— Не расскажу о чем?

— Вначале пообещайте, — она украдкой глянула на улыбающегося друга.

— Хорошо, я обещаю.

— Мы хотели всегда узнать, что стало со вторым глазом лорда? И почему у него такая странная… ну… любовь к белому цвету?

— У вас смотрю просто привычка, ребят, задавать мне сложные вопросы, — глубоко вздохнул он и хлопнул ладонями по коленям. — Так… Ну глаз он потерял вследствие некоторых событий. Давно это было… Лет эдак десять назад… может больше! С тех самых пор, кстати, вам по большому секрету, он не сильно-то и стареет, — с пущей загадочностью произнес Мортус, делая большой глоток из кружки. Он явно боялся взболтнуть что-то лишнее. — Да-да, представьте себе… Этого никто не может объяснить.

— Он что теперь бессмертный? — еле выдавил из себя Дикен и вытаращил глаза.

— Ха-ха, не знаю, Дикен, не знаю, каждый из нас может быть бессмертным, до тех пор, пока… ну…

— Не умрет! — просто договорила Эйприл и вернулась к вопросу. — Так что же все-таки с его глазом?

— Стеклянная пыль. Угу, именно так! Судя по вашим лицам, вы никогда не слышали об этом?.. Хотя, не мудрено. Снаряд стеклянной пыли угодил ему прямо в глаз! — при этом Мортус прикрыл рукой всю свою правую часть лица. — И надо сказать, ему еще повезло! В прочем… если проследить за всеми событиями того времени, удача вообще была целиком и полностью на его стороне! — рассказывая все это Мортус задумчиво глядел куда-то вбок, а после последней фразы и секундного молчания, странно цыкнул.

— Вы все рассказываете как-то слишком поверхностно, — нахмурился мальчик, прервав моряка от давнишних воспоминаний.

— Если бы я рассказывал вам больше, то посветил бы вас во множество чужих секретов. Будь они мои — пожалуйста, а так… Извините.

— Вас точно зовут Мортус? — улыбаясь, спросила Эйприл, хотя в своем вопросе она видела больше серьезности, чем шутки.

Мортус ухмыльнулся в ответ, а в голове Дикена странным образом пронеслась монограмма «N».

За окнами уже начинало светать, когда они все еще говорили обо всем, что приходило в голову. В маленьком скромном домике, затерянном далеко на мысе Гелиарда, двум друзьям было очень уютно и комфортно. Здесь их никто не искал, и им самим не приходилось ни о чем беспокоиться — все проблемы оставались далеко-далеко, на другом берегу.

К тому моменту, когда их уже начало клонить в сон, они успели расспросить Мортуса про загадочный шкаф в его библиотеке — моряк ушел от ответа; про слово «Ноутлис», но не про сам шифр, по настоянию Дикена — точного ответа снова не было; и даже про необычную мелочь, которую Эйприл заметила не сразу — не горящий фонарь в руках Мортуса, когда тот встретил их на причале.

— Я просто погасил его — вдруг на вашем месте оказались бы грабители! — оправдался он, но тогда возникал другой вопрос: «Зачем вообще бывалый моряк брал с собой фонарь?»

Со всеми этими вопросами и странностями, оставшимися без ответа, друзья уснули на его кровати. Он же остался сидеть за столом, погруженный в старые воспоминания, вызванные небывалым любопытством Дикена и Эйприл. Когда на улице совсем рассвело — Мортус тихонечко вышел рыбачить на причал.

За четверть часа до полудня, Эйприл потормошила друга за плечо. В доме они были одни. Придя в чувство после крепкого сна, Дикен выслушал идею девочки, которая пришла ей вчера. После этого они вышли на улицу.

Недалеко от причала, в водах маленькой бухточки, Мортус рыбачил, сидя в лодке.

— Доброе утро! — крикнул он, когда дети подошли к самому краю причала. — Останетесь на обед?

— Спасибо вам большое за все, сэр, но нам уже пора идти… Дождя не было утром?

— Нет, солнце взошло около семи и с тех пор не скрывалось — небо чистое, — громко сказал он, глядя на небо и прищуриваясь так, что в уголках глаз собирались все многогодовые морщины. — Имейте в виду, сегодня-завтра я покидаю мыс и еду в город… Этот дом будет закрыт. На ключ! Дикен, пообещайте мне, что пойдете домой! Эйприл… обещайте мне.

