– Пожалуйста, Мерседес, давай не будем спорить! – перебил ее Бруно. – Мы сделаем все, о чем договорились, однако мнение Карло заслуживает нашего внимания.

– Клара Танненберг умрет, хотите вы этого или нет! – заявила Мерседес. – В этом можете быть уверены.

Трое мужчин поняли, что теперь уже никто и ничто не сможет предотвратить смерть Клары.

Анте Пласкич доставал из коробок книги и аккуратно раскладывал их на пустых полках под наблюдением одного из охранников археологического музея.

Он подумал о том, что Ив Пико все-таки сентиментальный человек, потому что, несмотря на нежелание Клары разрешить Пласкичу участвовать в организации выставки, Пико взял его к себе, заявив, что было бы несправедливо отвергать помощь его или кого-либо другого из тех, кто работал на раскопках в Сафране. Это решение Пико поддержала Марта Гомес.

Так что Пласкич уже две недели находился в Мадриде, делая все, что от него требовали. Пико откомандировал его в распоряжение Марты Гомес, и она, так же, как и сам Пико, сделала вид, что поверила разглагольствованиям Пласкича, уверявшего, что испытывает большую гордость, участвуя в подготовке выставки, посвященной результатам их многомесячной работы в Ираке.

Фабиан и Марта сумели в кратчайшие сроки подготовить и издать каталог – книгу в двести страниц, рассказывающую о раскопанном в Сафране храме. Пико был уверен, что этот каталог будет идти нарасхват.

Пласкич тайком наблюдал за Лайоном Дойлем. Хорват вовсе не удивился, узнав, что тот принимает участие в подготовке выставки. Дойль, в отличие от Пласкича, вызывал симпатию у окружающих. Все считали его удачливым фотографом. Однако Анте понимал, что Лайон явно не тот, за кого себя выдает – точно так же, как и Айед Сахади не был обычным бригадиром рабочих.

Из случайно подслушанных отрывков разговоров хорват узнал, что Сахади удалось вывезти Клару живой и невредимой из Ирака. Он также вывез и ее мужа Ахмеда Хусейни и доставил их обоих в Каир, где Сахади, по-видимому, решил остаться на какое-то время – по крайней мере, до тех пор, пока не прояснится ситуация в Багдаде. В Каире Клара, по всей вероятности, разорвала отношения со своим мужем, и именно поэтому Ахмеда теперь не было в Мадриде, хотя и поговаривали, что он приедет на торжественное открытие выставки.

Раскладывая книги, хорват мысленно сказал себе, что на этот раз он уже не может допустить какую-либо оплошность.

Человек из «Плэнит Сикьюрити» – агентства, нанявшего Пласкича для того, чтобы он раздобыл «Глиняную Библию» – дал хорвату однозначное указание: ему следует немедленно похитить глиняные таблички. Для этой цели ему прислали в помощь группу людей, имеющих большой опыт краж и грабежей, и эти люди ждали его сигнала, чтобы начать действовать, когда, с его точки зрения, наступит подходящий момент.

В течение последних двух недель Пласкич почти не выходил из археологического музея, а потому его здесь уже хорошо знали, и, главное, служащие и охранники привыкли, что он постоянно шныряет туда-сюда по зданию музея.

Пласкич намеренно часто останавливался поболтать о том о сем с охранниками, отвечавшими за комнату, в которой находились пульты управления сигнализацией и мониторы, позволяющие видеть буквально каждый уголок музея.

Хорват попросил присланных ему из агентства «Плэнит Сикьюрити» людей ознакомиться с расположением помещений музея, стараясь при этом не привлекать к себе внимания, а потому все они посетили археологический музей в роли обычных экскурсантов. Пласкич знал, что у них будет очень мало времени на захват табличек, и им будет чрезвычайно трудно выбраться из здания музея. Пласкич планировал захватить таблички еще до открытия зала, в котором они будут экспонироваться. Выкрасть их оттуда после торжественного открытия выставки казалось Пласкичу задачей почти невыполнимой: Пико на всякий случай отдал распоряжение изготовить точные копии табличек, а это могло означать, что после проведения церемонии торжественного открытия экспозиции ее организаторы оставят в музее лишь копии, а оригиналы снова сдадут на хранение в банк. Так что Пласкичу нельзя было рисковать.

