— Тед Бенсон, а это — Александр Кессарис.

Парочка, как по команде, взмахнула жетонами:

— ФБР.

Тесная клетушка не вмещала пятерых, да и кондиционер не справлялся с духотой, но Дуг уже ни на что не обращал внимания. Почти мгновенное появление агентов означало, что он сыграл наверняка.

— Глен упомянул о чем-то, кроме перечисленных мной имен?

Кессарис пожал плечами. Бенсон не ответил.

— Прекрасно. Я раскажу о Бреннер и Циммермане то, чего никак не должен был знать. Тогда, возможно, правительство и предпримет какие-то шаги.

Бенсон жестом велел ему продолжать.

— Я не знаю лично ни ту, ни другого. Просто постоянно встречал их имена в списках участников конференций. Они также недавно вступили в ГТНИ. Однако никто из них никогда не представляет статей и не значится среди экспертов. За пять последних лет их работы ни разу не появлялись в журнале, посвященном нейронному интерфейсу. Ученых, занимающихся этой проблемой, слишком мало, и каждый из них на виду. И это значит, что они заняты какой-то секретной работой.

Дуг встретился с Бенсоном глазами и озорно поинтересовался:

— Ну, как у меня получается?

Агент бесстрастно смотрел на него.

— Ладно, будь по-вашему. Но ваша быстрая реакция на звонок Глена подсказывает мне кое-что. Нечто неприятное и неожиданное стряслось с кем-то из них или с обоими. Может, Глену это не понравится, но у меня есть объяснения всех несчастий, случившихся с людьми, которые работают в этой области.

Бенсон пожал плечами:

— Ну прямо-таки конец света. Одна трескотня и бахвальство, и больше ничего. Вы случайно не пишете для бульварных газетенок?

— Хотите подробности? — взвился Дуг, обозленный тупым упрямством агентов. — Прекрасно. Неожиданный удар или сердечный приступ.

Он помедлил, ожидая реакции.

Ничего!

— Как насчет внезапного приступа психической болезни? Странное поведение, возможно, неспособность разговаривать.

Настороженные глаза разом прищурились. Этого намека оказалось вполне достаточно.

— Итак, последнее: внезапный приступ психической болезни. Послушайте, после звонка Глена вы наверняка проверили наши досье. Мы оба работали на разведку и имели допуск. Может, теперь ваша очередь выложить кое-какую информацию?

Агенты переглянулись.

— Они работали над нейронными интерфейсами для управления боевыми системами, — наконец решился Бенсон. — Разные проекты, но и тот, и другая успели многое сделать, во всяком случае, прогресс очевиден. Исследования обоих проводились под грифом «совершенно секретно».

Несколько недель назад Циммерман пытался поджечь АЭС. Мы так и не знаем, почему. К счастью, АЭС уцелела, но сам Циммерман вспыхнул, как римская свеча. Пришлось кое-кому выкрутить руки, но все это дело представили как работу сбежавшего из психушки пациента.

Дуг вспомнил статьи в газетах. Кто-то из участников экскурсии на АЭС набил карманы запаянными, наполненными керосином пластиковыми пакетами. С собой у него была газовая зажигалка. Представив, что могло произойти, Дуг едва удержался на ногах.

— А Бреннер?

Бенсон помрачнел.

— Бреннер выбежала из кабинета, не обращая внимания на вопросы. Сотрудники утверждали, что она выглядела как-то странно. Словно что-то целиком завладело ее мыслями. Она так и не вернулась, и мы не можем ее найти.

— И это все? — осведомился Джим, переодеваясь в вечерний костюм, в котором обычно встречал посетителей.

Дуг принялся теребить карандаши на столе приятеля.

— В основном.

Агентство обладало возможностями, какие Дугу и не снились. И прежде всего немедленно запретило пользоваться шлемами. Большинство исследователей, работавших с нейронными интерфейсами, субсидировалось правительством. Спонсоры поспешили последовать рекомендациям агентства и приостановить эксперименты. Компаниям разослали извещения о том, что всякая оплата работ из частных источников чревата будущим отказом в контрактах. Это означало также, что все усилия по усовершенствованию протеза Дуга откладываются на неопределенное время, и ему следует как можно скорее переориентировать подчиненных на другие направления.

