— Что еще сказал грум? — спросила Клиона.
— Вы уж меня простите, мисс, а только он говорит, матушка ваша в страхе, как бы кто не прознал, что вы здесь. И как бы кто про это слугам его королевского высочества не сболтнул.
Клиона вздохнула. Кажется, все вокруг знают ее секрет, и как она сбежала из дома, а теперь намерена сбежать из Замка в Рейвен Ройял.
— Мама… в общем… она не хочет, чтобы я встречалась с принцем… или… с лордом Вигором в ближайшее время… — проговорила она, запинаясь. — Видите ли, я еще не выезжаю в свет.
Это было единственное объяснение, которое пришло ей сейчас на ум, а вышколенная горничная не показала виду, что знает о других, более серьезных резонах, почему миссис Уикем прячет свою дочь.
— Но, мисс, в вашей амазонке ехать никак нельзя, уж это точно, — сказала она.
— И уж никак нельзя ездить верхом в моем новом муслиновом платье, — улыбнулась Клиона, — хоть оно и прелестно.
— Дайте-ка я подумаю. — Голубка приложила ко лбу худую руку. — У ее светлости есть синяя бархатная амазонка — уж года два как ее убрали вместе со старыми платьями. Пожалуй, я ее достану.
— Костюм ее светлости мне велик, — сказала Клиона с улыбкой, — я буду в нем выглядеть нелепо.
— Верно, да только костюм этот ее светлость раньше носила, она тогда поменьше была. Ах, память у меня никудышная, а коли разыщу, вам в самый раз будет.
Голубка поспешила из комнаты, а Клиона прошла к кровати, где лежало почти готовое муслиновое платье. Она с наслаждением погладила тонкую шуршащую ткань. Новое платье! Какая радость после долгих лет, когда приходилось ходить в ношенных-переношенных вещах. Как добра к ней Берил! Как все добры — кроме одного-единственного человека.
Ее пробрала дрожь, когда она представила себе усмешку лорда Рейвена, иронический блеск в глазах после того, как, сказав ему резкость, она вынужденно согласилась на роль его гостьи.
Клиону охватил испуг, ведь они вдвоем поедут в Рейвен Ройял. Что она ему скажет? О чем они смогут разговаривать?
Открылась дверь, и в спальню торопливо вошла Голубка.
— Вот, мисс, нашла. И сидеть будет на вас, как перчатка, не сомневайтесь.
Голубка не ошиблась. Костюм для верховой езды из сапфирово-синего бархата, сшитый на Бонд-стрит[16] для пятнадцатилетней Берил, сидел идеально. Он был скроен рукою мастера, и Клиона, когда переоделась и поглядела на себя в зеркало, еле удержалась от восторженного восклицания.
Наряд подчеркивал тонкость талии, которую мужчина смог бы обхватить ладонями; цвет оттенял прозрачную кожу, а кружевное жабо у шеи выглядело чарующе женственно на скульптурной строгости костюма. Костюм дополняла маленькая треуголка из того же бархата с синим пером, огибавшим поля и кокетливо касавшимся щеки.
— Подумать, мисс! Как на вас шито! — воскликнула Голубка, отходя в сторону полюбоваться.
— В самом деле, словно на меня, — согласилась Клиона. — Только бы ее светлость не рассердилась, что я надела этот туалет.
— Чего ж ей сердиться? — сказала Голубка. — Ее светлость, наверно, думает, я давным-давно амазонку эту выбросила. Сами видите, ей уже не годится. Только про меня еще матушка сказывала, мол, она всякую мелочь приберет — у меня сколько всего спрятано. Велят выбрасывать, а я и приберу — подойдет пора, глядишь, и понадобится.
— Вот и понадобилась для меня, — улыбнулась Клиона, — дождалась своего часа. Спасибо, Голубка! Мне не страшно будет ехать в Рейвен Ройял в столь роскошном костюме.
— Да вы зря боитесь его светлости, — попеняла горничная. — Вы мне поверьте, мисс, не так уж он плох, как его расписывают. Известное дело, про него сплетни разводят, горазды языками-то молоть. А чего еще ждать? Знатный барин, богатый да именитый, и красавец писаный — только глянет на какую-нибудь дуреху, а у нее уж и голова кругом.
— Я лишь желаю счастья ее светлости, — натянуто проговорила Клиона.
