― Откуда ты? Откуда?

На лице его был написан такой ужас, что Зарина вдруг все поняла.

― Саки! ― крикнула Зарина. ― Отец убил сына! Вот убийца Фамира! Горе мне! Он для меня приготовил смертельную стрелу. Коварный Мадий ошибся! Он убил собственного сына! Пусть его постигнет справедливая кара!

Мать Фамира, старая Томира, с воплями бросилась к дому сына.

― Смерть убийце! ― кричали саки. ― Верши суд, Миромир!

― Такого злодейства не было на моей памяти, ― сказал Миромир. ― Кидрей, ― обратился он к сыну, ― надо связать Мадия. Прежде чем мы с почестями похороним Фамира, будет казнен его убийца!

― Пусть умрет в тяжких муках! ― кричали саки из племени Мадия.―Мы не простим ему такого злодейства! Среди зверей лесных, среди змей болотных нет подобных!

― Как поднялась твоя рука? ― спрашивала Мадия Спаретра, наступая на него с кулаками.

Мадий, точно каменный, стоял опустив голову, не видя и не слыша никого. В ушах его звучали одни и те же страшные слова: «Фамир убит! Фамир убит!» Он знал, что его ждет страшная казнь. Но он не думал о ней. Он думал о Фамире. Кто-то заколдовал его и поднял его руку на сына. Как это случилось? И зачем он обрек на смерть Зарину? Разве не она спасла ему Фамира?..

― Колдовство! Колдовство! ― закричал, как безумный, Мадий, выкатив глаза, потрясая кулаками. ― Все погибло! Все кончено! Казните! Не мучьте! Зачем мне теперь жизнь? Не нужна она мне! Все из-за нее!.. Из-за колдуньи Зарины... Она виновница моих несчастий! Смерть, иди ко мне... Я жду тебя!..

Мадий недолго призывал смерть на свою голову. Его связали и потащили в степь.

Мадия привязали за ноги к необъезженному коню. Конь понесся по степи, и обреченный на смерть Мадий погибал медленно, в тяжких муках. Люди его племени еще долго стояли в степи, глядя, как скачет горячий, необъезженный конь.

Люди стояли и думали о том, что бесславной была жизнь Мадия, бесславно она и кончилась. Никто не станет заботиться о духе умершего, никто не будет воздвигать ему усыпальницу для вечной жизни в другом мире.

И там, в другой жизни, некому будет позаботиться об этом злобном существе...

― Столько несчастий причинил своим же сакам!.. Сына не пощадил!.. ― причитали женщины.

К концу дня, когда кроваво-красное зарево заката зловеще повисло над степью, когда люди разошлись и только вороны кружились в поисках пищи, в степь вышла старая Томира. С воплями и причитаниями брела она по степи, стараясь найти останки своего мужа. Сердце подсказывало ей, как тяжко он отомщен и как страдает теперь, всеми брошенный, и она хотела предать земле то, что осталось от Мадия...

― Что делает человека несчастным?.. ― вопрошала небо старая Томира.

- Я не оставлю тебя, ― шептала Зарина, расши-вая Факиру одежды в последний путь. ― Для тебя погасло солнце, и для меня оно погаснет. Иначе, кто же позаботится о тебе в другой жизни, куда ушли все предки саков и куда уйдут потомки?..

Никто не знал, что ждет саков в той, другой жизни, но деды и прадеды Зарины верили в загробную жизнь и считали своим долгом позаботиться об умерших. Все, что имели саки в своей земной жизни, они отдавали ушедшему. И не только самую красивую одежду, быстрых коней и лучшую еду, но и женщину, которая была бы с ним неразлучна.

Миромир сказал дочери, что намерен отдать Фамиру одну из рабынь, захваченных в последнем походе. Эти рабыни кочевали вместе с пастухами, перегоняя стада с одного пастбища на другое. Старик считал, что он угодит духу умершего Фамира, если отдаст ему в прислужницы одну из своих рабынь. Но Зарина молчала, словно и не слышала отца. Она думала о своем.

― Я с тобою, Фамир! ― повторяла Зарина каждое утро, начиная свой день, полный забот и трудов.

