— Рад тебя видеть, брат, — сказал он.

— Неужели? — спросил Сабан так холодно, как только мог.

— Ты думаешь, я не скучал по Рэтэррину? — спросил Ленгар. — Сэрмэннин — пустынное место. Бедное и холодное.

— Ты пришёл домой, чтобы погреться? — спросил Сабан язвительно.

— Нет, малыш, я вернулся домой, чтобы снова сделать Рэтэррин великим. Было время, когда Каталло платило нам дань, когда они были счастливы, что их женщины выходят замуж за мужчин из Рэтэррина, когда они приходили танцевать в наши храмы, и умоляли наших жрецов уберечь их от бедствий, а теперь они продают нам камни.

Он хлопнул рукой по ближайшему камню.

— Камни! — презрительно повторил он это слово. — Почему вы не купили у них дубовые листья? Или воду? Или воздух? Или навоз?

Галет взглянул на тело своего брата.

— Что ты хочешь от нас? — глухо спросил он Ленгара.

— Вы должны встать передо мной на колени, дядя, перед всем племенем, чтобы показать, что признаёте меня вождём. В противном случае, я отправлю вас к предкам. Передать им от меня привет.

— А если я встану на колени, что тогда? — Галет нахмурился.

— В этом случае ты будешь моим почётным советником, моим родственником и моим другом. Ты будешь тем, кем ты был всегда, строителем нашего племени и советником вождя. Я вернулся не для того, чтобы позволить Чужакам руководить здесь. Я пришёл, чтобы снова сделать Рэтэррин великим, — он указал рукой на красных воинов. — Их работа сделана, дядя, они уйдут домой. Но до того времени, они служат нам.

Галет снова взглянул на тело своего брата.

— Больше никого не будут убивать? — спросил он.

— Я не убью никого, кто признает мою власть, — пообещал Ленгар, мельком взглянув на Сабана.

Галет кивнул. Он подождал мгновение, затем опустился на колени. Из наблюдающей толпы раздался вздох, когда он склонился вперёд и прикоснулся руками к ногам Ленгара.

— Спасибо, дядя, — сказал Ленгар. Он коснулся мечом спины Галета, затем повернулся к Сабану. — Теперь ты, братец.

Сабан не двигался.

— Встань на колени, — прошептал Галет.

Желтоватые глаза Ленгара, поразительно яркие в сгущающейся темноте, уставились на Сабана.

— Меня не волнует, маленький братец, — вкрадчиво сказал Ленгар, — умрёшь ты или останешься жить. Есть те, кто говорит, что я должен убить тебя, но разве волк боится кошки?

Он вытянул меч и провёл холодным лезвием по щеке Сабана.

— Однако если ты не поклонишься мне, я отрежу тебе голову, и буду использовать твой череп как чашу для питья.

Сабан не хотел покоряться, но он знал неистовый нрав Ленгара, и он знал, что будет убит как бешеная собака, если не уступит. Он подавил гордость и заставил себя встать на колени, и ещё один вздох пронёсся над толпой, когда он тоже нагнулся к ногам Ленгара. Ленгар, в свою очередь, коснулся бронзовым клинком задней части шеи Сабана.

— Ты любишь меня, маленький братец? — спросил Ленгар.

— Нет, — сказал Сабан.

Ленгар засмеялся и убрал меч.

— Встань, — сказал он, затем шагнул назад, оглядев примолкшую наблюдающую толпу.

— Идите домой! — крикнул он им. — Идите домой! Вы тоже! — добавил он Сабану и Галету.

Большинство подчинилось, но Дирэввин и её мать побежали к храмовому рву, где лежал раненый Мортор. Сабан присоединился к ним посмотреть, что стрела поразила высоко в плечо жреца, с такой силой, что наконечник прошёл насквозь. Сабан сорвал кремневый наконечник, но древко оставил на месте.

— Стрела прошла навылет, — успокоил он Дирэввин. Меловая корка на груди Мортора была розовой, а дышал он короткими судорожными вдохами. — Рана заживёт, — сказал Сабан напуганному жрецу, затем обернулся, потому что Дирэввин неожиданно закричала. Ленгар схватил Дирэввин за руку и пытался разглядеть её лицо в свете больших костров. Сабан вскочил, но остриё меча Ленгара мгновенно оказалось у его лица.

— Тебе что-то нужно от меня, маленький братец? — спросил Ленгар.

