— Кто вы? — спросил Икер.
— А ты подумай, — мягко ответил незнакомец. — Мне кажется, тайну разгадать нетрудно.
— Провозвестник! Провозвестник — здесь, на священной земле Абидоса!
— Ты вышел победителем из тяжелейших испытаний, Икер! Выбрав тебя, я не ошибся. Ни один другой человек не сумел бы совершить твоих подвигов. Но вот и подошла к концу твоя удивительная судьба, наследник и преемник фараона, властитель великих таинств, незаменимый духовный сын Египта! Поэтому ты должен уйти. Исчезнуть. Растаять в небытии. Лишенный будущего, Сесострис рассыплется в прах и увлечет за собой в пропасть всю страну.
Собрав последние силы, Икер схватил свой кубок и попытался запустить им в чудовище.
Но сзади на него прыгнул Шаб Бешеный. Резким силовым приемом он заставил Икера выпустить оружие, связал ему руки за спиной и силой усадил на стул.
— Силы покидают тебя, — произнес Провозвестник. — Древние рецепты из храма Сесостриса меня многому научили. В том, что касается токсикологии и разных ядов, ученые Египта не имеют себе равных. Применение в терапевтических целях ядов змей и скорпионов заслуживает восхищения. Я несколько подпортил вкус твоего вина, добавив в него смертельную дозу одного прекрасного средства, и теперь новая религия запретит употребление вина и алкоголя в любых их видах. А ты — погибнешь… За грехи твоего распущенного народа и этой проклятой страны…
В комнату вошла Бина.
— Вот ты наконец и повержен! И не способен бороться! Ты считал себя стоящим на вершине, но катишься вниз. И твое низвержение доставляет мне радость!
Икер, весь в поту, полупарализованный, чувствовал, как силы покидают его, как уходит жизнь…
— Перед тем как тебя поглотит небытие, — снова заговорил Провозвестник, — я хочу в двух словах обрисовать тебе ближайшее будущее твоей страны. Твоя гибель разрушит основание Обеих Земель. Потрясенный Сесострис станет жертвой несчастий. Близкие его покинут, Мемфис испытает на себе гнев моих учеников. Выживет только тот, кто обратится в новую — истинную! — веру. Неверные и неверующие будут сметены с лица земли. Будут запрещены скульптура, живопись, литература, музыка. Будут переписываться только мои пророческие слова. Их будут повторять без конца и не останется никакой необходимости в другой науке. Любой сомневающийся будет истреблен. Женщины, как существа низшие по сравнению с мужчиной, будут заперты в своих жилищах. Они будут служить своим мужьям и родят им тысячи тысяч наследников, чтобы создать из них огромную армию победителей, которая навяжет нашу веру всему миру. Ни один, даже самый маленький кусочек их тела не будет открыт. У каждого мужчины будет столько жен, сколько он пожелает. Золото богов даст мне возможность создать новую экономику, обеспечивающую богатство моих верных. Но — главное, Икер! — Осирис больше никогда не воскреснет!
— Нет, не будет твоей победы! Моя смерть ничего не изменит. Фараон уничтожит тебя!
Провозвестник засмеялся.
— Ты не спасешь свой мир, маленький писец, потому что я приговорил его к смерти. Меня уничтожить нельзя.
— Ошибаешься… Свет… Свет победит тебя!
Губы Икера сомкнулись. Огонь пробежал по жилам, его члены свело судорогой, взгляд угас. Но мысль еще работала, и он внутренне сосредоточился…
Смерть не пугала его, потому что он отвел силы зла.
Он мысленно просил фараона, своего отца… Его последние мысли были обращены к Исиде, всегда такой близкой и теперь такой далекой… Он запечатлел свою любовь к ней в прощальной улыбке. Он был уверен, что она его не оставит…
Бега первым освидетельствовал труп.
— Он больше не будет нам мешать, — ледяным тоном произнес он.
Резким движением он сорвал золотое ожерелье Царского сына и бросил себе под ноги скипетр «Могущество». Потом отбросил полотно, прикрывавшее что-то в углу. Там оказался деревянный саркофаг.
С помощью Шаба Бешеного он положил туда тело Икера.
— Унесите его, — приказал Провозвестник. — И положите возле храма Сесостриса. Мне нужно еще кое-что сделать…
— Буря усилилась, господин, — с беспокойством сказала Бина.
