Мадлен недоверчиво покачала головой:

– Ты меня разыгрываешь!

– Представь себе, нет, – усмехнулся Рэнсом.

– Фантастика!

– То, что ты называешь фантастикой, спасло нам жизнь, – напомнил Рэнсом.

– Да, ты прав… – Мадлен посмотрела на «смит-вессон» с восхищением. – Господи, когда Морена навел его на тебя, я подумала, что умру на месте от страха.

– Ну, скорее я бы умер на месте.

– Несмотря на наши совсем разные жизненные позиции, я рада, что ты остался жив.

– Миледи, такого комплимента с вашей стороны я просто не заслужил, – чуть поклонился Рэнсом, и Мадлен увидела, что глаза его смеются.

Как же она хотела обнять его, прижаться к его груди, поцеловать. Странно, ведь она считала себя сдержанной женщиной, да и вела себя всегда прилично. Но сейчас… В их отношениях отсутствовало то, что у других пар предшествует близости, – поцелуи, объятия, тихая и спокойная нежность… Мадлен не представляла, как, например, можно погладить Рэнсома по голове. Для нее это было все равно что снять ни с того ни с сего с себя всю одежду.

Пауза, возникшая в их разговоре, стала довольно напряженной, и тогда Мадлен довольно сухо спросила Рэнсома:

– Надеюсь, ты не собираешься застрелить кого-нибудь сегодня утром?

– Не хотелось бы, – усмехнулся Рэнсом и повторил: – Так помни, держись поближе ко мне.

– А-га, – кивнула в ответ Мадлен.

В этом крохотном, богом забытом городке на них, конечно, тотчас обратили внимание. И те взгляды, которые мужчины бросали на Мадлен, беспокоили Рэнсома гораздо больше, чем то, что местные жители могли их запомнить и потом рассказать сегуридорам, в какую сторону они направились. Даже одетая в старую рубашку и поношенные джинсы, Мадлен выглядела здесь так, как выглядит яркая экзотическая орхидея среди полевых цветов. Тонкие и милые черты лица, сияющие под солнечными лучами светлые волосы. Поэтому Рэнсом решил не показывать ее местным жителям и, взяв деньги, сам отправился за покупками, а ее оставил сторожить мотоцикл.

Когда они ехали на мотоцикле, Рэнсома вдруг безумно захотел поцеловать ее, сидящую у него за спиной. Но побоялся, не осмелился – и это он! Черт, что же она с ним делает?

Рэнсом чувствовал, что Мадлен предпочла бы, чтобы они вернулись к прежним, почти враждебным отношениям. К счастью – или к сожалению, – они уже хорошо знали друг друга. Удивительно, Мадлен нравилась Рэнсому, даже когда что-то в ней раздражало его. Вот сейчас скорее всего она сожалеет о том, что еще совсем недавно занималась с ним любовью. Да еще какой! Дикой, жаркой, бесстыдной, сводящей с ума. А потом она снова стала робкой и нежной – точь-в-точь неопытная девственница.

Рэнсом выругался про себя. Напрасно он не сдержался тогда в камере, поддался своему желанию. Мадлен пребывала в смятении – близость смерти, душевный кризис, полная неопределенность впереди. И только поэтому она расслабилась и не стала сопротивляться. Но ведь он гораздо сильнее ее, опытнее. Почему же не предостерег от того, о чем сейчас она наверняка жалеет?

Да, верно говорил его отец: рано или поздно человеку приходится платить за все. Как обычно, он оказался абсолютно прав. Вот, видно, настало и для Рэнсома время расплаты, и он упрекал себя в том, что позволил себе все это… Господи, ну почему он должен теперь страдать? Почему Мадлен не могла себе выбрать кого-нибудь другого?

Глупости! Рэнсом прекрасно знал, что убил бы любого, кто осмелился бы просто прикоснуться к Мадлен. Ловил же он себя иногда на желании врезать как следует этому Престону – ее так называемому жениху. Хотя, как оказалось, никакой он не жених. Бедняжка, он без ума от Мадлен – как и он, Рэнсом.

Рэнсом расплатился за те немногие товары, которые нашел в этом жалком городишке, и направился к Мадлен, поджидавшей его неподалеку. Он чувствовал себя ужасно – сказывались последствия вчерашних побоев. Настроение у него испортилось еще больше от того, что он не дозвонился даже до столицы, не говоря уже о том, чтобы пытаться связаться с Соединенными Штатами. По слухам, обрывкам разговоров местных жителей Рэнсом узнал, что в столице идут серьезные бои. Однако, кроме этого, никто ничего не знал.

