«Не ходи за мной, как за школьницей…» Не ходи за мной, как за школьницей, ничего не сули. И не хочется, и не колется — не судьба, не суди. Я еще ничуть не вечерняя, Я пока на коне. Я еще такая ничейная — как земля на войне. Не держи на леске, на поводе, на узде, на беде, ни на приводе, ни на проводе, ни в руках и нигде! Все, что вверено, что доверено, разгоню, как коня. Ой, как ветрено, ой, как ветрено в парусах у меня! Не кидайся лассо набрасывать: я тебе не мустанг. Здесь охота – дело напрасное в этих вольных местах. Сквозь Вселенную конопатую, чем бы ты ни смутил, я лечу, верчусь и не падаю по законам светил. У меня свое протяжение, крупных звезд оселки… Ну а вдруг твое притяжение — не узлы, не силки? И когда-нибудь мне, отважась, ты скажешь так, что пойму: как тебе твоя сила тяжести тяжела одному… Осень Все в природе строго. Все в природе страстно. Трогай иль не трогай — то и это страшно. Страшно быть несобранной, запутанной в траве, ягодой несорванной на глухой тропе. Страшно быть и грушею, августом надушенной: грушею-игрушкою, брошенной, надкушенной… Страсть моя и строгость, я у вас в плену. Никому, чтоб трогать, рук не протяну. Но ведь я – рябина, огненная сласть. Капельки-рубины тронул – пролилась! Но ведь я, как ярмарка: вся на виду. Налитое яблоко: тронул – упаду! Лес тихо охает. Остро пахнет луг. Ах, как нам плохо без надежных рук! Наломаю сучьев, разведу огонь… И себя измучаю, и тебя измучаю: «Тронь!..» …Не тронь!.. «Глаза твои неотступные…» Глаза твои неотступные, неслышные, как волна, гайдучьи твои, преступные… Да разве я не вольна?! Хочу я от них избавиться, забыть, задурить, избаловаться, чтоб фарами отмигали и скрылись, судьбу коря! Но светятся, как медали, и держат, как якоря. По тропам горным, гураньим гуляю последним гуляньем. Свищу и ветку верчу. Домой идти не хочу! Весны еще что ли мало? Ночь, ходи веселей! …Чего ж я ее ломала, сиреневую сирень? Но желтое жало осени — сквозь жалость мою и страх. И вся я, как в черных оспинах, в болящих твоих глазах. Домой прихожу. Без света подушку рукой найдя, падаю, будто с ветки тяжкая капля дождя. Сирень увядает в баночке. Горько пахнет весной. Глаза, как ночные бабочки, кружатся надо мной… «Ты, как мальчишка, прост и прям в любви…»
Ты, как мальчишка, прост и прям в любви — ни шагу вправо и ни шагу влево. В любви тебе нужна не королева, а прямота бесхитростной ладьи. Да, я не королева, я ладья. Но, грубой лепки, мои руки крепки, и ты мне верь, как доверяли предки простой ладье, в ней по морям летя. Я остров Я остров, я атолл, коралл, и среди бела дня мужчина, как большой корабль, уходит от меня. Уходит прямо, не тайком, сияя и трубя! А я мечтала о таком, а я ждала тебя. Не в одиночестве жила. Я смутно, с первых лет: твое дитя, твоя жена, твой след и ясный свет. Но, гордо брызгами пыля, исчезнешь ты вдали с запасом хлеба и угля, с теплом моей земли. О, это – женская беда! Мы – женщины, и мы вам пастбища, и города, и реки, и холмы… Мне ничего не жаль, корабль. К другой земле причаль. Ни – возвратить, ни – покарать, поэтому – прощай! О, эта женская беда горька и высока. Суда уходят без суда. Куда? В моря, в века… Прощай, мой берег, мой корабль. Ни слезоньки из глаз. К тебе, как к дереву – кора, прильну в последний раз. |
