Только всё без толку. Мама и дядя уже опоздали.

Туристы нашли неподалёку в лесу чудовищный алтарь, усыпанный человеческими костями.

Элли услышала, как мама прошептала тогда дяде Эфраиму: «Думаешь, это Элли?»

«Это не я!» — хотелось закричать. Эта чёртова штука внутри побеждала, она завладевала её разумом всё чаще, и всё легче преодолевая сопротивление девушки.

«Всё равно, это лишь вопрос времени, когда от меня и так ничего не останется».

Огни сирен подбирались всё ближе, пронзительно сверкая, несмотря на яркий лунный свет, заливающий склон. Элизабет внезапно охватило безумное желание как-нибудь отмыться, перехватить шерифа снаружи и, не пуская внутрь — может, покаяться в том, что это была шутка, ложный вызов — уболтать его уехать или согласиться на залог.

В конце концов, ведь она не совершала всех этих ужасных убийств.

А, может, ей лучше сбежать?

Впрочем, Элли знала, что полиция пустит по следу собак. Она и до соседней лощины не доберётся. У неё нет шансов, особенно зимой.

К тому же, бегство не решит проблему с демоном, поселившимся в ней…

За спиной у Элли что-то упало с глухим звуком. Она резко обернулась и увидела мать, стоящую на коленях. Мама всегда была такой жизнерадостной, неунывающей, а сейчас на ней не было лица от отчаяния.

— Оно сказало, что прикончит меня, а потом вырежет всю семью и выпотрошит Джоша.

Джошуа, её обожаемого братика. Элли вспомнила как он, едва научившись ходить, бегал по дому в длинной до пола пижаме, и как розовели его круглые щёчки, когда Джош смеялся. Сегодня его увезли в долину к подножью горы, с ним сидела тётя.

Представив, что она могла своими собственными руками причинить вред Джошу, Элизабет разразилась слезами.

— Ч-что же мне делать?

У мамы тоже слёзы покатились градом.

— Если преподобный — упокой, Господи, его душу — и эти священники не смогли вытравить того демона из тебя… никто не сможет, Элли. Может, тебе позволить шерифу себя взять.

— Ты хочешь, чтобы я отправилась в тюрьму?

— Мы уже всё перепробовали… — мама поднялась и осторожно приблизилась. — Может они, эти ребята из тюрьмы, или парни из психбольницы смогут заставить эту тварь не убивать?

«Хорош выбор. Тюрьма или смерть».

Элли сглотнула. Потому что ей осталось только решиться, и тогда уже ничто её не остановит. Её мать была упрямой, но упрямство Элли вообще выходило за всяческие рамки. Когда Элизабет упиралась, сдвинуть девушку с места было столь же немыслимо, как горы, возвышавшиеся вокруг.

Полицейский кортеж, завывая сиренами, медленно подъехал по длинной подъездной дорожке и остановился у входа в трейлер.

Элли со злостью утёрла слёзы.

— У меня есть план получше, чем тюрьма.

«Почему бы не утащить этого демона с собой в могилу?»

Если она выбежит из двери с двустволкой в окровавленных руках…

Мама неумолимо покачала головой:

— Элизабет Энн Пирс, даже думать не смей!

— Если оно, — Элли снова царапнула ногтями по груди, — думает, что сможет причинить вред моим родным, то эта тварь меня очень плохо знает.

Хотя у неё уже давно отобрали собственную винтовку и все патроны, но отцовский «Ремингтон» до сих пор лежал на своём обычном месте в шкафу. Откуда шерифу знать, что он не заряжен?

— Ты не станешь этого делать, Элли! Должен быть какой-то выход, всегда есть надежда. Какое-нибудь новомодное лечение.

— Ты хочешь, чтобы я, привыкшая к просторам этих гор и абсолютной свободе, оказалась запертой в тесной камере? — воспротивилась Элли. Она не хотела напоминать матери, что её, скорее всего, будет ждать смертный приговор, независимо от того, какой выбор она сейчас сделает.

На её руках жестокое убийство пятерых священников. Здесь, в Аппалачах Элли была обречена!

— Я не позволю тебе, — мама упрямо вздёрнула подбородок.

— Мы ведь обе знали, что рано или поздно до этого дойдёт, — «Демон всё равно меня убивает. Медленно убивает». — Я уже всё решила.

