Старик покрутил головой и погладил свою верную винтовочку, этим жестом без слов еще раз выразив отношение к новомодным штучкам.
Хозяин трехлинейки, попыхивая дымком «беломорины», отвернулся и принялся наблюдать за мутированными курицами, заполонившими окрестность. Большой молча смолил свою папиросу, упорядочивая полученную информацию, чтобы сделать перевод для Маленькой. Она тем временем, дабы не отставать от коллектива, тоже думала о чем-то своем и ожидала.
– Ну энта, мил-человеки, – прервал затянувшуюся паузу дед. – Рассказывайте, шта да как, хто вы таки. Мы тута надолго, курные быро не отчепятся.
Большой и его напарница нерешительно переглянулись. Мужик расценил их переглядывание по-своему.
– Новенькие, значить?..
Большой тут же энергично кивнул.
– С темным прошлым небось?
Большой перевел, и теперь они уже вдвоем закивали, словно китайские болванчики, мол, что есть, то уж есть, не денешься никуда от былого. Мужчина закивал первым, а девушка решила следовать его примеру, поддакивая.
– И скрываетесь тута. Усе понятно, – подытожил мужик.
Бородатый «Шерлок Холмс» добил папиросину, щелчком отправил смятую, обслюнявленную картонную «гильзу» в свободный полет, после чего протянул руку мужчине, такому же седобородому, как и он, несмотря на относительную молодость. «Новенький» с некоторой нерешительностью пожал огрубевшую, мозолистую ладонь деда.
– Ну шта, буим знакомы. Меня людва Митяем кличет.
Вновь повисла пауза.
– Совсем зеленые. Ниче, буите моими крестниками, хе-хе… Ты, – обратился Митяй к Большому, – бушь Шпиеном. А девка твоя – Щукой.
– Двусмы-ысленно, – протянул «свежеокрещенный» Шпиен.
– Ни фига. Ты, господин-товарищ, уж больно на американского шпиена похожий. А подружка твоя недобрая дюже, я чую. Отсель и имена. Ну ниче, у сталкеров еще и не такие прозвания бывають!
– Нда-а. Железная логика. – Большой невольно ухмыльнулся, заслышав мотивацию старого «партизана».
И снова принялся переводить на английский. Избранные места из переговоров с «местным населением».
Переведя, переспросил старика:
– У сталкеров?
– А то. Хто ж мы ище таки! Кажный, хто приперси в Зону и тута застрял, сталкер и есть. Людва здеся так себя и прозываить. Не ведаю, откель взялося словцо, однако же вот.
=13=
«Она, помолчав, переварила мой ответ и наконец спросила: «Колья, почему ты не пустил меня… туда, к солнцу? Ты мой враг. Ты злой человек!»
Ответил я ей не сразу, ясное дело. От моего ответа на этот вопрос зависело слишком многое, и я долго подыскивал нужные слова. Хотя на язык просилась парочка эпитетов по поводу, но не стоило подпитывать ее заблуждения. И без того вообразила обо мне всякие гнусности. Эх, девочка, был бы я уже достаточно злым, таким, как этого желает ЗОНА, разве ж сидел бы просто так? Всего лишь разглядывая живую, горячую самку человека, как последний кретин-импотент, и ничего не…
«Ты плохой, – гнула она ту же линию. – Ты подлый. Ты страшный и вонючий, как те бандиты с рыжими бородами…»
«Спасибо за комплимент, – улыбнулся я, не сдержавшись, перебивая ее страстную обличительную речь. – Избавиться от запаха пота в здешних условиях действительно проблема, но неужели и я такой же гадкий?»
Она опустила ноги с рундука и нерешительно встала. На ней были надеты зауряднейшие, истертые до светлой голубизны джинсики, темно-зеленая рубашоночка с умильным аллигатором, над правым кармашком вышитым, и легкие босолапки. У меня дома подобные тапочки некогда называли «вьетнамками».
«Отпусти меня, а-а?..» – вдруг совсем жалобно, тоненьким голосочком попросила она, и меня внезапно осенило: она же совсем молоденькая!
Пятнадцать, от силы шестнадцать. Не старше. А с первого взгляда мне показалось, что девица выглядит минимум года на три старше… Вот, присмотрелся. И что теперь? М-да-а…
«Ну что я тебе сделала?.. – продолжала она канючить. – Отпусти меня-я-а, пожа-а-алуйста, я очень прошу…»
«Куда?! – спросил я резко, громко; будто хлыстом взмахнул и щелкнул. Девушка моментально заткнулась и съежилась. – Куда?! Скажи! Я отпущу! Клянусь! Вместе уйд…»
И я осекся не менее резко. Эх, ни черта-то она не понимает, курица глупая… цыпленок то есть. Цыпочка.
