— Как повар смог пройти сквозь силовое поле? — спросила она. — Я думала, что оно непреодолимо.

— Так и есть.

Теоретически, пройти барьер было невозможно. И это защищало её от легионов бессмертных, которые бы отдали всё на свете за возможность убить или пленить Элли, только чтобы покарать Лотэра или принудить его покориться.

Если бы они для начала смогли найти это место.

Но Лотэр не желал рисковать. За время своей долгой жизни он убедился, что в мире Ллора стоит только о чём-то подумать как о вечном или невозможном, судьба тут же доказывает обратное.

— Разумеется, я могу открывать проход по своему желанию.

Когда она выбрала место по правую руку от главы стола, Лотэр огрызнулся:

— Ан-нет. Только не это. Здесь ты сидеть не будешь.

Тогда, много лет назад, он не мог распоряжаться смертной шлюхой Стефана, но сейчас, в своём собственном доме, он установит свои правила для этой женщины.

— Хорошо-хорошо.

Она передвинула столовые приборы за следующее место и села.

— Приступай.

Сверкнув глазами, Элли развернула салфетку и положила её на колени, а затем принялась накладывать небольшими порциями блюда в тарелку. Когда она приступила к еде, с изяществом пробуя разные блюда, Лотэр отметил для себя, что её манеры поведения за столом не были такими грубыми, как он ожидал.

Не успел он об этом подумать, как она подцепила вилкой фуа гра, и перевернула деликатес, шлёпнув его обратно на тарелку.

— Это ещё что?

— Это не та провинциальная пища, к которой ты привыкла, но придётся обойтись ею.

— Я наелась.

Она едва притронулась к еде.

— Съешь ещё.

Когда девушка принялась щипать веточку, украшавшую блюдо, Лотэр сказал:

— Это петрушка.

— Единственное, что мне знакомо на вид.

— Поешь ещё остального.

Спустя некоторое время, за которое можно было наесться до отвала, Элли воткнула, наконец, вилку в сочный хвост омара и нерешительно откусила кусочек. Затем украдкой сплюнула всё это в салфетку.

Лотэр осознал сразу две вещи. Во-первых, она никогда раньше не ела омаров, во-вторых, глупой девчонке омар не понравился. Невероятно. Даже Лотэр до сих пор помнил этот вкус.

Филе лосося постигла та же участь. Если так и дальше пойдёт, то скоро у неё в салфетке будет больше еды, чем в желудке.

— Еда пахнет прекрасно, по-крайней мере, для человека, — уточнил вампир. — Особенно для такого, который был голоден, как волк. Ты что, опять бросаешь мне вызов?

— Я родилась и воспитывалась в горах. Потом попала в тюрьму. Я никогда не ела подобной пищи. Шикарных морепродуктов, вроде этого. Если ты хотел, чтобы я поела рыбы, нужно было заказать её в «Долговязом Джоне Сильвере».

«Ах, и всего-то».

— Тогда поешь хлеба.

Она начала намазывать масло на слоёную булочку.

— Саройя и правда хочет, чтобы я набрала вес?

Когда он кивнул, Элли спросила:

— И ты чего, с ней заодно?

Лотэр находил её изменившуюся внешность привлекательной, практически неотразимой, но у него не было конкретных предпочтений. Если формы Элизабет станут женственнее, он будет только рад, ведь кто откажется от добавки любимого лакомства. И, это Саройя станет той, которая навеки поселится в таком теле.

— Если этого хочет моя Невеста, я согласен.

— Ладушки, но не говори, что я тебя не предупреждала. Учти, переборщу с хлебом, и мою задницу разнесёт в два счёта.

Она откусила ещё кусочек.

— Я принял к сведению.

— А у тебя забавное произношение. Акцент европейский?

Он закатил глаза.

— Русский…

— Погоди! Ты сказал «Невеста»? — едва не поперхнулась Элизабет и завопила, брызгая слюной: — Ты что на ней женился?

Сидя во главе стола, вампир раздраженно выдохнул.

— Для моего народа женитьба не является обязательной. Наши узы куда прочнее.

— Тогда как это понимать?

— Невеста — это суженая вампира, предназначенная только для него. Саройя — моя.

