Однако настал день, когда Миромир понял, что победил Мадия. Вся степь ожила и зашевелилась. Все готовились к великому переселению. Женщины валяли войлок, готовили теплую одежду, сушили мясо, заготовляли сыры. Мужчины мастерили повозки, обновляли седла и упряжь, готовили пищу в дальнюю дорогу.

― Степь поднимается, ― говорил Миромир, радуясь тому, что саки прислушиваются к его словам. ― Степь гудит, всполошилась, словно муравейник, шевелится,― будет большая перекочевка.

― Многие боятся дальнего пути, боятся детей загубить, ― говорила жена Миромира.

Она не признавалась мужу, но в мыслях не разделяла его надежд на лучшую жизнь в чужом краю. Ей не хотелось расставаться с привычными местами, где прошла ее молодость, где много было радостей и горестей.

― Они боятся потому, что не верят в наш добрый замысел, ― отвечала Зарина. ― Почему они сомневаются?

Ее раздражали долгие сборы и недоверие многих саков, особенно тех, кто никогда не покидал долину Яксарта.

― Иные, кто сидел прежде сложа руки, взялись за иглу, стали шить детям теплую одежду, меховые сапожки, шапки из лисьих хвостов, ― рассказывала Зарина матери. ― В такой одежде холод не страшен в долгом пути. Сколько они увидят небывалого, чего прежде не видели и не знали! Скорее бы это сбылось!

«Скорее бы это сбылось!» ― так думал и Фамир.

Когда они вернулись из далекой Персиды, то решили, что свадьбу сыграют на новом месте, в долине Катуни. А поэтому время для них тянулось дольше, чем для всех остальных. Впрочем, не только Зарина и Фамир задумали сыграть свадьбу в долине Катуни. Многие юноши, вернувшиеся из Персиды, нашли себе достойных невест среди амазонок. Они также мечтали устроить свою жизнь по-другому: не кочевать в повозках, а осесть вблизи рек и лесов, где добрая охота, где можно построить теплый дом. Им захотелось пожить в тишине и покое, чтобы не ждать нашествия кочевых разбойников, а еще хуже ― воинов Дария.

Они стремились покинуть долину Яксарта, куда снова могли прийти сборщики податей от царя Персиды. Саки, побывавшие в плену у Дария, не могли забыть страшные дни, проведенные в неволе. Саки решились. И не потому, что поверили Миромиру и не поверили Мадию, а потому, что молодые настояли на своем, а старики не хотели с ними спорить, не захотели делить семьи.

Долго собирались в дальнюю дорогу, и наконец настал день, когда костры задымились сразу у всех шатров. Саки в последний раз воздали щедрую жертву своим богам. Они просили одной милости: отвратить от людей племени голод, болезни, падеж скота и другие беды, которые всегда подстерегают человека в дальнем пути. Для жертвоприношений не пожалели молодых коней. Все было сделано так, как этого требовали обычаи дедов и прадедов. Ведь они немало кочевали по белу свету в поисках счастья и благополучия.

И вот были сняты войлочные шатры. Хозяйки погрузили на скрипучие повозки свой несложный скарб, навьючили коней и быков. Вслед за табунами пастухи погнали отары овец.

И потянулся нескончаемый обоз повозок. Крик детей, лай собак, блеяние овец и причитания старух ― все слилось в привычный, такой знакомый в кочевье гул. Но теперь кочевье было на колесах, и оно гудело на пыльных дорогах, на тропах, ведущих в горы, на берегах рек и озер, двигалось к горам Алтая.

Уже ушло кочевье Миромира, а Мадий все еще упрямился и не решался покинуть свою долину, и люди его племени ждали. Не стал только дожидаться Фамир со своими сверстниками. Еще на пути из Персиды они решили, что непременно покинут долину Яксарта. Зная упрямство Мадия, Фамир решил уйти вместе с Миромиром. Да и как могло быть иначе, когда Зарина, которая должна составить счастье его жизни, уходит вместе со своим племенем! Разве не с ней мечтал он об этом, покидая пещеры Персиды? Не они ли бросили клич по всей степи, призывая молодых саков отправиться вместе с ними?

Мадий в гневе выслушал сына. Он был уверен, что Фамир не решится покинуть отца, не отважится оставить свое племя. Разве не племя вырастило молодого воина?

