Когда предмет ее раздумий внезапно появился перед нею, Грей так вздрогнула, что чуть не уронила ведро с водой.

– Кажется, это потеря времени, – сказал Гильберт, с недовольной гримасой рассматривая поврежденные растения.

– Что?.. Ах! – Грей начала торопливо уминать почву у корней. – Мне все-таки кажется, цветок оживет.

– Ты слишком доверчива, – проворчал Гильберт, в свою очередь опускаясь на корточки.

– Или ты слишком недоверчив, – бросила Грей ему в ответ, потянувшись за ведром с водой.

Гильберт взял ведро у нее из рук.

– Может быть.

Удивленная, Грей вопросительно посмотрела на него, но Гильберт лишь улыбнулся.

– Ты ведешь себя так, будто у тебя есть тайна, которой надо с кем-то поделиться, – отважилась заметить Грей. – Не хочешь рассказать мне?

Улыбка Гильберта стала насмешливой.

– Сколько лить? – спросил он, показывая кивком головы на воду.

«Странное у него настроение», – подумала Грей.

– Лей, а я скажу, когда хватит.

– Достаточно, – сказала она через минуту. -А теперь скажи, что…

Неожиданный толчок заставил ее бросить ведро и схватиться за поясницу.

Отбросив ведро в сторону, Гильберт опустился на колени рядом с Грей и взял ее за руки.

– Что такое? – спросил он, и на лице его отразилось беспокойство, когда он привлек девушку к себе.

Грей пришла в себя и засмеялась, похлопывая себя ладонью по животу.

– Твой ребенок просто устраивается поудобнее.

Гильберт сосредоточенно посмотрел на округлившиеся формы Грей, потом снова улыбнулся. Подчиняясь порыву, он положил руки ей на живот и прислонился к нему ухом. Грей была слишком поражена, чтобы протестовать, лишь смотрела на склоненную темноволосую голову.

Ему не пришлось слишком долго ждать следующего движения, хотя оно было не таким сильным, как предыдущее.

– Ага, – выдохнул он, поднимая голову. – Он сильный и нетерпеливый.

– Как его отец, – тихо произнесла Грей, и сердце у нее сжалось.

Думая удовольствоваться мимолетным поцелуем, Гильберт склонился к ее устам, но Грей стала отвечать ему, раскрываясь, как цветок, под его прикосновениями. Ободренный таким откликом, Гильберт принял все, что она предлагала, скользя ладонями по ее груди и лаская языком ее рот.

Грей взяла его лицо в свои ладони, не слушая предостерегающий внутренний голос, который, по правде говоря, превратился в шепот. Каждый день в течение последних месяцев боролась она с этим тревожным голосом, но желала того, что запрещала себе. Она снова хотела познать мужчину, встретившегося ей у водопада. Хотела смыть все страдания…

– Прошу прощения, милорд, – раздался голос, заставивший их отшатнуться друг от друга. – Я думал, вы один.

С бешено бьющимися сердцами Грей и Гильберт посмотрели на сэра Майкла, стоявшего на некотором расстоянии, потупив глаза.

Свирепо поглядывая на не вовремя явившегося рыцаря, Гильберт встал и поддержал под похоть Грей, помогая и ей подняться тоже.

Хотя Грей и была смущена тем, что ее застали при таких обстоятельствах, но все же сочла вмешательство божественным провидением. «Боже милостивый, как можно было допустить эти ласки и поцелуи?» – бранила она себя. Все это вело прямиком в постель Гильберта. А она не хотела быть его любовницей!

– Что тебе нужно? – резко спросил барон и двинулся вперед, заслоняя собой Грей.

Та с благодарностью воспользовалась этим деликатным маневром Гильберта, избавлявшим ее от необходимости встречаться взглядом с Майклом, так как чувствовала себя страшно неудобно и, чтобы скрыть смущение, начала собирать сор и листья с юбки.

– Приехал какой-то крестьянин, – ответил Майкл. – Говорит, что знает, где находится Чарвик.

Руки Грей застыли: она ждала ответа Бальмейна.

Гильберта известие обрадовало, такое вмешательство он мог простить. Теперь барону не терпелось знать побольше, он подошел к Майклу и положил ему руку на плечо.

– Где он?

– Во внутреннем дворе, милорд.

Первым побуждением Гильберта было пройти прямо к тому человеку, но еще несколько минут требовалось, чтобы поговорить с Грей.

