Иззи осторожно откинула край колючего синего одеяла и тихонько легла на диван. Некоторое время она лежала на боку неподвижно, едва дыша. Она боялась, что Энни проснется и велит ей вернуться в детскую, но она не хотела оставаться одна в своей комнате. Там она боялась темноты.

Энни снова издала какой-то тихий звук и перевернулась на бок лицом к Иззи.

Иззи затаила дыхание.

Энни бережно обняла ее одной рукой и притянула ближе к себе.

Иззи почувствовала, что она будто оттаивает. Впервые за несколько месяцев ей, казалось, стало легко дышать. Она прильнула к Энни, пристроилась рядом с ней так, что они стали лежать, как две ложки, вложенные одна в другую. И с тихим счастливым вздохом закрыла глаза.

Рано утром Энни проснулась и почувствовала запах детского шампуня и маленькое теплое тело, прижавшееся к ней. Это напомнило ей давние времена и другого ребенка, девочку, которая выросла и уехала далеко. Энни нежно погладила Иззи по голове и поцеловала ее маленькое розовое ушко.

— Спи спокойно, принцесса.

Иззи придвинулась ближе и ответила Энни тихим звуком, таким тихим, что она могла бы его не услышать, если бы они были на улице, или если бы шел дождь, или она бы с кем-то говорила. Иззи засмеялась во сне.

Энни посмотрела на часы на каминной полке. Половина шестого утра. Очень осторожно, чтобы не разбудить Иззи, она откинула одеяло и встала с дивана. Утренний воздух был холодным, она обхватила себя руками, подошла к окну и посмотрела на озеро. Рассвет уже нарисовал розовые мазки на темных верхушках деревьев.

— Черт бы тебя побрал, Ник! — в сердцах проговорила Энни и снова прилегла с Иззи.

Этой ночью Ник не вернулся домой.

Без пятнадцати шесть утра зазвонил телефон. Энни торопливо взяла трубку и, опасаясь разбудить Иззи, тихо сказала:

— Алло.

— Здравствуйте, попросите, пожалуйста, Энни Борн.

Энни нахмурилась, пытаясь узнать мужской голос.

— Это я.

— Это капитан Джозеф Нейшен из полиции Мистика.

У Энни сжалось сердце. Она осторожно выбралась из-под одеяла и отошла в сторону.

— Что-то случилось с Ником?…

— Этой ночью он попал в аварию.

— О боже! Он…

— С ним все в порядке, не считая синяков и жестокого похмелья. Он в центральной больнице Мистика.

— Он был за рулем?

— Нет, ему хватило ума отправиться домой с приятелем. Но он оказался недостаточно умен, чтобы выбрать трезвого водителя.

— Кто-нибудь пострадал?

Капитан Нейшен вздохнул:

— Нет. Они врезались в дерево. У водителя ни царапины, а Ник хорошо приложился головой. У него, похоже, легкое сотрясение мозга. Ему повезло в этот раз. Я вам звоню, потому что его нужно будет забрать домой из больницы.

Энни покосилась на Иззи, мирно спящую на диване. Как же она ждала папу, который так и не пришел домой, потому что опять напился.

Это уже слишком!

Энни медленно проговорила:

— Хорошо, я за ним приеду.

Ник застонал и попытался перевернуться на бок, но простыня обмоталась вокруг его ног так, что он не мог пошевелиться. Очень медленно, чтобы не трясти головой, которая болела, он приподнялся на локтях и огляделся. Яркий свет бил прямо в глаза, где-то орало радио.

Он лежал на узкой металлической кровати. Перекрещивающиеся флуоресцентные лампы под потолком обрушивали на комнату с белыми стенами потоки слепящего света. Его кровать была отгорожена ярко-желтой занавеской, свисающей до самого пола. Ник закрыл глаза, упал на спину на узкую кровать и заслонил лицо рукой. Он чувствовал себя паршиво. Голова болела, глаза болели, во рту пересохло, а желудок, казалось, кто-то выскоблил ржавым скальпелем. Вдобавок он чувствовал слабость, и все его тело было словно чужим.

— Ну что, Николас, ты снова среди живых?

Вообще-то это нехороший знак — проснуться на больничной койке и увидеть, что рядом стоит твой шеф. И хуже того, этот шеф тебе практически как отец. Именно Джо предложил Нику первый в его жизни настоящий дом. Ник тогда был юн и напуган, он в любую минуту был готов сбежать, а мать ему внушила, что все полицейские — его враги. Но ему было больше некуда идти: смерть матери и социальная служба не оставили ему выбора.

