Разбежавшиеся гвардейцы достались на милость ветрам Фенриса. Некоторые утверждают, что не уцелел никто, — либо их разорвал зверь, либо они замерзли в ледяной пустыне. Другие настаивают на том, что один человек все же выжил, дабы поведать о случившемся, но при этом совершенно спятил и только повторял дрожащими губами рассказ о Звере Фенриса.

Однако эта легенда ходит среди чужих людей, живущих далеко от Клыка и населяющих его гордых Сынов Фенриса, так что не стану больше на ней задерживаться.

Случилось так, что спустя много дней, когда война пошла на спад — как происходит со всеми войнами, — стая Серых Охотников совершила вылазку из Клыка. Они собирались отогнать гвардейцев-изменников, которые, согласно донесениям разведчиков, разбили лагерь в холмах. По пути братья наткнулись на усыпанное рубинами поле. Замерзшая кровь покрыла заснеженные камни таким густым слоем, словно здесь произошла великая битва, — однако Волки ни о какой битве не слышали.

— Смотрите! — воскликнул один из Космических Волков. — Кто-то еще жив. Он облачен в доспехи Космического Волка, но не может быть одним из нас. Он ведет себя как зверь, а в лице его нет следов человека, какими мы были до того, как стать Астартес.

Вожак стаи приказал боевым братьям прикрыть его на случай нападения и отправился посмотреть на то, что они обнаружили. Приблизившись, он увидел бесчисленные растерзанные трупы. На многих виднелись отметины зубов, а кое-кого убили прямо в танках.

На том, кто скорчился в центре кровавого поля, действительно были доспехи Астартес, но погнутые и расколотые, словно их разорвали изнутри. Существо тяжело отдувалось, как будто только что завершило охоту. Тело его принадлежало не человеку, а зверю.

— Им овладел Вульфен, — сказал вожак стаи. — Здесь прошел Тринадцатый Волк Фенриса, и его звериная суть нашла место в душе этого Кровавого Когтя. Какой-то дефект геносемени остался незамеченным во время его послушничества и проявился, когда пролилась кровь.

Другой Космический Волк выкрикнул:

— Вот еще один боевой брат, он лежит мертвым рядом со зверем! Какие ужасные на нем раны! Что за чудовищная сила разорвала его доспехи и какие когти терзали его плоть!

— В самом деле, — сказал вожак. — Сей достойный брат был Длинным Клыком, одним из этого мудрого и стойкого племени. Мы должны отнести его в Клык, чтобы похоронить, как полагается. Увы, я знал его — это брат Дегалан. Я опознал его по меткам стаи. Но посмотрите, это ведь когти выжившего оставили раны на теле нашего брата! Это его зубы изгрызли доспехи павшего Астартес и даже его кости.

Такое известие сильно встревожило стаю.

— Что за Космический Волк может обратиться против собственного брата? — спросили они.

— Хорошенько запомните тропу Вульфена, — сурово ответил вожак. — Его путь ведет к неудержимому и бешеному кровопролитию. Ему неважно, откуда течет кровь, — лишь бы охота удалась. Судьба этого злосчастного Длинного Клыка служит тому свидетельством: когда одержимый Кровавый Коготь убил всех врагов, Вульфен заставил его обратиться против собственного брата.

Стая вознесла молитвы могущественному Руссу и основателям ордена, а также всем погребенным в замке воинам, которые хранили своих потомков и защищали от злой судьбы — вроде той, что выпала двоим Астартес.

Вы, должно быть, думаете, что тварь следовало убить. Но представьте на мгновение, что вы оказались на их месте. Без сомнения, вы не смогли бы убить такого, как Хротгар, — ведь, как бы ни был он извращен и жалок, он все еще оставался Сыном Фенриса. Убить его значило убить брата. Так что стая доставила тело Дегалана и все еще живого Хротгара в Клык. Я слышал, что стая вела его на цепи, как дикого зверя, или призвала Волчьего Жреца, который скормил несчастному сильное снотворное, усыпившее того на время переноски.

Вот так и случилось, что Дегалан Длинный Клык обрел свое законное место среди состайников, павших за минувшие десятилетия в боях, и покоится нынче с миром. Что касается Хротгара, то он был погребен схожим образом — его заперли в клетке, выдолбленной в каменном основании Клыка. Из тамошнего беспросветного мрака и холода нет пути наверх.

