Но далеко не все сидели на своих местах во время концерта. Владимир Ткаченко неустанно передвигался, прикидывал отпечатавшиеся в его сознании полученные по радио изображения «троицы». Хотя портреты их, созданные по словесному описанию, которое дал Конрад Жилински, не совсем совпадали с оригиналами, но Гельмута Вальдорфа майор вычислил точно. Второй был похож на того швейцарца, который пытался напоить Владимира в баре после стрельбы из электронного лука. А Гельмут Вальдорф сидел за тем же столом… Связан ли он с этим «швейцарцем»? Ничего, утешал себя Ткаченко, скоро мы это узнаем…

Владимир не догадывался, что Биг Джон и Рауль, которого майор никогда не встречал, если не считать схватки в темноте трюма, неотступно следуют за ним, избегая попадаться на глаза, но держа Владимира Ткаченко в поле зрения с разных точек, не выпуская его из своеобразной «вилки».

Майор внимательно осмотрел ряды зрителей в музыкальном салоне, понял, что здесь его подопечных нет, и отправился в бар «У лукоморья».

Там он занял место за стойкой и спросил стакан абрикосового сока. Биг Джон пристроился за дальним столиком, так чтобы его не было видно от стойки, но Ткаченко уйти из поля его зрения не мог.

Рауль зашел за один из игральных автоматов. Сейчас здесь было пустынно, все смотрели концерт, а Рауль неторопливо потянул из-под смокинга бесшумный пистолет.

Не суетясь, он тщательно прицелился, чтобы бить наверняка, затылок майора Ткаченко был уже на одной линии с глазом Рауля и мушкой, ирландец готовился нажать спусковой крючок… И в это время в бар ворвалась ватага молодых итальянских туристов.

— Концерт закончился! Грандиозно! Фантастика! — кричали они. — Сейчас бал… Надо успеть подкрепиться!

Рауль быстро спрятал пистолет и отвернулся как ни в чем не бывало. А Владимир Ткаченко освободил место у стойки и вышел из бара.

Едва он оказался на палубе, к нему быстро подошел доктор Далекий.

— Свирьин мертв, Владимир Николаевич, — сказал он.

— Как мертв?! — схватил его за плечо Владимир. — Вы говорили: есть шансы…

— Самому непонятно, — пожал плечами судовой врач.

— Вы хирург? — спросил Ткаченко.

— Хирург. Есть опыт работы патологоанатомом…

— Улавливаете мою мысль?

— Улавливаю, Владимир Николаевич. У нас имеются кое-какие возможности для производства анализов.

— Тогда сделайте все, чтобы установить причину смерти подшкипера. Одновременно решите с администрацией судна проблему консервации трупа. С капитаном Устиновым я поговорю сам.

— Хорошо, — сказал доктор Далекий. — Все будет сделано.

— Кто знает о смерти подшкипера?

— Моя помощница, фельдшер Кравцова.

— Вы предупредили ее?..

— Конечно.

Потеряв Владимира Ткаченко из вида, Рауль выскочил на залитую светом, но пустынную палубу.

Майор расставшись с доктором, быстрыми шагами шел внутренним коридором лайнера, направляясь в музыкальный салон, где Валентин Васильевич должен был с минуты на минуту открыть бал.

Поодаль за ним следом продвигался Биг Джон.

Владимиру Ткаченко предстояло пересечь главный холл, по обе стороны которого шли дугообразные лестницы, ведущие вверх и вниз от главной палубы. Но Рауль, который находился палубой выше, первым появился в холле. Теперь он ждал, когда майор выйдет сюда же из коридора.

Ирландец приготовился выхватить пистолет, когда чекист появится в холле. Он проиграл мысленно предстоящие движения и ждал… Вот сейчас… Но едва Владимир Ткаченко вышел на линию прицела, к нему бросилась, загородила от стрелка Алиса.

Рауль выругался сквозь зубы.

— Где же ты пропадаешь, Володя? — ласково упрекнула Ткаченко молодая женщина. — Пойдем скорее! Ведь бал уже начинается…

Распорядитель бала, пассажирский помощник капитана, одетый во фрак с флотскими золотыми нашивками на рукавах, торжественно провозгласил:

— Бал начинается, любезные дамы и господа, дорогие товарищи! Хозяин бала, капитан Валентин Устинов, приветствует своих гостей на борту советского теплохода «Калининград»… Капитан надеется, что путешествие ваше было интересным и приятным. Музыка!