«Ту-уда-а! – Она уже едва не плакала. – На траву! Где солнце… Ты вправду меня отпускаешь, не обманываешь, да-а? Я могу пройти через ту дверь…»
«Сядь! – приказал я категорическим тоном. – И слушай, что скажу. Тебе. Я. После, если захочешь, можешь идти. Ну же?!»
Послушалась. Пай-девочка, ишь ты. Помедлила, но уселась. Нас теперь разделял только стол, на который она осторожно примостила тонкие лапки. Идиллическая картинка. Добрые друзья собрались попить чайку-кофийку-сочку.
«Я – здесь не держу. Кто-кто, а я тебя здесь не держу… Что угодно, но только не я. Но… ты не можешь запросто взять и уйти. Ты спрашивала, почему я не отпускаю тебя туда, да?»
Махнув рукой куда-то в пространство, я начал злиться. Впервые за долгое время, пожалуй. Но эта свежеиспеченная узница ЗОНЫ меня сильно достала. И кроме того, я ощущал безумное желание, острейший приступ сексуального голода. Вот таким способом на этот раз меня попыталась одолеть ЗОНА, выбить из меня человечность… Взял бы, да и разорвал на кусочки это аппетитное, упругое тело!.. Но нельзя. Нет, ЗОНА, нет!!! Испортить отношения с самого начала знакомства – глупость непростительная, за которую позднее придется расплачиваться долго и нудно. Получу рабыню, это да, получу, я-то сильнее ее. Взять что хочешь, без спросу, – до чего же это в духе ЗОНЫ… Но я другой. Слышишь, тварь?! Не дождешься!!!
«А потому не пускаю, – продолжил я, давя в себе злость и раздражение, как мерзких пауков, – что ненавижу, когда люди гибнут на моих глазах, не успевая крикнуть «мама!» и помолиться. Видела серый туман?»
Она кивнула. Сделала попытку что-то сказать. Пауки уворачивались, не желая быть раздавленными, мое крайнее раздражение таки прорвалось, и я закричал: «Сиди, дура! Слушай! Когда ты влетишь в него, то молниеносно испаришься! Не останется от тебя и следа, ч-черт… На атомы рассеешься, на электроны, нейтроны, черт знает на что там разнесешься. Понимаешь ты? От тебя ничегошеньки не останется! Ни кусочка!»
«Но почему?!» – вскочила она, игнорируя приказание.
«Сидеть, я сказал!!! Судьба такая!!! – орал я, все больше теряя контроль над собой. – Рубеж потому что называется!!! Штука такая гнусная! Куда там пресловутому Железному Занавесу! Нельзя его перепрыгнуть, невозможно это! Потому что… – сбившись, я шумно перевел дух, – уф-ф-ф… человеку потому что нельзя… Ты ведь человек?» – уточнил я вдруг, сам не понимая зачем, но уже почти нормальным тоном.
«А кто же еще?!» – изумилась она.
Она смотрела на меня, как на идиота. Еще бы. С ее точки зрения. Но я научен ЗОНОЙ. Хотя уточнение-вопрос этот, естественно, чисто риторический, толку-то с него…
«Сядь, я прошу… и не ори. Я тоже не буду, извини. Нечего нам отрываться друг на дружке, нервами трясти. Кушать хочешь?».
«Хочу», – машинально кивнула она и медленно опустилась на ослон, тянувшийся вдоль осевого стола.
Я встал, открыл рундук и вытащил кусок вяленого мяса. «На, – сказал. – Поешь. Извини, кроме мяса, другой еды нет. И воды маловато. Потом запьешь, после еды».
Она нерешительно и долго смотрела на протянутый ей кусок, наконец взяла его, попробовала отщипнуть кусочек.
«Не получится, – скептически прокомментировал я. – Жесткое, как подошва. Грызть надо».
Она попыталась, но получалось у нее из рук вон. Отсутствовала сноровка, практика, тренировка. В ЗОНЕ, надо сказать, это наипервейшее дело – опыт и сноровка… Ну, ничего. Теперь уж никуда не денется. Придется ей приспосабливаться, как всем. Жить, как все. Как я, то есть. Если не… если не вздумает прыгать в секунду. Рано или поздно… Ох, ч-черт, только бы не прыгнула…
Девушка отложила мясо. Дал я ей фляжку, вздохнул и со смешанным чувством радости и беспокойства наблюдал, как гостья жадно пьет. Уже послезавтра придется вылезать в ЗОНУ – за водой. Последний литр… Кризисный момент миновал, похоже. Это прекрасно. Но что дальше?
