Я решил поговорить с Зито, который должен был подсказать, как лучше всего вложить деньги в дело. Он был не только товарищем по команде, но и близким другом с самых первых дней моего появления в "Сантосе". Зито сказал, что сам он намерен завязать кое-какие деловые связи и предложил мне принять участие. Поразмыслив, я обратился за советом к Дондиньо. Но отец не мог сказать мне ничего полезного. Ты уже взрослый, ответил Дондиньо, деньги твои. В бизнесе он ничего не смыслил. Поэтому лучше всего было посоветоваться со знающим человеком.

Зито свел меня со своим компаньоном, испанцем Хозе Гонзалесом Озорисом, которого все звали Пепе Гордо. Мне казалось, что он больше похож на бразильца, чем на испанца. В общем, мы прекрасно поладили. Вскоре я распростился с пансионом доны Георгины и переехал в семью Пепе Гордо. У него был просторный дом, а в пансионе доны Георгины стало очень тесно и шумно. Все как будто складывалось лучшим образом. Из-за моих постоянных разъездов я передал Пепе Гордо все полномочия на ведение дел. От моего имени он подписывал чеки, вносил деньги в банк и снимал их со счета, оплачивал векселя, подписывал контракты на рекламу.

Первое дело, в которое мы вложили деньги, было связано с большим магазином "Санитариа Сантиста", который торговал стройматериалами — трубами, кирпичом, черепицей, лесоматериалами, фанерой, гвоздями и даже сантехникой: туалетными приборами, ваннами и раковинами. Зито разъезжал не меньше меня. Пепе Гордо выполнял все финансовые операции и обеспечивал прибыль, в то время как мы с Зито заботились о поступлении новых средств.

Вскоре мы расширили деятельность нашей компании и приступили к строительству домов с небольшими благоустроенными квартирами, которые затем сдавали в аренду. Каждый такой дом состоял из девяти или десяти квартир. Благодаря нашим связям с фирмами по производству стройматериалов нам удавалось строить сравнительно дешево.

Со временем меня перестала тревожить мысль, что со мной будет, если я вдруг не смогу зарабатывать себе на жизнь футболом. Просто копить деньги в банке казалось мне не очень надежным делом. В условиях непрекращающейся инфляции самый надежный путь — это вкладывать деньги в дело. Правда, когда мы занялись бизнесом, мне было всего девятнадцать лет, а когда переключились на строительство домов — лишь на год больше, но я всегда помнил о судьбе Васконселоса и Дондиньо. Я не хотел бедствовать, если даже в двадцать один год получу серьезную травму и буду вынужден жить на свои капиталы. И не только травму. Всего несколько дней назад болельщики "Коринтианс" освистали Жильмара. Освистать вратаря чемпионов мира, одного из лучших игроков, когда-либо выраставших на бразильской земле! Я поклялся, что со мной такого не произойдет. Я сниму футболку, когда сам решу, что пора уходить, а не когда раздастся свист на трибунах! Но чтобы быть независимым, нужны деньги. Страхуясь от всякой неожиданности после окончания футбольной карьеры, я и вкладывал заработанные деньги в дело.

Кроме того, в ближайшие годы я твердо решил жениться, а по собственному горькому опыту (детство научило меня), знал, что именно вечное отсутствие денег нарушает гармонию семейной жизни, разрушает узы, связывающие мужа и жену.

Розмари и вся ее семья с удовлетворением воспринимали мое занятие бизнесом, хотя я уверен, в то время и дона Идалина, и отец Розмари видели во мне лишь друга дома, который изредка заходил отведать пирожков, выпить молока да немного поболтать. Каждый раз, когда я намекал Розмари о необходимости серьезно поговорить с ее отцом, она неизменно возражала:

"Нет, нет! Что ты. Мне ведь только пятнадцать (или шестнадцать, или семнадцать, ведь годы не стояли на месте), подожди немного…"