Он ласково погладил ее по волосам.
— Неужели ты думаешь, что простой ветер пустыни помешает мне вскрыть гробницу Осириса?
— Будьте осторожны, мой господин! Говорят, что магическая защита этого места не позволяет никому приближаться к гробнице.
— Икер умер, и духовная связь пресеклась. Передо мной не устоит никакая стена — ни видимая, ни невидимая!
Песок проникал везде…
Исида закрыла окна и двери. Но его все равно было много и выметать теперь было бесполезно.
Вой ветра заставил Исиду вздрогнуть. Ветер выл в ветвях деревьев, и его стенания словно шли на приступ домов и строений. Нигде нельзя было укрыться.
Исида почувствовала острое беспокойство.
Почему не возвращается Икер? Может быть, занятый устройством каких-то мелочей в храме, он остался там до окончания бури?
Но внезапно юная жрица ощутила острую боль, буквально чуть не разорвавшую ей сердце. Она была вынуждена сесть и с трудом перевела дыхание.
Никогда ее еще не мучила такая сильная тревога.
На низком столике засияла странным светом золотая дощечка… Преодолевая боль, Исида взяла ее в руки.
На ней возник иероглиф трона, который служил для написания ее имени…
Ее звал Икер!
Тяжелые воспоминания наполнили ее душу. Разве главный жрец… не сказал когда-то, что она будет не такой жрицей, как другие, и что ей выпадет трудная миссия? Нет, она не должна сдаваться. Простая песчаная буря, простое опоздание супруга, простое недомогание из-за переутомления… Исида умыла лицо холодной водой и легла в постель.
Золотая дощечка, ее имя, зов Икера… Нет, она не могла оставаться безучастной!
Одевшись в длинное белое платье жрицы Хатхор, она завязала на талии красный пояс и обула кожаные сандалии.
Ветер дул с прежней силой, песок сек лицо.
Невозможно разглядеть дорогу дальше пяти шагов! Надо бы вернуться, но разве Икер не звал ее? Их мысли и сердца были так тесно связаны, что даже вдалеке друг от друга они оставались близкими.
Но прошло несколько мгновений, и Икер словно стал удаляться… Уж не рискует ли она потерять его?
Наперекор буре Исида шла вперед по направлению к Храму миллионов лет Сесостриса. Разве Царский сын, столкнувшись с непредвиденными препятствиями, не пытался решать задачу, тратя на это долгие часы? Разве вместе с другими жрецами он не углублялся в каждый эпизод Великого таинства? Но ни одна из этих мыслей не успокоила Исиду.
На каждом шагу она все сильнее ощущала, что произошла трагедия. Силы зла только что нанесли удар Абидосу. Никогда еще ночь не была такой мрачной.
«Тебе предстоит пережить страшные испытания, — предсказала ей царица. — Ты должна знать слова могущества, чтобы уметь бороться с видимыми и невидимыми врагами!»
Вот и плиты храма…
Аллея вела к храму.
Исида прекрасно знала эти места, лучше, чем кто-либо. И все же она заколебалась — идти или нет…
Вперед!
И вот рядом с первыми колоннами ее нога споткнулась обо что-то твердое… Саркофаг! На крышке красным нарисована голова Сета.
Вся дрожа, юная жрица приподняла крышку.
Внутри лежало чье-то тело.
Еще надеясь на то, что ошибается, Исида закрыла на несколько мгновений глаза…
— Нет! Икер, нет!
Она осмелилась дотронуться до него и поцеловала…
Сняв с себя пояс, она связала из него магический узел и уложила на грудь супруга, чтобы сохранить связь между его душой и своей. Потом она провела кольцом по его правой руке. Из желтого мрака бури выступила вперед фигура гиганта.
— Великий царь…
Сесострис прижал дочь к своей груди.
Исида заплакала. Так не рыдала еще ни одна женщина в мире.
Часть вторая
ПОИСКИ ИСИДЫ
20
Предчувствуя катастрофу, фараон боялся, что приедет слишком поздно. И буря помешала ему оказаться в Абидосе вовремя. Вот противнику и удалось нанести удар прямо в сердце. Убивая Икера, враг нацеливался на будущее Египта…
