— Гилиат. Я думал, что все вольные Валемаса…

— Мертвы? Нет. Горстка наших выжила и усложняла жизнь поклонникам Тьюреда.

— И вы вернулись сюда? Неужели королева извинилась за ту несправедливость, которую допустила по отношению к вам?

Вольная только улыбнулась, но не ответила Фародину. Вместо этого обернулась к Нурамону.

— Одной великой волшебнице обязаны мы тем, что нашли обратную дорогу в Альвенмарк и снова живем в нашем прежнем городе. И благодарность предназначается тебе, Нурамон. Ты разглядел в ребенке Хильдачи нечто особенное и даровал ей имя Юливее. Одна Юливее увела нас из Альвенмарка, другая привела обратно. — Она взяла Нурамона за руку, и он почувствовал, как задрожали ее пальцы. — Она нам все рассказала.

— Юливее здесь? — спросил Нурамон.

Прежде чем Гилиат ответила, из палатки вышел Ксерн и воскликнул:

— Королева Альвенмарка!

Гилиат еще раз пожала руку Нурамону, затем молча кивнула на прощание Фародину и вернулась под знамя Валемаса.

Стражи у палатки королевы откинули полог, и на поляну вышла Эмерелль. Нурамон никогда не забыл бы ее. Потому что все уходило, а королева оставалась. Она была прекрасна как никогда. Как ему хотелось когда-то, чтобы она смотрела на него как на возлюбленного! Когда это ему хотелось? Он не мог ответить. Он просто знал, что чувства этого больше нет. Собственные мысли смущали его.

Когда вышла Обилее, Нурамон удивился. Лучшая воительница королевы не изменилась. На ней был тот же доспех, что и в день морской битвы. Казалось, что она перепрыгнула через столетия вместе с ним и его товарищами. Однако теперь Нурамон увидел на ее лице только радость. Она буквально лучилась, улыбаясь только ему, не Фародину и не Мандреду.

Наконец из палатки вышла эльфийка в серых одеждах волшебницы. Это Юливее? Эта женщина почти не напоминала ребенка, которого в последний раз по своим ощущениям он видел всего несколько дней назад. Ее темно-русые длинные толстые косы достигали локтей. Она вышла рядом с королевой и последовала за ней к камню. И, наконец, Нурамон узнал ее по плутоватой улыбке. Как сильно бы ни изменилась она, улыбка осталась прежней.

Королева села на свое место, Обилее и Юливее встали по правую и по левую руку от нее. Нурамона не удивило, что Юливее, как предводительница, села под знамя Валемаса.

Эмерелль долго смотрела на него и его спутников, среди окружавших ее воинов воцарилось беспокойство. И только когда она подняла руку, вернулась тишина.

— Добро пожаловать, верные мои воины! Никогда еще Альвенмарк не был так счастлив видеть вас! — Королева предстала перед ними как добрая правительница. — Я не сомневалась в том, что этот день придет. Вы уничтожили девантара.

Фародин почтительно кивнул.

— Мы убили его и захватили его камень альвов, — с этими словами он продемонстрировал золотистый артефакт. — Если он может помочь тебе в битве против врагов, то мы доверяем тебе его. Но ты знаешь, зачем воспользовались бы этим камнем мы.

Королева на миг отвела взгляд.

— Я не забыла, что вы хотите освободить Нороэлль. И вам одним дано решать, что вы хотите делать с камнем альвов. Никто не лишит вас возможности выбирать. Со времен морской битвы между нами и священнослужителями Тьюреда идет война. Их силы возросли, и они заняли землю по ту сторону Шалин Фалаха. Они даже проникли в Сердце страны.

— Они перешли Шалин Фалах? — возмущенно спросил Мандред.

Эмерелль не ответила, обведя взглядом присутствующих в поисках кого-то. Наконец из рядов воинов вышел Олловейн.

— Нет, Мандред! — Страж Шалин Фалаха выглядел уже далеко не так воинственно, как прежде. Вероятно, совсем недавно он сражался. Мастер меча подошел к королеве. Та велела ему продолжать. — Ни один враг не перешел Шалин Фалах. Они прорвались в другом месте.

— По той дороге, по которой тогда пошел Айгилаос? — спросил ярл.

Олловейн потупился.

— Это было так давно. Но ты прав.

Заговорила королева.

