Дойль был знаком и с действительно стоящими журналистами, которые, по его мнению, были в каком-то смысле фанатиками, считавшими своей миссией в этой жизни передавать информацию из самой гущи событий с единственной целью – чтобы их сограждане могли узнать правду. Но что такое «правда»?

– Ух ты, да это же Лайон!

Услышав свое имя, Дойль невольно напрягся и, обернувшись, увидел свою знакомую.

– Привет, Миранда.

– Ты только мне не рассказывай, что проводишь в Аммане свой отпуск.

– Да нет, я не в отпуске.

– Ты здесь проездом и направляешься в…

– В Ирак, так же как и ты.

– Последний раз мы с тобой виделись в Боснии.

– Если мне не изменяет память, это был одновременно и первый, и последний раз.

– И ты мне тогда рассказал, что работаешь водителем в одной из неправительственных организаций и ездишь на грузовиках – помогаешь доставлять продовольствие несчастным боснийцам, так ведь?

– Да ладно, Миранда, не будь злопамятной.

– А из-за чего мне быть злопамятной?

– Ну, наверное, из-за того, что мне пришлось уехать из Сараево, не попрощавшись с тобой.

Миранда, рассмеявшись, подошла к Лайону и, приподнявшись на цыпочки, пару раз чмокнула его в подбородок. Затем она представила Дойлю мужчину, который сидел неподалеку и с любопытством наблюдал за этой сценой.

– Это Даниель – лучший телеоператор в мире. А это – Лайон. Не знаю его фамилии.

Лайон, так и не назвав своей фамилии, пожал руку Даниелю. Этому телеоператору было не больше тридцати лет – гораздо меньше, чем Лайону. Волосы он аккуратно собрал на затылке в хвост при помощи резинки. Лайону этот парень понравился – хотя бы потому, что на нем не было ничего из военной экипировки. Как и Миранда, он был одет в джинсы, ботинки, плотный свитер и куртку-ветровку.

– А сейчас ты кому помогаешь? – поинтересовалась Миранда.

– Никому. Мы с тобой теперь почти коллеги.

– Не может быть! Каким это образом мы стали коллегами?

– Я тебе не говорил в Сараево, но я работаю фотографом в одном агентстве.

Миранда недоверчиво посмотрела на Лайона. Она знала всех журналистов и фоторепортеров, делающих репортажи о войне, причем они были из разных стран. Она встречалась с ними в тех местах, где возникали военные конфликты – у африканских Великих Озер, в Сараево, в Палестине, в Чечне… Лайон не был одним из них – в этом Миранда была уверена.

– Я – фотограф, но работаю не на прессу, – сказал Лайон, почувствовав недоверие Миранды. – Я делаю фотографии для коммерческих каталогов, а когда нет работы, то не брезгую и фотографированием свадеб. Ну, ты знаешь – фото молодоженов, желающих сделать на память альбом о счастливом дне их бракосочетания.

– Ну и? – Миранда вопросительно смотрела на него.

– Ну, поскольку даже и такой хреновой работы становится все меньше, мне иногда приходится заниматься другими делами, как, например, работать водителем грузовика, да и вообще браться за все, что подвернется. Агентство, для которого я делаю каталоги, поддерживает связи с прессой. Хозяин агентства сказал мне, что Ирак теперь в центре внимания всего мира и если я смогу сделать хорошие фотографии, то их можно будет выгодно продать. Вот я и решил попытать счастья.

– А как называется это агентство? – спросил Даниель.

– «Фотомунди».

– А-а, я их знаю! – Даниель кивнул. – Они нанимают фотографов для выполнения определенной работы и дают им конкретное задание. Правда, они иногда «кидают» фотографов: отказываются покупать сделанные ими фотографии. Надеюсь, что в Ираке у тебя все получится, потому что в противном случае эта поездка тебе дорого обойдется.

– Да она мне и так уже дорого обошлась, – сказал Лайон.

– Ну, если мы можем тебе чем-нибудь помочь… – начал было Даниель.

– Я буду вам очень признателен, потому что я все-таки не журналист. Хотелось бы, чтобы вы мне помогли разобраться, что к чему. Одно дело фотографировать консервированную спаржу для каталогов, и совсем другое – войну.