Расспросы членов ГТНИ ни к чему не привели. Люди отмалчивались, что-то неопределенно мычали, но и только. Однако становилось ясно, что исследования по нейронному интерфейсу могут привести к революции в вычислительной технике и многомиллиардным прибылям. Но агенты ФБР получали ответы там, где Дуг и Черил удостаивались только невнятных междометий. Итог был еще печальнее, чем ожидал Дуг: четырнадцать мертвых, восемь спятивших, потерявших память и лишившихся способности говорить, и одна, Шила Бреннер, числилась в пропавших.

Джим заправил в брюки рубашку.

— А если и она решит прямиком разделаться с АЭС?

— Гарантий никто не обещает, но ФБР думает, что охрана обеспечена. Ее снимок разослали по всем АЭС и предприятиям с ядерными установками. Если она попытается повторить акцию Циммермана, ее узнают. Предполагается, что она уже мертва, или страдает амнезией, или каким-то образом обезврежена.

Ресторатор снял галстук с вешалки за дверью.

— Мне это не нравится. Друг мой, вы слишком доверчивы. Эта женщина работала на ЦРУ?

— Сотрудник высокой квалификации.

Джим нахмурился при виде завязанного узла, явно кривого.

— Разве с вас не снимали отпечатки пальцев? И будь она мертва или безумна, разве не распознали бы ее по этим отпечаткам?

Ученый оцепенел. Ему такое в голову не пришло.

— Мне кажется, что у Шилы еще хватает ума скрываться. И что же она задумала?

После ланча в ресторане Джима Дуг сразу же поехал домой и сейчас пытался привести в порядок свои мысли. Вероятно, его старый друг прав: у параноика бывают враги. Жаль, что его не может успокоить даже общение с Черил. Сама она намеревалась весь уик-энд работать над проектом, не связанным с нейронными интерфейсами.

Что если Шила Бреннер действительно скрывается? Вопреки всем заверениям ФБР, дело может кончиться плохо. Несмотря на повреждения, причиненные вирусом его мозгу, Циммерман оказался вполне способен спланировать акцию.

Достаточно ли бдительна охрана, предупрежденная ФБР?

Он вспомнил припадок Боба Чернера при виде рисунка атома. Достаточно ли упоминания о ядре, чтобы Шила последовала его примеру?

Кстати, почему она еще ничего не совершила?

Фэбээровцы дали Дугу номера своих сотовых, и сейчас он поспешно набрал один из них.

— Тед, когда наша приятельница исчезла?

— Восемь дней назад. А что?

— Возможно, ничего. Дайте мне кое-что обдумать, и я перезвоню.

Означает ли это что-нибудь? Многие люди беспечно относятся к компьютерной гигиене. Проще всего поверить, что Шила, ставшая жертвой этой самой небрежности, не позаботилась о новых антивирусных программах. Жаль, что нельзя прямо сейчас обсудить это с Черил.

Восемь дней назад.

Дуг подошел к компьютеру. Какие вирусы преобладали восемь дней назад? Множество сайтов публиковали эти данные, полученные из разных источников, включая Агентство по защите компьютерных сетей.

Память его не обманула: самым назойливым был «Франкенфулз», призыв против биотехнороботов. И, разумеется, удар «неядерника».

С дрожью дурного предчувствия он открыл адресный сайт, пытаясь найти данные о Шиле Бреннер. Она жила милях в десяти от него. Разумеется, ФБР установило слежку за ее домом, но если Шила обитала поблизости, значит, и работала недалеко отсюда, а ведь она исчезла из своего офиса. Вполне возможно, что она и сейчас обретается в здешних местах.

Самой большой биотехнической компанией в округе была «БайоСайКорп».

Бип-бип-бип…

Дуг выругался, отводя от уха трубку, в которой назойливо пищали короткие гудки. Он ведь знал, что телефонную сеть БСК будут на выходных обновлять. Но сколько это продлится?

Он попытался дозвониться Черил по сотовому, но у нее был включен автоответчик. Ее сотовый, должно быть, забыт в сумочке, на столе, пока сама она работает в лаборатории.