Я продолжал играть в футбол, посвящая все больше времени бизнесу. При первой возможности я ездил к своим в Бауру, а они все чаще гостили у меня в Сантусе. В общем, все вроде было хорошо и должно было стать еще лучше. В чемпионате штата Сан-Паулу я был признан лучшим бомбардиром. В восьмидесяти двух матчах чемпионата я забил семьдесят два мяча! А 5 марта 1961 года мне удалось забить мяч, который позже стали называть "голом века". Мы играли на стадионе "Маракана" против клуба "Флуминенсе" из Рио-де-Жанейро. Этот матч мы выиграли со счетом 3:1. В одном из игровых эпизодов, получив мяч в своей штрафной площадке, я выполнил сольный проход, обыграв всю команду. В память об этом самом красивом голе, когда-либо забитом на стадионе "Маракана", по инициативе издающейся в Сан-Паулу спортивной газеты "О Эспорте" была отлита и установлена мемориальная доска. Это была большая честь для меня, и я этим очень горжусь.

Так что все складывалось удачно, лучше и не надо. Пресса относилась ко мне благосклонно, здоровье было отменное, а самое главное, на протяжении всего сезона мне удалось избежать серьезных травм. В общем, на горизонте не было ни единого облачка. Ну и, наконец, вместе со всей Бразилией я мечтал о том, чтобы в составе национальной сборной принять участие в матчах чемпионата мира 1962 года в Чили.

Состав бразильской сборной, которой предстояло выступать в чемпионате мира в Чили, за четыре года претерпел незначительные изменения. По состоянию здоровья ушел в отставку наш тренер Висенте Феола, его место занял Айморе Морейра, брат Зезе Морейры, который тренировал сборную 1954 года. Из игравших в финальном матче в Стокгольме свое место в сборной сохранили Жильмар, Нилтон Сантос, Джалма Сантос, Зито, Диди, Гарринча, Вава, Загало и я. Беллини был в запасе, его место занял Мауро. Орландо подписал контракт с аргентинским клубом, и вместо него в сборную ввели Зозимо. Маццола (его настоящее имя было Альтафини, причем он сохранял двойное итало-бразильское гражданство) в тот год играл за Италию.

Правила участия спортсменов в матчах на первенство мира отличаются от правил, установленных для клубных команд. В состязаниях на Кубок Жюля Риме участники должны быть фактическими гражданами стран, которые они представляют. Если у спортсмена двойное гражданство (что иногда случается, пример тому Альтафини), он может выступать за одну из стран на выбор. Бывает, что спортсмен меняет гражданство, чтобы выступать за какую-нибудь другую страну, но подобные случаи крайне редки. Это — разумное правило. Оно не позволяет богатым странам заключать контракты с клубами других стран на приобретение за высокие суммы классных игроков и таким образом "покупать" чемпионат.

Участником финала в Стокгольме можно условно считать и Пепе, который дважды входил в сборную, но ни разу не играл в финале из-за травмы или потому, что слишком надежно играл Загало. Кастильо, входившему в сборную 1954 года, тоже не суждено было стать участником финала. Кроме того, у нас появилось много новых молодых игроков. В моем возрасте (мне не было еще двадцати двух лет) я считал себя уже не очень молодым, особенно учитывая более чем пятилетний стаж игры в профессиональной команде да еще участие в чемпионате мира. Юную поросль представляли такие игроки, как Амарилдо, Жаир да Коста, талантливый Кутиньо, с которым мы так хорошо сыгрались в "Сантосе", Менгалвио, Зекинья, Жаир Мариньо и Журандир. Главой комиссии остался доктор Паулу Мачаду дю Карвалью, а его заместителем — Карлос Насименту. В техническую группу входили те же люди, что и в 1958 году: второй тренер Пауло Амарал, наш главный массажист Марио Америко, дантист Марио Триго и врач команды Хилтон Гослинг.

Выиграв чемпионат мира 1958 года, Бразилия автоматически попадала в финальную часть следующего мирового первенства. В таком же положении была команда страны-организатора. Хотя мы без предварительных игр оказались в числе шестнадцати лучших, для выхода в четвертьфинал нам надо победить в своей подгруппе. А в ней собрались сильные соперники: кроме нашей сборной — команды Чехословакии, Испании и Мексики. Игры проходили в городе Винья-дель-Мар.