Да, плохи дела. Рэнсом вдруг испугался, как никогда в жизни. Ведь сейчас только он один может защитить Мадлен. А если что-то случится с ним? Тогда она останется совершенно беззащитной. Нет, лучше об этом не думать. Рэнсом отбросил эти мысли, как и сомнения, о чем думала Мадлен сегодня ночью. А он знал, что она терзалась тогда.

Нет, нельзя так распускаться – ведь он всегда умел держать себя в руках. По крайней мере до того, как встретил Мадлен. Однако сейчас он чувствовал, как эмоции все больше мешают ему в работе. С этим пора кончать.

Больной и измученный, голодный и злой, Рэнсом добрался наконец до Мадлен. Однако, когда он встретил ее насмешливый взгляд, его охватила обида. Пусть попробует только что-нибудь ему сказать, пусть только скажет, что он купил не то или потратил лишние деньги! Хватит с него, он не намерен терпеть ее замечания и колкости.

– Виски? – Мадлен удивленно подняла брови. – Это, по-твоему, антисептик? Кстати, я что-то не вижу бутылок с водой. А где…

– Не найдется здесь такого кретина, который бы продавал воду в бутылках, – местные жители спокойно могут набрать воды из ближайшего колодца. – Рэнсом указал рукой на небольшой колодец, расположенный от них на расстоянии около тридцати футов. – Настоящих антисептиков здесь и подавно не сыщешь, однако виски для этой роли вполне сгодится, так и знайте, миледи. К тому же, если вы не перестанете ворчать на меня, я не обойдусь без спиртного.

– Набирать воду из колодца? – с сомнением спросила Мадлен.

– Увы, – развел он руками.

С видимым отвращением Мадлен вручила Рэнсому две пустые бутылки:

– Тогда наполни их, пожалуйста…

– Я тебе слуга, что ли? – не выдержал Рэнсом. – Если тебе надо, возьми и наполни сама. А я пока заправлю мотоцикл.

– Очень хорошо, – ледяным тоном произнесла Мадлен. – Я пойду за водой, ты поезжай на заправочную станцию. Я приду туда.

Рэнсом с сомнением посмотрел на нее. Заправочная станция находилась на другом конце городка, а она хочет идти туда одна.

– До встречи, – холодно сказала Мадлен. – Испытывай свой дурацкий характер на ком-нибудь еще, а с меня хватит. – Она смерила его презрительным взглядом и повернулась к нему спиной. Господи, каким невыносимым становится он иногда!

– Не задерживайся! – крикнул Рэнсом ей вслед.

Мадлен и виду не подала, что слышит его.

Наверное, собралась добрая половина жителей городка, чтобы посмотреть, как Мадлен будет набирать из колодца воду. Она представляла собой очень даже неплохое зрелище, однако жители тем не менее не позволили ей набирать воду бесплатно. Едва наполнив бутылки, она услышала, что с нее требуется пятидолларовый налог, – колодец якобы предназначался только для местных жителей, к каковым она не принадлежала. Узнав в этом нехитром торге тактику, столь знакомую ей по поведению большинства американских финансовых магнатов, Мадлен умудрилась снизить запрашиваемую с нее цену до тридцати центов.

Закончив наконец препирательства, она, держа в руках бутылки с водой, направилась к заправочной станции на другом конце городка, где ее должен был ждать Рэнсом. Но не успела она пройти и нескольких шагов, как путь ей преградили двое здоровенных молодых парней. Она, гордо подняв голову, хотела пройти мимо них, но они не пустили ее. Холодно на них посмотрев, Мадлен сказала по-испански, что торопится. В ответ они только усмехнулись, скаля зубы. Мадлен бессознательно отметила, что у одного из них не хватает двух передних зубов. Женщины и дети, которые, любопытствуя, до этого шли за ней по пятам, куда-то исчезли; мужчины наблюдали за происходящим с видимым интересом. Только сейчас Мадлен поняла, чего боялся Рэнсом, отпуская ее за водой одну, и искренне пожалела, что в эту минуту его не было рядом. Да, люди в этом городишке совсем не походили на жителей Дорагвы. Конечно, среди них тоже были хорошие, добропорядочные женщины и незлые мужчины, но вот эти молодые парни… В них чувствовалась какая-то скрытая враждебность и явная склонность к насилию.