Элли проанализировала эту информацию — сохраняй непредвзятость мышления  — затем спросила:

— Откуда ты знаешь, что это именно она?

Он наклонил голову с оценивающим видом, будто бы взвешивал все за и против своего ответа.

— Она вдохнула в меня жизнь.

Отвечая на её вопросительный взгляд, он добавил:

— Каждый взрослый вампир мужского пола существует, словно живой мертвец, пока не встретит свою суженую, которая вдохнёт в него жизнь и вернёт ей полноту красок. Саройя заставила моё сердце снова биться, а мои лёгкие — дышать… Ну… помимо всего прочего, — добавил он хрипловатым голосом.

— Откуда ты знаешь, что это не я… вдохнула в тебя жизнь?

На его скулах заиграли желваки.

— Потому что судьба не оскорбила бы меня так жестоко. Если бы моей парой была такая как ты, я бы вышел под полуденное солнце.

— Такая, как я, — повторила она. За время её жизни над Элли слишком часто насмехались, чтобы принимать подобное близко к сердцу. Она стала толстокожей, словно носила доспехи.

— Да, ты. Невежественная смертная кассирша из супермаркета «Кеймарт».

Вампир выбрал самый острый нож из своих столовых приборов и принялся крутить его между большим и указательным пальцами.

— Откуда? Если бы мне так повезло. Такую работу трудно получить. Я работала в лавке моего дяди.

— Значит, ты ещё хуже. Ты — лавочница, мечтающая попасть в «Кеймарт».

— Всяко лучше, чем быть демоном.

— Саройя не демон, — процедил сквозь зубы Лотэр. — Я бы не согласился на женщину-демона.

— О, точно, она же богиня. А ты — вампир. Я полагаю, пука тоже существуют. И оборотни? — Затем она сделала удивлённые глаза. — И человек-мотылёк не вымысел?

В Виргинии каждый слышал о дьявольском крылатом создании с красными глазами. Ходят слухи, что его время от времени видят мельком то там, то тут, летающим во мраке и клубах угольной пыли.

Повязавший Элли шериф шутил, что в день её ареста, вероятно, тоже был такой случай — занятная встреча на вершине одинокой горы Пирсов.

— На самом деле существует всё, что ты только себе можешь вообразить, — ответил Лотэр. — Каждое создание, считаемое мифом. Мы называем свой мир — Ллор. И, просто к сведению, человек-мотылёк — всего лишь жалкий недоумок.

Услышав это, девушка раскрыла рот.

— И как только твоим сородичам удается так замыливать смертным глаза?

— Нас наказывают, если мы без необходимости раскрываем своё бессмертие людям.

— Так все эти «мифические существа» тайно бродят по улицам?

— И управляют правительствами, снимаются в фильмах, просачиваются в королевские семьи. Ваш вид, по определению, тёмный и недалекий по сравнению с существами Ллора. Так что мы свободно перемещаемся по земле. Боги ходят среди вас, а вы и не замечаете.

Элли пронзила пугающая мысль.

— Если ты пил мою кровь, сделает ли это вампиром и меня?

«Скажи «нет», скажи «нет», скажи «нет».

Он выдохнул.

— Если бы только это было так просто.

— О, слава богу!

Вампиру это совсем не понравилось. От напряжения воздух вокруг него буквально звенел. Лотэр надавил кончиком ножа на подушечку большого пальца правой руки, вращая лезвие до тех пор, пока не начала сочиться кровь.

Воцарилась молчание.

— Лотэр?

Он не ответил. Тишину разрывал только мерный капающий звук — кап, кап…

Девушка беспокойно мяла салфетку. Непривычная тишина усилила нервозность.

Тюрьма была непрерывным насилием над слухом Элли. В течение дня сокамерницы стучали по решёткам, тюремные надзиратели топали вверх и вниз по стальным ступеням. Это напоминало захламлённый выдвижной ящик для посуды, который постоянно дёргали и захлопывали.

Ночью ото всюду доносились стоны удовольствия и боли. Крики звенели в ушах. Серийная убийца из камеры через коридор шипела на Элли из темноты…

Наконец, Лотэр процедил сквозь зубы:

— Были смертные, умолявшие меня обратить их. Большинство людей отдали бы всё на свете, чтобы стать бессмертными. Этот дар бесценен.