Услышав это, мама побледнела ещё сильнее, потому что знала, если уж Элизабет что-то решила, отговорить её невозможно.

— Ну, сама подумай… если я убью этого демона, я отправлюсь прямиком на небеса. Я буду с папой, — увещевала Элли, лелея надежду, что именно там она окажется после смерти. Она простёрла руки, и мама упала в раскрытые объятья, рыдая в голос. — А теперь перестань делать вид, что ты не предполагала такого исхода. Будто ты не знала об этом за долгие месяцы до сегодняшнего дня.

— Ах, Боже, родная, я просто… — мама давилась слезами. — Т-ты не хочешь помолиться?

Элли привстала на носочки и запечатлела поцелуй на гладкой коже маминого лба.

— Нет времени. Что если оно вернётся?

К тому же, полицейские уже окружали трейлер. Снег хрустел под подошвами их ботинок, а этот напыщенный гусь шериф стоял под дверью и требовал, чтобы миссис Пирс открыла сию же минуту.

Врываться без разрешения хозяев на территорию частной собственности в местных горах шериф не рисковал.

Элли глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и повернула в сторону спальни матери. Она заставила себя посмотреть на трупы мужчин. У этих людей остались семьи. Сколько детей осиротело по вине её демона?

«И по моей вине, потому что я упрямо цеплялась за тщетную надежду?»

Проходя мимо собственной комнаты, Элли невольно содрогнулась, зацепившись взглядом за свернувшиеся, словно гремучие змеи, цепи на кровати. И с горечью посмотрела на знамя Университета Мидл Стейт, которое она любовно закрепила на виниловой стене своей комнаты ещё до того, как разразился весь этот кошмар.

Как же Элли мечтала поступить в колледж! Каждый день после школы и все каникулы напролёт она подрабатывала в магазинчике дяди, чтобы собрать денег на обучение и проживание.

Старания не прошли даром. «Вот чёрт, у меня получается… Я справлюсь, я смогу!» — с восторгом думала она, став студенткой. С изумлением Элли осознала, что учёба давалась ей легко.

А потом она начала приходить в себя в незнакомых местах и узнавать, что, оказывается, пропустила занятия. Спустя какое-то время её закономерно исключили. Вещи Элизабет отправили к ней домой, не дождавшись даже окончания семестра.

А ведь Элли могла стать первой из их семьи, у кого был бы диплом об окончании колледжа.

Оказавшись в нужной спальне, Элизабет уставилась на собственное отражение в зеркальной дверце шкафа. Она была в крови с головы до пят… Длинные каштановые волосы пропитались ею насквозь. Но с окровавленного лица твёрдым взглядом смотрели серые, как кремень, и такие же суровые, как кремневая гора Пирсов, глаза.

На заляпанной кровью футболке красовалась реклама дядиного магазина: «СНАРЯЖЕНИЕ ЭФРАИМА: всё для рафтинга, рыбалки, охоты и путешествий».

Что бы дядя Эф сказал на всё это?

Элли представила его серьёзное, закалённое невзгодами лицо, так похожее на лицо её отца в последние годы его жизни.

«Давай-ка, Элли, вперёд, ты должна сама позаботиться о себе. Никто не сделает этого за тебя».

Элизабет открыла шкаф и принялась отодвигать вещи отца — его шахтёрскую каску, слесарный инструмент, ремень с отвёртками и всякой всячиной. Папа всегда вкалывал не меньше, чем на трёх работах одновременно.

С комом в горле Элли взяла в руки свою любимую винтовку — двуствольный «Ремингтон» двенадцатого калибра. Патронов к ней не было, так что винтовка была не заряжена. Дядя Эф давно уже обнюхал все углы и забрал пули, все до последней… на случай, если демону придёт в голову позабавиться с дробовиком.

Знакомая тяжесть оружия в руках придала уверенности. Скоро всё закончится. И от этой мысли у Элизабет на душе странным образом потеплело.

Когда Элли шагнула в гостиную, мама бросилась ей навстречу.

— Прошу тебя, детка, может, попробуем тюрьму?

«Мне в любом случае конец».

Смертельная инъекция спустя какое-то время, или пуля в лоб прямо сейчас.

Элли предпочла бы сама выбирать, как ей умереть… Истечь кровью на белоснежном снегу своей любимой горы казалось предпочтительней.