– Да, конечно, это совсем не одно и то же, – сказала Миранда тоном, в котором все еще чувствовалось недоверие.

Даниель, более доверчивый, чем его спутница, пригласил Лайона присоединиться к группе журналистов, сидевших у другого конца стойки бара.

Лайон на минуту задумался: он не любил общаться с журналистами, кроме тех случаев, когда это было действительно необходимо. Однако он не мог не принять предложения телеоператора, сопровождающего Миранду, а потому все-таки присоединился к журналистам, и его тут же познакомили с военными корреспондентами из разных стран. Все они направлялись в Ирак.

Никто из них не обратил на Лайона особого внимания. Для этих людей он был человеком новым, а после того как они узнали, что он снимает для коммерческих каталогов, а теперь решил попытать счастья в роли фоторепортера для прессы, все стали смотреть на него свысока. И все же сидевшие за стойкой бара журналисты отнеслись к новичку снисходительно: они-то ведь были ветеранами, прошедшими через различные «горячие точки». Прихлебывая виски, они стали рассказывать ему, что им доводилось смотреть смерти прямо в лицо и быть свидетелями страдания тех, кого теперь уже нет в живых.

На следующий день они собирались выехать с утра пораньше на арендованных автомобилях в направлении Багдада и пригласили Лайона присоединиться к ним – конечно, если он согласится внести свою долю платы за аренду автомобиля. Лайон поинтересовался, во сколько это ему обойдется, и, сделав вид, что прикидывает, выгодно ли ему это, согласился на их предложение, заработав несколько снисходительных шлепков ладонью по спине.

На следующее утро вялая и сонная журналистская братия собралась в вестибюле отеля «Интерконтиненталь». От их вчерашней веселости не осталось и следа. Обильные возлияния и недостаток сна весьма заметно отразились на большинстве из них.

Даниель первым увидел Лайона и поднял руку в знак приветствия, а Миранда лишь усмехнулась.

– Что-то ты не очень рада встрече с другом, – заметил Даниель.

– Он мне не друг. Я случайно познакомилась с ним неподалеку от Сараево во время одной из перестрелок. В общем-то, он спас мне жизнь.

– А что там произошло?

– Группа сербских ополченцев атаковала деревню неподалеку от Сараево. Я в тот день находилась там вместе с коллегами из разных телекомпаний. Начавшаяся перестрелка застала нас врасплох. Я не знаю, как так получилось, но я вдруг оказалась на улице одна. Я спряталась между двумя машинами, а вокруг меня свистели пули. Видимо, где-то неподалеку засел стрелок, паливший куда вздумается. Затем появился Лайон – я так и не поняла, откуда он взялся. Я просто вдруг увидела его рядом с собой. Он заставил меня пригнуть голову, а затем помог выбраться из этой передряги. – Сделав небольшую паузу, Миранда продолжила: – Сербы, наверное, поначалу решили уничтожить нас всех, но затем пришли к выводу, что в этот раз для них важнее появиться в телерепортажах, а потому они позволили нам уйти. Лайон усадил меня в кабину грузовика и довез до Сараево. По правде говоря, меня удивило, как ловко он действовал в той ситуации. Мне… мне показалось, что он больше похож на военного, чем на простого водителя грузовика. Когда он вывез меня в безопасное место, мы с ним договорились, что еще встретимся. Но он исчез. С тех пор я его не видела – до вчерашнего вечера.

– Но ты его не забыла.

– Нет, не забыла.

– И теперь тебя охватили противоречивые чувства: ты не знаешь, что о нем и думать, а главное, не знаешь, хочется тебе находиться рядом с ним или нет. Может, я ошибаюсь?

– Даниель, ты настоящий психоаналитик!

– Просто я тебя очень хорошо знаю, – сказал, улыбаясь, Даниель.

– Да, это верно. Мы с тобой за последние три года практически не разлучались. Я больше провожу времени, разъезжая с тобой, чем у себя дома.

– Работа есть работа. Эстер тоже жалуется, что я провожу больше времени с тобой, чем с ней, а когда все-таки приезжаю домой, то бываю таким изнуренным, что сразу заваливаюсь спать.