«Человек, ищущий чудес, может не обратить на мое открытие никакого внимания. Кто захочет плестись еле–еле, сантиметр за сантиметром, почти теряя сознание? Да и вообще — разве таким должен быть религиозный опыт? Но поверьте мне: во тьме, в которой я оказался, эти слова были единственными, которые соответствовали моим обстоятельствам. Когда не удается взмахнуть крыльями, когда невозможно бежать и ты лишь тихонько бредешь, из последних сил стараясь не упасть, разве это не чудо услышать о Помощи, благодаря которой ты «пойдешь — и не утомишься»?»
***
Сколь многое нас отвлекает, мешает поставить Бога в центр нашей жизни! Да что там! И вовсе вытесняет Его из наших мыслей! Взять, например, меня. Я работаю в одиночестве и не могу свалить вину за помехи в общении с Богом на других: мол, это они мне мешают. Более того, я ведь и занимаюсь написанием книг о Боге! Я читаю духовную и богословскую литературу, пишу статьи и монографии, делаю выписки, которые однажды могут пригодиться. Но поразительно, сколь многое в этой ежедневной рутине происходит без особых мыслей о Боге и без практического воплощения того, о чем я пишу.
Я могу написать замечательные строки о внутреннем покое и гармонии, но стоит компьютеру потерять недавно начертанный мною абзац, и мой внутренний покой исчезает быстрее строк на экране. А Джон Донн еще задолго до наступления эры тотальной компьютеризации заметил: «О Боге меня заставляет забыть жужжание комара, дребезжание почтовой кареты, скрип двери».
Как такое может быть? Как благочестивая благодарственная молитва перед едой быстро перетекает в «СпасибоТебезапищуАминь — пожалуйста, передайте мне масло»? Если у меня ломается машина, Бог моментально вылетает из головы, и все мои мысли заняты починкой. Конечно, почти каждый день я «отвожу время для Бога», но нередко это лишь часть рутины. А если поджимают издательские сроки, я «время для Бога» еще и сокращаю. А когда я покидаю пределы обычного быта и отправляюсь в поездку, то иногда ловлю себя на том, что за весь день вспомнил о Боге лишь во время короткой молитвы перед едой. Что же получается? Неужели я забываю самый смысл мироздания и средоточие всей моей жизни? Выходит, что так.
«Бог не господствует в моей жизни, — признавался выдающийся немецкий католический теолог Романо Гвардини. — Любое дерево у меня на дороге подчас кажется сильнее Его, хотя бы потому, что мне приходится его обходить».
Как же так? Бог пронизывает Вселенную, все держится на Нем и исходит из руки Его, и только в Нем обретают смысл каждая мысль и каждое чувство — и при этом нас не потрясает, не воспламеняет реальность Его присутствия? Более того, мы живем, словно Его и вовсе нет? Как возможен такой дьявольский обман?
Я дивлюсь Богу, Который словно отдается на нашу милость, позволяя Себя огорчать, отстранять и даже забывать о Себе. Но, читая Ветхий Завет, я прихожу к мысли: хуже всего для Бога наше безразличие. Милостивый к сомневающимся, призывающий сознательных атеистов, Бог возмущается, даже бывает оскорблен теми, кто выбрасывает Его из головы. Вседержитель реагирует как отвергнутый влюбленный, которому дама сердца отсылает обратно нераскрытые валентинки и не отвечает на его телефонные звонки.
«Только берегись и тщательно храни душу твою, чтобы тебе не забыть», — наставляет Моисей израильтян, напоминая им о великих чудесах Исхода (Втор 4:9). И затем, словно предвидя и наше увлечение земными успехами, сурово предупреждает: «Когда будешь есть и насыщаться, и построишь хорошие домы и будешь жить в них, и когда будет у тебя много крупного и мелкого скота, и будет много серебра и золота, и всего у тебя будет много, — то смотри, чтобы не надмилось сердце твое и не забыл ты Господа, Бога твоего, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства» (Втор 8:12–14). Однако забвение все–таки наступило. И Бог сетует:
«Забывает ли девица украшение свое и невеста — наряд свой? А народ Мой забыл Меня, — нет числа дням. Оставляет ли снег Ливанский скалу горы? И иссякают ли из других мест текущие холодные воды? А народ Мой оставил Меня»
(Иер 2:32; 18:14,15).