«Должно быть, ты — Николас, — сказал тогда Джо. — У меня есть свободная комната, может, поживешь какое-то время у меня? Мои дочери вышли замуж и живут отдельно, моей жене Луизе вроде как одиноко». И этими несколькими словами Джо тогда обозначил новые горизонты жизни Ника.

Ник снова приподнялся на кровати. Двигаться было больно, да что там, больно было даже дышать.

— Привет, Джо!

Шеф пристально смотрел на Ника. Его лицо цвета темного шоколада избороздили глубокие морщины. В его взгляде отчетливо читалась укоризна.

— Ночью ты попал на машине в аварию. Ты хоть это помнишь? За рулем сидел Джоэл.

Ник похолодел:

— Черт! Кто-нибудь пострадал?

— Только ты… на этот раз.

Ник облегченно выдохнул и словно обмяк. Он провел по лицу дрожащей рукой и подумал, как сейчас хорошо было бы принять душ. От него пахло выпивкой, табачным дымом и блевотиной. Он помнил только, как сидел у Зоуи и пил, кажется, четвертую порцию виски. Он напрочь не помнил, как садился в машину Джоэла. С пронзительным скрипом, от которого Ник чуть не оглох, Джо подтянул металлический стул к кровати и сел.

— Помнишь тот день, когда мы познакомились?

— Джо, давай не сейчас…

— Сейчас! Я предложил тебе все, что мог дать: свой дом, семью, дружбу, и вот чем ты отплатил мне?! Я должен смотреть, как ты превращаешься в пьяницу? Если бы моя Луиза, упокой Господь ее душу, была жива, это бы ее убило. Похоже, ты пошел вразнос, не можешь вовремя остановиться. Ты в этот раз вообще отключился.

Ник скривился.

— Где? — спросил он глухо.

Это был глупый вопрос, но почему-то Нику он казался важным.

— Ясное дело, у Зоуи.

Ник сел на кровати. Он отключился в общественном месте, при людях. Хреново! А ведь это могло бы случиться и при Иззи.

— Господи Исусе, — простонал он.

Ему было тошно об этом думать. Он откинул одеяло. От этого движения его желудок чуть не вывернуло наизнанку, а голова, казалось, взорвалась. Ник обхватил голову руками, наклонился вперед и смотрел в пол до рези в глазах, пока не смог снова дышать ровно.

— Николас, ты в порядке?

Он медленно поднял взгляд. Память возвращалась к нему по кусочкам: Салли Уивер, кругом кровь, ноющий голос Чака: «Я не виноват…»

— Джо, помнишь, как ты уговаривал меня поступать в академию? Ты говорил, что я смогу помогать таким, как моя мать.

Джо вздохнул:

— Николас, ты не можешь спасти всех.

— Джо, я больше не могу этим заниматься. Мы не помогаем людям, мы занимаемся только тем, что подчищаем грязь и кровь. Я больше… я больше не могу.

— Ты чертовски хороший коп, но тебе надо усвоить, что ты не можешь спасти каждого…

— Джо, ты забыл, что я увидел в прошлом году, вернувшись к себе домой? Черт, Джо, да я вообще никого не могу спасти. И я до смерти устал пытаться. — Ник встал с кровати. Он стоял, слабый и беспомощный, пытаясь держаться ровно. Его желудок свернулся, ожидая любого предлога взбунтоваться. Он схватился за металлическую спинку кровати потными пальцами. — Завтра ты получишь мое заявление об уходе.

Джо встал и мягко положил руку на плечо Ника.

— Я его не приму.

— Джо, прошу тебя… — тихо сказал Ник.

— Я согласен дать тебе отпуск на столько, на сколько ты захочешь. Я знаю, что ты переживаешь, но, если ты уйдешь, тебе же будет хуже. Ты не должен быть один. Но тебе надо бросить пить.

Ник вздохнул. Все так говорят: «Я знаю, что ты переживаешь». Но как они могут знать? Никто из них, придя домой, не видел свою спальню, залитую кровью. Даже Джо, который еще до восемнадцатого дня рождения был настоящим алкоголиком и вырос в мрачной тени пьяного отца, даже Джо не мог до конца понять его.