— Подумаем, — отвечаю. — Только у нас жестко. Либо друг, либо гуляй лесом. И людей мы не жрем.

— Да хрен с ними, с людьми. Не шибко и хотелось! Я ВАМ ДРУГ! А вы уж сами решите. Ладно, старшой? — он оборачивается к собаке. — А что ты молчишь, словно говорить не умеешь?

— Умеет он, умеет, — успокаиваю амбала. — Всё он умеет. Только не любит. Потому что умный!

«В связи с вербовкой нового рядового и повышением личной боевой подготовки приказываю досрочно присвоить рядовой Елке звание ефрейтора. Командир подразделения, песпец первого ранга Горм».

Может, сразу младшего сержанта? Нет, ни к чему баловать! Выслуги и на ефрейтора не хватает! И в боевых действиях на нашей стороне активного участия не принимала! Вот проткнула бы новобранца стрелой, пока тот врагом был, тогда другой разговор получался. Но от Егора схлопотала бы выговор, это точно!

А новобранец неплох! Только салага салагой! Ну, ничего, материальчик крепкий. Погонять по методике старшего прапорщика Петрова — неплохой боец получиться может!

Просыпаюсь, потягиваюсь и сажусь в спальнике. Елка привычно ни свет ни заря сбежала на охоту. Она ходит утром, я — днем. Разница, кроме времени суток, в результате. Эльфийка обеспечивает нас едой. Я — стараюсь не терять стрелы. Получается, спасибо Шарику. Из десятка снарядов девять летят в пальмотополи. И это, если учесть, что с неподвижной мишенью я разобрался. На чемпионат мира еще рановато, но всё-таки. Впрочем, с моим стажем, результат превосходный. Методики обучения на Кверте просты, незамысловаты и сводятся к медитациям: «Я это умею хорошо». Достаточно убедить себя и близких, что ты Эйнштейн, и можно открывать теорию относительности. Правда, Шарик пока не заговорил. Но, может, и в самом деле, не любит…

А в деле стрельбы из лука камнем преткновения стало наше зеленое чудо. Себя я худо-бедно убедил. Для Илюши любой, кто сумел не порвать тетиву при натяжении — суперстрелок. А вот Елочка-кудесница… В общем, чем круче мастер, тем труднее ему заметить успехи неумехи. Но позавчера произошел первый сдвиг! Елка самым серьезным образом заявила, что я стреляю неплохо. Для не эльфа. В тот же день я впервые попал в кролика! Он, конечно, не кролик. На вид нечто среднее между мелкой свиньей и крупным енотом. Но уши длинные! И вкусные же, собаки! Одним словом, я хожу тренироваться. А вот Елка охотиться.

Второй охотник всегда Шарик. Единственная попытка использовать загонщиком Илюшу провалилось с треском. В прямом смысле. При передвижении богатыря деревья ломаются с таким треском, что зверье за километр разбегается. И вот как я умудрился прозевать его при знакомстве! Зато людоед незаменим, когда надо камни ворочать. Елка немедленно затеяла реконструкцию скрытни. Соорудила четыре двуспальных лежака в центральном зале, распихала барахло из двух складов по остальным, а в освободившихся комнатах тоже соорудила лежаки. Кроме того, подняла повыше столешницу и поменяла «стулья». Еще один булыжник приспособила вместо разделочного столика. Еще повытаскивала наружу и сплавила по течению кучу мусора. Всё это, естественно, чужими руками. В деле припахивания бесплатной рабочей силы эльфийка большинству земных женщин в подметки не годится, но старается! Правда, людоед обиженным не остался, одна из спален досталась ему. А вторая — нам с Елкой.

Мелкая паршивка давно не мерзнет, но все попытки отвести ей отдельный спальник закончились крахом. Все равно заявляется в мой! Не пинками же ее выгонять! Собственно, и попыток было две. В первый раз она умудрилась забраться ко мне в одиночный мешок. Тесно и неудобно. А во второй — притащила свое спальное место и, расстегнув спальники, взялась за их стыковку. Вид зеленого недоразумения, полчаса пытающегося в свете налобного фонарика разобраться с молниями, заставил меня сдаться. Чтобы не умереть от хохота. Больше я эльфийку не прогонял, пусть спит, где хочет. В конце концов, спать в одном мешке — не преступление.

Исследовал Илюшу. Человек человеком. Даже строение зубов одинаковое. Только здоров, как танк! И, как большинство крупных людей, немного неуклюж. Совсем чуть-чуть, скорее даже замедлен. Достаточно, чтобы схватка с ним мне ничем не грозила. Конечно, пропустить удар такой лапы — верная смерть. Но хрен бы попал, я тоже не в пансионе для благородных девиц вырос! А вот шкура у него, действительно, уникальная. Скальпель не взял! Даже соскоб сделать не удалось. Хотя исследовать срез всё равно было нечем…

Ладно, раз проснулся, надо перекусить. Выхожу в зал. Илюша сидит за столом и ощипывает утреннюю Елкину добычу. Сама эльфийка, пристроившись у него за спиной, пытается большим железным гребнем расчесать русые лохмы. Дело движется с переменным успехом. Треть головы приведена в сравнительный порядок, но гребень на каждом движении упирается в очередной застарелый колтун. В этом случае эльфа, недолго думая, что есть силы рвет гребень вниз. Волосы у людоеда по прочности под стать шкуре, гребень по прочности, да и внешне, похож на грабли, так что слабым местом оказываются многолетние колтуны. Скрипят, но распутываются. Людоед морщится, но терпит, лишь время от времени жалобно ноет:

— Ну, кислятина, ну хватит… Может, завтра закончишь? Столько лет ходил не расчесанный, еще денек похожу…

— И не думай даже! — пыхтя, заявляет Елка. — У нас все должно быть красиво. И спальни, и кухня, и людоед! Терпи!

Илюша терпит до конца расчеса, а в начале следующего начинает сначала:

— Ну, кислятина…

При этом он не забывает избавлять вальдшнепов от голов, внутренностей и перьев вместе со шкурами. Первые дни он немедленно утилизировал потроха посредством их отглота и переваривания. А потом избаловался и теперь предпочитает жареную дичину.

За процессом с видимым интересом наблюдает Шарик.

— Чего у нас насчет пожрать? — интересуюсь я, вдоволь полюбовавшись на парикмахерский процесс.

— Там яичница! — сообщает Елка, с натугой дергая за гребешок. — Готовая…

— Ну, кислятина… — снова заводит Илюша.

— Что ты мучаешься? — спрашиваю я эльфийку. — Просунь клюв ледоруба вот в это отверстие и тяни за древко. Куда сподручней будет.

Елка смотрит на меня отсутствующим взглядом, видимо вспоминая, что такое «ледоруб». Потом с радостным воплем уносится на склад! Через пять минут возвращается с тяпкой и двумя «шакалами» в руках. Илюша бледнеет, но потом вспоминает про крепость своей шкуры.

С ледорубом дело идет быстрее. Только еще больше напоминает работу граблями. Илюша морщится чаще и сильнее. Наконец, не выдерживает:

— Кислятина! То, что я твой ручной людоед, еще не повод для издевательств!

Елка, не выпуская древко ледоруба, свободной рукой очищает от упаковки «Сникерс» и забрасывает страдальцу в рот.

— Терпи!