Судовой оркестр грянул морской марш, туристы дружно зааплодировали.

Владимир протискивался сквозь толпу. Алисы уже не было с ним рядом. Капитан Устинов выбрал ее в хозяйки бала, и теперь она была рядом с Валентином Васильевичем, приветствовала вместе с капитаном пассажиров.

— Дорогие друзья, — обратился к ним капитан Устинов. — Я буду искренне рад, если наш рейс оставит в вашей памяти самые добрые воспоминания. Позвольте мне открыть этот прощальный бал, пригласив на первый вальс избранную вами единогласно «Мисс Средиземное море»!

И Валентин Васильевич подал руку зардевшейся от смущения Элен Резерфорд, повел ее в искрометном, радующем душу вальсе «Амурские волны». За ним выходили в круг все новые и новые пары.

Потом капитан стоял в окружении пассажиров с бокалом шампанского в руках. Он приветливо чокался с гостями, выслушивая их комплименты экипажу и теплоходу «Калининград».

Среди своих американских знакомых находился и Владимир Ткаченко. Он держал в руках бутылку шампанского и раскручивал проволоку на серебряной пробке. Со всех сторон тянулись к нему с бокалами оживленные и смеющиеся Екатерина Ивановна, ее племянник Билл, Элен Резерфорд, их друзья по круизу.

Была здесь и Алиса, радостная и счастливая, совсем позабывшая о том, что ее Володя и сейчас находится на службе, и смертельная опасность снова нависла над ним.

Рауль стоял на верхней площадке музыкального салона и спокойно прицеливался в майора Ткаченко, снимавшего с горлышка бутылки серебряную бумажку.

А от мостика спешили к месту готовящегося убийства штурман Василий Руденко и два матроса.

Едва Ткаченко снял бумажку, бесшумно выстрелил Рауль. Пуля попала в бутылку, и бутылка взорвалась в руках майора.

— Это не шампанское, а гремучая смесь! — крикнул Билл.

Все захохотали, улыбнулся и Владимир Ткаченко, который не успел еще сообразить, что в него стреляют.

Но Алиса поняла это… Может быть, не осознала до конца, но неким шестым чувством уловила опасность, которая угрожала любимому человеку. Это качество, так присущее женщинам, мгновенно усилилось, когда Алиса увидела осколки бутылки на палубе и облитую вином грудь Владимира.

И в тот самый момент, когда Рауль снова потянул пальцем спусковой крючок, неведомая сила приподняла Алису, она бросилась на шею Владимиру, закрыв его от пули, и ощутила горячий толчок в спину.

Рауль был уверен, что на этот раз он сумел не допустить промаха. Ему показалось, что эта женщина, которая все время путалась у него под ногами, бросилась к чекисту, уже получившему давно приготовленную для него пулю.

Он хотел спрятать пистолет за пазуху, но в этот момент матросы схватили его за руки, а штурман Руденко, проинструктированный майором Ткаченко, обхватил внутренней частью левого локтя за подбородок и отклонил его голову назад, чтобы не дать «голубому десантнику» прокусить зашитую в воротнике рубашки ампулу с цианистым калием.

А бал продолжался, гремела музыка, от души веселились и танцевали гости лайнера. Их благословлял добродушной улыбкой старый морской волк, любящий, излучающий радушие, гостеприимный капитан лайнера «Калининград».

Валентин Васильевич знал обо всем, что происходило на судне. Но положение обязывало его соблюдать спокойствие, не дать возникнуть панике среди туристов.

Прощальный бал необходимо было довести до конца. И Валентин Васильевич оставался на своем нелегком посту, нес тяжкое бремя, изображал воплощенную безмятежность, вселяя тем самым уверенность в души пассажиров.

Ему уже было известно и о новом несчастье на борту судна. Алису майор Ткаченко так быстро подхватил на руки и вынес из музыкального салона, что никто не успел ничего сообразить. Потом распустили слух среди туристов, что у молодой женщины закружилась голова, она, мол, едва не упала в обморок.