А еще хорвата очень волновало то, что ему так и не удалось выяснить, в какой именно момент в археологический музей привезут «Глиняную Библию», находившуюся в сейфе одного из мадридских банков. Марта сказала ему, что существование этих табличек пока хранится в большом секрете и что только в день торжественного открытия выставки съехавшимся со всего мира журналистам будет объявлено об этой сенсационной археологической находке.

Клара не позволила отвезти эти таблички в Рим, чтобы их там изучили ученые мужи Ватикана. Джиан Мария настаивал на том, что ценность табличек только возросла бы, если бы Святой Престол подтвердил их подлинность, но Клара ответила, что Ватикану все равно так или иначе придется признать очевидное.

Когда до торжественного открытия выставки оставалось два дня, служащие музея должным образом оборудовали выставочный зал, предусмотрев при этом беспрецедентные меры безопасности, благодаря которым табличкам ничто не могло угрожать.

Клара, Пико, Фабиан и Марта лично участвовали в оформлении зала, определив, каким должно быть освещение, как следует оформить стены и какие нужно установить витрины для демонстрации табличек. Было решено, что таблички поместят в эти витрины за час до того, как распахнутся двери музея и начнется церемония торжественного открытия выставки.

– Нервничаешь? – спросил Ив Пико у Клары.

– Да, немножко. Нам ведь пришлось столько пережить, чтобы добиться этого… Знаешь, я очень скучаю по своему дедушке. Он не заслужил того, чтобы умереть такой смертью. Он должен был дожить до этого момента.

– Ты так до сих пор и не знаешь, кто мог его убить?

Клара отрицательно покачала головой, стараясь сдержать подступившие к глазам слезы.

– Клара, его уже не вернешь. Давай поговорим о чем-нибудь другом, – сказал Пико, положив руку Кларе на плечо, чтобы немного ее успокоить.

– Не помешаю?

Ив отдернул руку и, оглянувшись, уставился на Миранду, не зная, что сказать. Журналистка как-то умудрилась пробраться в музей, хотя до торжественного открытия выставки оставалось еще несколько часов.

Клара подошла к Миранде и, поцеловав ее в щеку, сказала, что очень рада ее видеть. Затем она вышла из зала, оставив Миранду наедине с Пико.

– А ты, похоже, вовсе не рад мне, – сказала журналистка ошеломленному профессору.

– Я тебя разыскивал, хотя и безуспешно, – возразил Ив. – Думаю, тебе в редакции говорили об этом.

– Да, я в курсе. Мне пришлось задержаться в Ираке дольше, чем я предполагала, а ты сам знаешь, какая там ситуация.

– А откуда ты узнала об этом мероприятии?

– Да ладно, профессор, я ведь журналистка, поэтому читаю газеты! В Лондоне меня уверяли, что вы собираетесь обнародовать сенсационное открытие.

– Да, «Глиняную Библию»…

– Я знаю. У нас с Кларой были серьезные разногласия относительно этих табличек.

– Почему?

– Потому что, с моей точки зрения, она их украла. То есть я хочу сказать, что они принадлежат Ираку, и она не должна была их оттуда вывозить без официального разрешения.

– А кто мог дать ей такое разрешение? Напоминаю тебе, что тогда уже началась война.

А ее муж, которого, кажется, зовут Ахмед Хусейни, разве не мог это сделать? В конце концов, он руководил Департаментом археологических раскопок.

– Пожалуйста, Миранда, не будь такой наивной! Как бы то ни было, мы не собираемся присваивать себе эти таблички. Когда ситуация в Ираке стабилизируется, они туда вернутся. А пока они будут находиться на хранении в Лувре, потому что именно там располагается самая большая экспозиция произведений искусства древней Месопотамии.

Их разговор прервал вошедший в зал Фабиан. Он явно нервничал.

– Ив, только что позвонили из банка. Оттуда уже выехал бронированный– автомобиль.

– Тогда пойдем к входной двери. Пошли с нами, Миранда.