— Когда час вашего прибытия приблизился, я отдала приказ любыми силами отогнать врага из сердца страны.

Нурамон вспомнил местность у моста. Шалин Фалах был переброшен через глубокое ущелье. Обойти его стоило многих часов пути. Это давало защитникам возможность подготовиться.

Эмерелль продолжала:

— Я сделала это для того, чтобы мы могли выиграть эту войну по-своему. Если вы трое решите доверить мне ваш камень альвов, то мы вступим в права наследства. Мы сделаем то, что когда-то сделали альвы… Альвенмарк навсегда будет отделен от Другого мира!

Воцарилась тишина. Нурамон увидел, как недоуменно переглядываются воины. Королева предлагала не что иное, как повторить сделанное альвами! Она поднялась со своего места.

— Мы оттеснили врагов на пространство между Шалин Фалахом и вратами Атты Айкъярто. Но они уже собирают новые силы, чтобы нанести ответный удар. Мы ожидаем, что они снова попытаются прорваться в Сердце страны с сильным войском. Поэтому мы должны воплотить наш план в жизнь как можно скорее.

— А в чем именно заключается план? — спросил Фародин. — Как мы можем отделиться от Другого мира?

— Пока наши воины защищают сердце страны, мы выигрываем время. И без вмешательства жрецов Тьюреда самые могущественные чародеи Альвенмарка при помощи камней произнесут два заклинания. Первое из них навеки отделит землю по ту сторону Шалин Фалаха от остального Альвенмарка. Второе — разорвет все тропы альвов между Альвенмарком и Другим миром. Тогда мы освободимся от Тьюреда и его слуг. — Она поглядела на Мандреда. — А фьордландцы снова соберутся с силами при виде своего предка, который вернется к ним как король, чтобы завоевать им вечное место в Альвенмарке.

Мандред, казалось, обрадовался, но и смутился. Очевидно, он осознавал последствия этой чести. Никогда прежде не было людям места в Альвенмарке, а теперь королева дарила такой подарок целому народу.

Эмерелль обратилась к Фародину:

— Но все это может произойти только в том случае, если вы отдадите мне свой камень альвов.

— Значит, мы должны отказаться от Нороэлль? — спросил Фародин.

— Нет, вы должны выбрать. Вы можете взять камень и пойти к Нороэлль, освободить ее. Или спасти с его помощью Альвенмарк. Но предупреждаю, иногда плен лучше сознания того, что все, что было когда-то, потеряно.

Нурамон не мог поверить в то, что предлагает им королева. Выбор между Нороэлль и Альвенмарком! Разве это выбор? Они окружены воинами. Королева может в любой миг просто забрать камень. Нет, у них нет выбора. Они не могут поступить иначе, чем отдать Эмерелль камень. Нурамон переглянулся с Фародином. На лице товарища читалось отчаяние.

Нурамон кивнул, и его товарищ сказал:

— Мы отдадим тебе камень, потому что в ином случае свобода оказалась бы для Нороэлль хуже плена. Но нет ли способа освободить прежде Нороэлль?

Королева произнесла с сожалением в голосе:

— Нет, потому что мой приговор все еще в силе.

Фародин понурился. Казалось, надежды больше нет.

Нурамон испытывал разочарование. Дар, который они преподнесли Эмерелль и всему Альвенмарку, не мог быть больше, а королева не считала возможным отменить приговор.

— У нас есть только одна просьба, — сказал Нурамон, заметив, насколько слаб его голос. — Открой нам тропу в Другой мир прежде, чем разделятся миры. Мы найдем другой способ освободить Нороэлль.

— Если вы уйдете, обратного пути не будет, — напомнила Эмерелль.

— Ты знаешь, на что мы готовы ради Нороэлль, — ответил Фародин.

Королева долго смотрела на них.

— Пожалуй, такой любви не будет больше никогда, — сказала она. — Ну, хорошо. Камни альвов должны полежать ночь в Большом лесу на скале. Утром мы начнем плести заклинания. Пройдет много часов, прежде чем наша работа будет закончена. Отделение земель по ту сторону Шалин Фалаха произойдет затем в мгновение ока. Так мы сможем решить битву в нашу пользу. А отделение от Другого мира произойдет только через день после заклинания. И все это время камни альвов будут выполнять работу сами. Я открою вам врата, которые ведут в Другой мир, прямо к вратам, за которыми находится ваша возлюбленная.