Дикен неуверенно кивнул головой, и полушепотом, чтобы могла услышать только Эйприл, произнес:

— Извините, мистер Мортус, мы не можем…

Было около часа дня, когда их лодка причалила возле безлюдного парапета, недалеко от маяка. Бросив судно, они с вещами направились прямо по брусчатой набережной к пирсу, чтобы оттуда, обойдя стороной свои дома, выйти к берегу.

В головах Дикена и Эйприл скрывались похожие мысли: когда наступит тот момент, после которого родители сговорятся, узнав про побег обоих друзей? И что будет, когда они бросят усилия на совместные поиски. Эйприл отчетливо понимала для себя — они поступают эгоистично по отношению к родителям. Но слишком несправедливый приговор был вынесен — домашнее заточение.

Выйдя к пирсу, Дикен повел Эйприл по знакомым только ему путям. Сейчас они держали путь через длинное побережье к парку, а оттуда ко второму самому опасному месту, в котором их никто не стал бы искать — лесные болота. Именно эта идея осенила девочку, когда моряк отказался приютить их в своем доме на мысе. Если бы у друзей были иные выходы, они ни за что не согласились бы на болота, а так, оставался единственный вариант — вернуться, как побитые собаки, домой.

Спустя полтора часа блужданий самыми окольными путями, вдали от дребезжащих карет и городской пыли, они вышли на знакомую тропу. Тропу, ведущую к легендарным топям. Почти год назад они шли по ней, в поисках трубки «Вудуорт». Все что помнила Эйприл с того похода — постоянно сужающаяся тропинка, которая словно вела в тупик.

Знаменитые лесные топи Дафиэлда разрастались с каждым годом. Деревья, плотно прилегающие к ним, прогнивали с корней, разъедались неплодородной почвой и падали, постепенно утопая в вязкой природной каше. Мерзкие окрестности отличались отсутствием жизни и ярких цветов: свежие ковры зеленой травы переходили в торфяные пустоши, а затем и дальше, образуя с водой смертельно опасные трясины.

— Я боюсь, — призналась Эйприл, когда они стояли у порога болот. — Мы знаем только как добраться вон до того дерева…

— Мы же вместе! — приободрил ее Дикен. — Если что, вытащим друг друга из этого болота. К тому же каждый шаг я буду проверять тростью… Мы еще возродим эти земли и станем их хозяевами!

И так, увязая башмаками в грязи, они побрели навстречу большой опасности. Дикен, как и обещал, дотошно прощупывал почву под ногами, так что кончик прекрасной трости через пять минут был весь грязный и увешанный сгнившей травой. Узкая извилистая дорожка, будто отмель в море, уводила друзей все дальше, вглубь леса. В воздухе царил ужасный запах гнилья.

Проложив путь к старому дереву, чудом еще стоявшему посреди этих вод, ребята задумались — а что именно они здесь ищут? Среди безжизненных пустошей, пожирающих все живое, которое пытается вступить с ними в схватку. Даже небо здесь казалось каким-то хмурым, хотя и было чистым и солнечным. Дикен нашел для себя ответ. Он хотел этой схватки, хотел восстать против погибающего леса и победить, оставив в прошлом все легенды и истории, годами слагающиеся вокруг болот. Но Эйприл так ничего и не поняла для себя… Неужели единственное, что могло еще держать ее здесь, это был сам Дикен? Она шла за ним куда угодно потому что хотела идти, потому что верила в него или было что-то еще, заставляющее необдуманно пускаться в самые сумасшедшие авантюры?

Пока она задавалась бесчисленными вопросами, они углублялись все дальше, оставляя на всем своем пути большое количество узких лунок от трости. По этим лункам уже можно было определить безопасные тропинки, многие из которых вели в тупик, обрываясь в бездонную топь. Несколько раз Дикена подвела его трость, и он едва не увяз ногой в затягивающей трясине. В такие моменты Эйприл мигом хватала его за руки и выдергивала из смертельной ловушки.

Иногда, среди неразборчивой болотной смеси, попадалась чистые неглубокие лужицы воды, пройти по которым помогали самодельные дорожки из набросанных толстых палок и полупрогнивших бревен. После двух часов проведенных в этих лесных водоемах, былой страх отступил, и все уже казалось не таким уж опасным. Смертельная борьба двоих детей с природой превращалась в игру. Они уже смеясь перепрыгивали на выжившие островки почвы и вскоре достигли довольно странной местности.