Сабан посмотрел на Дирэввин. Вся в слезах она отчаянно вырывала руку из крепкой хватки Ленгара.

— Мы должны пожениться, — сказал Сабан, — я и она.

— И кто это решил? — спросил Ленгар.

— Отец, — сказал Сабан, — и её прабабушка Санна.

Ленгар скривился.

— Отец мёртв, Сабан, и здесь теперь командую я. И то, чего хочет полоумная старая карга из Каталло, не имеет значения в Рэтэррине. А имеет значение, маленький братец, то, что хочу я.

Он рявкнул приказание на грубом языке Чужаков, и полдюжины красных воинов побежали в его сторону. Один взял у Ленгара меч, а двое других наставили на Сабана свои копья.

Ленгар положил обе руки на горловину платья Дирэввин. Он посмотрел ей в глаза, улыбнулся, увидев в них страх, затем неожиданно резким рывком разорвал платье. Дирэввин закричала. Сабан инстинктивно рванулся вперёд, но один из Чужаков подставил копьё ему под ноги, а другое копьё ударило по голове, а когда он упал на землю, оказалось приставленным к его животу. Ленгар разорвал остатки платья, оставив Дирэввин обнажённой. Она пыталась прикрыть тело, присев на корточки, но Ленгар грубо поднял её и развёл в стороны её руки.

— Существо из Каталло, — сказал он, проводя взглядом снизу доверху, — однако, хорошенькое. Что надо делать с такими хорошенькими существами?

Он адресовал этот вопрос Сабану, но не дожидался ответа.

— Сегодня, — продолжил он, — мы должны показать Каталло, что означает сила Рэтэррина.

С этими словами он схватил Дирэввин за запястье и потащил к селению.

— Нет! — закричал Сабан, всё ещё прижатый к земле копьём Чужака.

— Спокойно, маленький братец, — отозвался Ленгар. Дирэввин пыталась вырваться от него, и он сильно ударил её по лицу, сбив цветы таволги с её волос, а затем, убедившись, что она подчинилась, потащил её вперёд. Она опять попыталась вырваться от него, но он снова ударил её уже намного сильнее, чем в первый раз. Она зарыдала, и на этот раз ошеломлённо пошла за ним. Её мать, всё ещё стоящая на коленях рядом со своим мужем, пронзительно закричала, но намазанный красной охрой воин ударил её в рот ногой, заставив замолчать.

А Сабану, потерявшему всё в Храме Неба, ничего не оставалось, кроме как рыдать. Его охраняли двое Чужаков. Раненных жрецов Нила и Мортора унесли, оставив тела Хенгалла и Гилана в лунном свете, где Сабан всхлипывал как ребёнок. Затем Чужаки поставили его на ноги и погнали как животное к селению.

Храм Неба был освящён, но в Рэтэррин пришла беда. Мир Сабана погрузился во мрак. Боги вновь пронзительно кричали.

Большинство воинов Чужаков оставались на вершине заградительного вала, откуда своими короткими луками и острыми стрелами держали под прицелом людей внутри селения, но группа Чужаков-копьеносцев встала на страже возле хижины Хенгалла, куда Ленгар затащил Дирэввин. Большая часть племени собралась возле храма Эррина и Мэй. Они услышали удар, услышали крик Дирэввин, и стало тихо.

— Должны мы бороться с ними? — спросил Мерет, сын Галета.

— Их слишком много, — тихо сказал Галет, — слишком много.

Он выглядел совсем разбитым, сидя с поникшей головой в центре храма.

— К тому же, если мы начнём драться с ними, сколько из нас умрёт? Сколько останется? Достаточно, чтобы противостоять Каталло? — он вздохнул.

— Я поклонился Ленгару, и теперь он мой вождь… — он помолчал. — Только теперь.

Последние два слова он произнёс так тихо, что даже Мерет не расслышал их. Женщины снаружи храма оплакивали Хенгалла, потому что он был хорошим вождём, а мужчины внутри храма следили за врагами на высоком земляном валу. Лаханна смотрела вниз, застыв от произошедшей трагедии. Через некоторое время запуганные люди уснули, но их сон был тревожным, многие кричали от ночных кошмаров.

Ленгар появился только перед рассветом. Племя просыпалось медленно, постепенно осознавая, что это их новый вождь, перешагивая через спящие тела, направляется к центру храма Эррина и Мэй. Он всё ещё был одет в расшитую бронзовыми пластинами безрукавку и на поясе у него висел длинный меч, но ни копья, ни лука у него не было.