С горечью думала она о том, что трудится не для земного счастья. Сейчас всюду нужно поспеть и, ничего не откладывая, все сделать для любимого. Она никому еще не сказала о том, что вместе с Фамиром уйдет в мир предков. Отец хочет отдать свою рабыню, но разве рабыня сумеет быть такой заботливой?.Разве она знает, что любил Фамир при жизни? Никто лучше Зарины не сумеет оберегать Фамира. И разве она не сказала Фамиру тогда, на вершине холма: «Где ты будешь, там буду и я». Но она сказала об этом еще и раньше, стоя у пещеры, когда все думали, что он болен проказой и обречен на смерть.

«Но ты еще так мало жила на свете! ― говорила сама себе Зарина. ― Ты еще не узнала счастья. Ты только коснулась его рукой, и оно тут же ушло от тебя. Разве тебе не хочется жить и видеть восход солнца? Разве тебя не радует быстрый бег коня? Ты в скорби, в слезах, а все же сердце твое, помимо твоей воли, радуется жизни. Что ты задумала, Зарина? Оттуда еще никто никогда не возвращался...»

«Я должна, я выполню свой долг, ― отвечала сама себе Зарина, ― я никому не скажу об этом, все сделаю для богатого погребения, а потом пойду к любимому, и никто не остановит меня».

Вместе с отцом и братом Зарина выбирала место для усыпальницы. Нужно было выбрать достойное место, где потом будут воздвигнуты гробницы саков. Они должны быть вдали от жилья, чтобы алчный человек, потерявший совесть и честь, не смог ограбить дом умершего. Но курганы саков следует воздвигнуть в самом красивом месте, чтобы, став на вершину кургана, можно было далеко вокруг видеть горы и долины и чтобы вольный ветер приносил к дому мертвых добрые вести о живых, которые помнят ушедших и приносят жертвы богам.

И они нашли такую долину и назвали ее Долиной Безмолвия. Она была в стороне от жилья и в стороне от дорог, ведущих в другие земли, к другим племенам.

Днем и ночью мать и плакальщицы сетовали на тяжкую судьбу Зарины. А Зарина молча выслушивала их печальные вздохи и с прежним усердием продолжала готовить вечное жилище для любимого. Много у нее было забот, но все они облегчались тем, что вместе с ней трудились люди всего племени. Каждый считал своим долгом сделать что-то для загробной жизни Фамира. Зарина не раз думала о том, что если бы не трудились люди ее племени, то ей вместе со всей родней пришлось бы готовить усыпальницу не менее двух лет.

Чтобы соорудить гробницу Фамиру, саки притащили с дальних гор громадные валуны для кургана. Срубили в лесах сотни могучих лиственниц. Днем и ночью работали плотники. Они тесали бревна бронзовыми топорами, старательно подгоняя их друг к другу. Они выполняли желание Зарины, которая стремилась сделать усыпальницу такой же крепкой и высокой, каким был их дом.

Охотники добыли много ценных шкурок соболя, горностая и лисицы, а женщины нашивали тысячи лоскутков меха, украшали одежды Фамира. Мех красили в зеленый, синий и красный цвета, и пестрый мех делал одежду праздничной и нарядной.

С любовью готовили наборы сбруй, украшения для седел искусные резчики. Они знали, что рядом с усыпальницей Фамира будут захоронены его лучшие кони, и потому заботились о том, чтобы возможно богаче их украсить. Позаботились также о праздничных масках для коней, о попонах и чепраках.

И вот настал день, когда сруб был готов и его опустили в глубокую яму. Рядом с усыпальницей поставили загородку для коней.

Зарина пожелала, чтобы из вековой лиственницы выдолбили просторный саркофаг, в котором поместилось бы двое.

Фамира бальзамировали, нарядили в праздничные одежды и, уложив в повозку, повезли прощаться в соседние кочевья. Старый обычай саков требовал торжественного прощания со всеми соседними племенами. В каждом кочевье умершему дарили коней, одежду, упряжь, еду: всюду выражали сочувствие родным.

Хмурым осенним утром повозка с Фамиром и плакальщицами двинулась в Долину Безмолвия. Проститься с Фамиром пришли все люди кочевья. Рядом с Зариной шел брат Кидрей, отец с матерью и все близкие родственники. Как ни тяжело было на душе Миромира, он не переставал думать о судьбе своей дочери. Он тревожился о судьбе своего племени, которому нужен был молодой и отважный вождь. А Миромир давно уже решил, что, как только боги призовут его в другой мир, его место займет Зарина. Старый вождь часто представлял себе, что будущее его племени окажется в верных руках, если за него возьмутся молодые крепкие руки Зарины. По замыслу Зарины и Фамира, состоялся великий переход в долину Катуни, где прежде не было саков.