Тише! Прекратите звенеть кубками. Забудьте о треске поленьев в очаге. Вы это слышите? Слышите, как что-то царапается в стенах? То брат Хротгар, скребущий каменные пределы своей темницы, — ведь теперь он лишь бессловесная тварь, которая жаждет нестись по снежным просторам Фенриса, охотясь равно на людей и зверей. Но порой он вспоминает о том, кем был раньше, и Длинного Клыка, сражавшегося рядом с ним, и тогда испускает тоскливый и страшный вой. В самую длинную из ночей Фенриса вы можете услышать, как этот вой эхом раскатывается по подземельям Клыка.

Мой рассказ завершен. Теперь, возможно, вы поняли, отчего поведать эту сагу доверили жалкому рабу и почему ее горькие слова отказывается произносить один из почтенных Волчьих Жрецов или Длинных Клыков, украшенных многими шрамами. Какой Космический Волк согласится, чтобы подобные речи слетали с его уст?

И возможно, некоторые из вас даже поняли заключающийся в ней урок. Остальным придется прислушаться к скрежету когтей Хротгара и к его завываниям, и тогда, быть может, им откроется истина.

Запомните одно: гоните ли вы зверя в дебрях матери-Фенрис или преследуете добычу среди звезд, тринадцать волков всегда охотятся рядом с вами.

ВОЗВРАЩЕНИЕ[6]

Небеса над Хребтом Лезвий плакали маслом. Облачный покров, серый, как скалы, раскинулся от горизонта до горизонта. Лишь изредка сквозь эту пелену пробивался бледный луч солнца — свет огромной белой звезды Гафис. Тучи перемещались под влиянием вечных ветров — тех самых бурь, что угрюмо завывали между острыми пиками гор, тех резких порывов, что стегали сейчас брата Зура.

Проливной дождь, несущий в себе металлический запах океанов и привкус гниения, непрерывно сыпался на посадочную платформу, где стоял Зур. Он смотрел, как дождевые полосы хлещут по граниту и стали. Грозы в который раз пробовали на прочность конструкции, что люди соорудили здесь, на высочайшем из горных утесов. Платформа была лишь одним из многих строений: площадок, куполов и балконов, венчавших самый мощный пик Хребта Лезвий. Первобытные аборигены Гафис II окрестили эту вершину Горой Призраков. Имя было дано не в честь здешней бело-серой каменной породы, а в память о тех, кто погиб при штурме неприступных склонов и продолжал бродить по ним и после смерти. Прошли тысячи лет, но название, пожалуй, стало еще более подходящим.

Когда-то, до того как люди с Терры колонизировали этот мир, Гора Призраков была увенчана настоящим пиком: чередой зазубренных шпилей, пронзавших облака. Сейчас на их месте возносилась гигантская цитадель. Мастера вырубили в скале залы, донжоны и зубчатые стены, величественные и мрачные. По всей окружности поднимались огромные башни. Формой они напоминали хищных птиц, криком посылающих вызов врагам и стихиям. Эти хищники оправдывали название великого монастыря-крепости на вершине Горы Призраков — Орлиное Гнездо.

Один из гигантских орлов высился за спиной Зура — и, подобно хищнику, воин был настороже. Из-под капюшона тяжелой, блестящей от дождя верхней робы он всматривался в бурное небо, ожидая знака. Вдалеке, над кварталами Столового города и поселениями аборигенов в холмистой прибрежной местности, сверкнул ослепительный зигзаг молнии. Спустя несколько мгновений ветер донес до Зура раскат грома, заглушивший неумолчный шорох дождя.

Эти звуки успокоили Зура. Он находил их умиротворяющими. Зачастую, когда воин был далеко от Гафиса, на какой-нибудь войне в иных мирах, накануне сражения он медитировал под звуки дождя и в них обретал уверенность и силу. Поэтому, пробудившись сегодня на рассвете, Зур сразу ощутил какую-то неправильность. Выйдя из кельи, он обнаружил, что коридоры спальных покоев освещены бледными солнечными лучами. Тучи снаружи рассеялись, и в воздухе царило молчание.