– Отведи его на кухню, пусть ему дадут поесть, – сказал барон. – Я сейчас приду.

– Да, милорд, – Майкл повернул обратно.

Когда он скрылся из виду, Гильберт обернулся к Грей. Ее поза – руки сжаты, подбородок вздернут – свидетельствовала о том, что она воспользовалась передышкой, чтобы приготовиться к защите. Было ясно, что Грей сожалеет о происшедшем и больше такого не допустит. А он все-таки хотел снова обнять ее.

– Ты… ты не рассказал мне про тайну, – напомнила Грей, уклоняясь от протянутой руки.

Гильберт опустил руку.

– Тайну? Она кивнула.

– Ты пришел сюда помочь мне поправить помятые цветы, так ведь?

Хоть Гильберт и был разочарован ее отчужденностью, но улыбнулся, вспомнив о новости, которую узнал совсем недавно. Он должен был поехать к Лизанне; он обещал навестить сестру, когда ребенок родится. Но это было до Грей… до их встречи. Сейчас он не мог оставить ее, не мог рисковать, оставляя без присмотра свои земли, в то время как Чарвик рыскает где-то поблизости.

– У моей сестры Лизанны родилась девочка, – сказал он.

Грей обрадовалась, но потом вспомнила о том зле, которое эта женщина причинила Филиппу.

– Понятно, – коротко отозвалась она, переводя взгляд на красочное многоцветье цветника.

– Ты не рада за нее?

– А я должна радоваться? – девушка потрогала рукой тугой бутон розы. – Она все-таки виновата в смерти моего брата.

Гильберт скрестил руки на груди.

– Я уже говорил тебе, Грей, единственный, кто виновен в смерти твоего брата – он сам.

То был один из самых досадных барьеров, которые возвела вокруг себя Грей. Во всем Пенфорке никто ни разу не заговорил с ней о том ужасном поступке, который совершил Филипп, заслужив тем самым свою смерть, – ни замковая челядь, ни рыцари, ни Гильберт. Вздохнув, она встретилась с ним взглядом.

– Пока ты не представишь мне доказательств, мне не остается ничего другого, кроме как верить тому, что рассказал мне отец.

Гильберт хотел было возразить, но передумал.

– Ты пока еще не готова узнать правду, – сказал он.

Грей возмутилась:

– А когда, по-твоему, я буду готова – когда состарюсь?

– Когда ты будешь доверять мне настолько, что поверишь: я не лгу тебе, – ответил Гильберт, желая поскорее убраться отсюда и прекратить ссору.

Сама того не зная, Грей угодила ему: оправила юбки и прошествовала мимо.

– Раз ты до сих пор не счел возможным оказать мне эту честь, то, видно, не скоро это случится, – бросила она через плечо, направляясь к главной башне.

Поворошив волосы, Гильберт вздохнул и пробормотал:

– К счастью, я учусь терпению.

Грей предвидела, что Гильберт и его воины уедут на заре, чтобы отправиться на поиски Чарвика. Она встала с постели после беспокойной ночи и торопливо прошлась по замку, будя тех, кто еще не проснулся, несмотря на шумные приготовления к отъезду отряда. Грей дала служанкам на кухне указания по приготовлению утренней трапезы, хотя до обычного часа было еще много времени. Остальных слуг отправила в холл.

Как обычно, Грей работала на кухне вместе со всеми. Каждый день утром подавала хлеб, холодное мясо и эль, но сегодня она решила приготовить жареную оленину, различные сыры, фрукты и горячий хлеб. Слуги не стали задавать вопросов, хотя были явно раздосадованы, что придется приложить столько труда для приготовления такого роскошного завтрака.

Пока горячее мясо выкладывалось на подносы, Грей торопливо направилась в холл. Жаркий огонь в очаге и многочисленные факелы освещали большой зал. Скамьи, на которых спали ночью, были теперь отодвинуты от стен, поставлены столы, подготовленные для утренней трапезы. Даже тростник успели заменить.

Довольная приготовлениями, Грей приказала разливать эль и прошла к двустворчатым дверям, чтобы позвать всех подкрепиться перед дорогой.

Выйдя из башни, Грей заметила, что небо осталось таким же темным, каким было час назад. Девушка постояла, вдыхая холодный воздух, который холодил разгоряченное после работы на кухне лицо. До этого момента она и не замечала, как жарко там было.