— И мы все бога о том молим, мисс. Да ведь с ее светлостью не угадаешь, что дальше-то будет. Уж больно своенравная. Всегда такая была, и малышкой тоже. Ну а коли по правде сказать — милорд под стать ей, с ним шутки плохи.
Клиона помолчала, не решаясь задать вопрос о самом главном, который не шел у нее из головы.
— Как вы думаете, — спросила она, наконец, очень тихо, — будет ли его светлость любить одну лишь леди Берил, будет ли она единственной его привязанностью?
— Упаси бог, мисс, как же иначе! — воскликнула Голубка. — Все, смею сказать, на это и надеются для жениха с невестой. Да ведь в Лондоне не то, что в деревне. Совсем не то. Господа одно знают — шашни. Затем и в свет выезжают. Им все нипочем. Что нам, простым, поздороваться. Это, как говорится, они время так проводят. Его светлость гуляка был, денди, такая уж о нем шла молва. Да ведь и он, поди, остепенится. А ее светлость, коли на то пошло, тоже своего не упустила.
— Боюсь, Голубка, мне трудно это понять, — сказала Клиона. — По-моему, полюбив, люди женятся и после счастливы друг с другом всю жизнь.
— Вы верно говорите, мисс, — одобрила Голубка. — Так все мечтают, что простые, что знатные. Да только выходит иногда по-иному.
— Да, конечно, — медленно проговорила Клиона, вспомнив первое замужество Берил.
— А вы об этом не думайте, зачем голову зря забивать, — ласково сказала Голубка, заметив, что Клиона пригорюнилась. — Глядишь, посчастливится — мужа себе найдете хорошего, будет вас любить да лелеять до самой смерти. Так оно и будет, мисс, попомните мое слово.
— Это моя мечта, — прошептала Клиона.
Она была убеждена, ей не угрожает несчастливый брак, знала, ее замужество будет прочным союзом с избранником сердца, потому что ей чужды флирт и поиски приключений на стороне.
— Я хочу любви, истинной любви, — прошептала она, глядя на себя в зеркало. — И взамен отдам свое сердце.
Глаза ее затуманились при этой мысли, и она, решительно отвернувшись от зеркала, улыбнулась Голубке.
— Большое спасибо, — ласково сказала Клиона. Но она благодарила горничную не за элегантный костюм, а за то, что та помогла ей разобраться в своих мыслях и создать в душе идеал, которого раньше она не могла выразить словами.
Она медленно спустилась по лестнице и, слегка смущаясь своего роскошного наряда, отворила дверь салона. Берил и лорд Рейвен стояли у камина. Держа жениха под руку, Берил смотрела ему в лицо. В ее позе сквозила уверенность в том, что этот человек принадлежит только ей, и Клиона на мгновение почувствовала себя лишней. Они обернулись, увидели ее, и Берил воскликнула:
— Как ты быстро, дорогая, и как очаровательно выглядишь!
Клиона отлично знала, что подобный стиль разговора принят среди модных дам, тем не менее слышать такое приятно, хоть, возможно, похвала была не совсем искренней. Однако в голосе Берил звучало настоящее восхищение, когда она, взяв Клиону за обе руки, проговорила:
— Ах, какая красавица! Цвет идет тебе необыкновенно. Разве не так, Сильвестр? Подождите, вы еще увидите Клиону в седле — она прекрасная наездница. И вообще — ангел.
— Ангел в седле! — отозвался лорд Рейвен.
Берил зашлась от смеха, Клиона не понимала причины подобного веселья. Ей было невдомек, что появился новый деликатес, устрицы в беконе, изобретенный специально для принца, и называлось это блюдо «ангел в седле».
— Браво, Сильвестр, остроумная шутка! — похвалила Берил, но Клиона возмутилась в душе, ведь вольно или невольно он опять заставил ее почувствовать себя деревенской простушкой.
— А теперь вам пора, — заключила Берил. — У меня лишь час в распоряжении, чтобы подготовиться к приему принца. — Она нагнулась и поцеловала Клиону. — Развлекайся, милая. Завтра ты мне расскажешь, как тебе показался Рейвен Ройял. Если не ошибаюсь, ты там никогда не была.
— Надеюсь, мисс Уикем поделится с вами своими впечатлениями сегодня вечером, — сказал лорд Рейвен, и снова у Клионы было такое чувство, что он подтрунивает над ней.