Звучат в Библии и такие пронзительные слова Бога: «И буду как моль для Ефрема и как червь для дома Иудина» (Ос 5:12). Должно быть, впервые услышав их, люди почувствовали укол совести или даже вину. Если в ответ на эти слова люди поступили так, как делаю порой я, то они, стремясь спрятаться от чувства вины, еще больше отдалились от Бога: не молились, закрылись от Него, подменили подлинное общение формальным исполнением обрядов.
Женщина, которую воспитывали глухие родители, однажды рассказала мне, что в детстве, не желая общаться с мамой и папой, она просто закрывала глаза. Родители злились ужасно: ведь они могли разговаривать с дочерью только знаками. Вспоминая об этой девочке, сомкнувшей веки перед яростно жестикулирующими взрослыми, я думаю: когда мы закрываемся от Бога, Он, наверное, отчасти чувствует то же, что отец и мать зажмурившегося ребенка.
***
Как избежать забывчивости? За свою жизнь я испробовал самые разные способы напоминать себе о Боге. В целом дело сводится к ежедневному сознательному усилию, так сказать, самонапоминанию. Я стараюсь начинать день с мысли о Боге, чтобы постепенно центр моих помыслов смещался от моего «я» (его–то и захочешь, да не забудешь) к Богу. Раньше я просыпался и сразу вскакивал с постели. Сейчас некоторое время лежу и прошу Бога войти в мой день. Войти не потому, что мне нужно поставить очередную галочку в ежедневнике — «выполнено», — а чтобы Он был незримым участником всех моих дел, всех движений моей души, глубинной основой всего происходящего. Я хочу, чтобы Бог стал альфой и омегой и центром моей сегодняшней реальности, чтобы я каждый день помнил о Нем так, как помню о собственных склонностях и желаниях.
Клайв Льюис полагал, что конкретное, но нематериальное приходится удерживать в памяти немалым, порой болезненным, усилием. Вот почему, считал он,
«подлинная проблема христианской жизни возникает там, где люди и не ожидают ее. Возникает она в тот самый момент, когда мы просыпаемся поутру. Все наши желания и надежды, связанные с новым днем, набрасываются на нас, как дикие звери. И первая наша ежеутренняя обязанность — попросту прогнать их. Мы должны прислушаться к другому голосу, принять другую точку зрения, позволить, чтобы нас заполнил поток другой, более великой, более сильной и более спокойной жизни. И так целый день: мы сдерживаем свои естественные капризы и волнения, вступаем в полосу, защищенную от ветра. Вначале, обретя подобное состояние духа, вы сумеете сохранять его лишь несколько минут. Но в эти минуты по всему нашему физико–духовному организму распространяется жизнь нового типа, потому что мы позволяем Ему (Христу — авт.) совершать в нас работу»[27].
Главная христианская заповедь требует возлюбить не только ближних, но и Бога. И мы, осознавая Его великую любовь к нам, в меру своих сил пытаемся ответить Ему взаимностью. Томас Мертон говорит: «Читая Псалмы и обнаруживая, что в них воспето памятование о Боге, мы внезапно делаем открытие. С сокрушенным сердцем мы вдруг узнаем, что Он о нас помнит». Лучший залог памятования о Боге — глубинное понимание: лично ты значишь для Бога бесконечно много. Мне снова и снова приходится просить веры в то, что Бог радуется мне и хочет со мной общаться. Кстати, это одна из главных причин, по которым я изучаю Библию. Я стремлюсь не просто освоить великое литературное произведение или познать богословские тонкости Ветхого и Нового Заветов, но желаю всей душой впитать Весть о Божьей любви, о Его отеческой заботе.
