Клиши, где она была одной из самых миловидных девушек во дворце.

Другие рассказывают об этой встрече по-иному.

Однажды, когда Дагобер слушал заутреню в монастыре Реюйи, он был очарован голосом одной из послушниц.

- Пусть ее немедленно приведут ко мне! — воскликнул король.

Ему представили Нантильду, обладавшую весьма соблаз­нительными формами.

— Я хочу ее, — сказал Дагобер, не привыкший скрывать свои чувства.

Отослав прочь остальных послушниц, проявлявших, с его точки зрения, излишнее любопытство, он немедленно «женил­ся» на ней. А потом, оправив одежду, привел Нантильду в свой дворец.