― И как это ты осмелился перечить мне, своему отцу? ― кричал Мадий.

Лицо его перекосилось от ярости. Он хрипел и задыхался, выплевывая бранные слова.

― Как ты мог отречься от своего славного рода? Ты уйдешь, и мое проклятье последует за тобой повсюду. Больше тебя не примет мое племя! Уж лучше бы ты не вернулся из Персиды!

― Когда твоя ярость утихнет, ты сам поймешь, что неправ, ― сказал на прощанье Фамир.

Слова Фамира оправдались. Когда ярость утихла, старый Мадий поразмыслил и решил, что надо идти вслед за Миромиром. С давних пор племя Мадия жило по соседству с более могучим и многочисленным племенем Миромира. Вместе они кочевали, вместе ходили войной на кочевников других земель, вместе переживали радость победы и горечь поражения. Племя Мадия, значительно меньшее, имело много беспомощных стариков. Живя по соседству, Мадий нередко прибегал к помощи Миромира. Подумав обо всем этом, Мадий решил, что не следует ссориться с Миромиром. И вот он велел своим людям собираться в дальнюю дорогу.

― Многие наши саки в родстве с людьми Миромира,― сказал Мадий старейшинам племени, ― не будем же разлучаться с ними.

Однако Мадий рассердился, когда увидел, как быстро собрались в путь люди его кочевья.

― Напрасно вы так торопитесь, ― говорил он.― Времени достаточно. Нам нет нужды нагонять Миромира.

Старый Мадий хотел появиться в долине Катуни внезапно, он боялся, что Фамир успеет обосноваться в кочевье Миромира и не вернется в шатер отца.

Ранней весной саки покинули долину Яксарта, а в долину Катуни пришли уже осенью. За это время многое переменилось. В иных семьях старики не доехали ― умерли в дороге, а было немало таких, у которых дети родились в пути. Жизнь шла своим чередом.

― Будет ли сакам счастье на новых землях? ― спрашивали старики.

Одно удивляло Зарину: когда радость приходила в какую-нибудь семью, то весть эта не сразу передавалась по всему кочевью, часто только случайно становилось известно, что в такой-то повозке родился сын, а там-то выздоровела старуха, выпив зелье, приготовленное знахарем. А вот когда беда случалась, весть об этом распространялась необычайно быстро и всюду подымался ропот. Люди говорили, что беда пришла от перекочевки и что никогда не было бы такого несчастья, если бы они не покинули долину Яксарта.

Нередко случалось, что саки приходили к Миромиру с жалобами. Но старый вождь и слушать их не хотел.

По-разному жили люди в своих шатрах и повозках. Каждый по-своему понимал то новое, к чему стремилось племя, покидая родные края. Но когда прибыли в долину Катуни, то все одинаково обрадовались и все согласились с тем, что хороши здесь и зеленые леса и быстрые реки. Очень скоро охотники смогли убедиться в том, что много здесь пушного зверя. А рыболовы порадовались щедрости здешних рек.

― Прокормит терпеливых, ― говорили они о быстрой Катуни.

― Все это наше! ― радовался Миромир. ― Сюда уже не придут сборщики податей Дария. Здесь наши сакские стрелы пригодятся для доброй охоты.

И Мадию пришлось вскоре признать, что земли на Катуни обильны и богаты. Он дал понять Фамиру, что прежние распри надо забыть, и вместе с другими принялся мастерить себе деревянный сруб из крепких лиственниц.

Приход племени Мадия в долину Катуни был радостным событием для Фамира и Зарины. Зарина не любила Мадия, но ей было тяжко думать, что она разлучила Фамира с отцом и оторвала его от племени. С давних пор повелось у саков, что сын своего племени всегда помнил о том хорошем, что дали ему соплеменники. А еще больше почитал сак своих родителей. С какой радостью Фамир помогал своему отцу строить дом, корчевать землю для посевов, искать пастбища для скота! Он снова стал заботливым сыном.

Люди хорошо строили дома, хоть это было непривычным для них занятием. Вскоре многие старики уже не уступали в работе самым искусным молодым сакам, которые побывали в Персиде и там, в рабстве, научились этому мастерству.

Зарина нередко вспоминала слова знатного персидского царедворца, который говорил, что саки научились строить на земле персидской.