Это была Леони.

— Я не могла отпустить тебя одну, — сказала она.

Фрау Петрик взглянула в сторону Энсдорфа.

— Ты столько прошла, что теперь можешь идти со мной и дальше.

И они пошли вместе.

Третья рота заняла западную часть Энсдорфа. Накануне вечером здесь шли уличные бои, но когда стемнело, Трой решил приостановить наступление. Ему не хотелось посылать своих людей в восточную часть города, пока имелась надежда, что артиллерия, планомерно действуя на переднем крае, сломит сравнительно слабую оборону немцев.

Черелли первым увидел впереди на дороге что-то белое. Он лежал на кровати булочника Крулле, которую передвинул к выбитому окну на втором этаже дома. Он нагнул голову, так что над подоконником видны были только его каска и глаза. Он, не шевелясь, наблюдал дорогу и думал о подержанных автомобилях, которые он будет ремонтировать, когда война кончится и он вернется на родину; этой приятной перспективой он пытался отогнать сон, который подкрадывался к нему, заставляя то в дело клевать носом. Он увидел белое развевающееся облачение, словно призрак летевшее над дорогой. Это было неожиданно и сверхъестественно, он не знал, как это понять, и первой его мыслью было, что он, кажется, ничего плохого не делал… а второй — выстрелить и посмотреть, что будет дальше.

Потом он заметил, что под летящим белым облаком идут две женщины и что они еле переставляют ноги.

Черелли вовсе не собирался им показываться. Может, это ловушка.

— Эй, вы! — крикнул он.

Обе фигуры сразу остановились. Облачение перестало двигаться и бессильно повисло на палке. Черелли понял, что это нечто вроде флага — белый флаг, знак переговоров или сдачи.

На зов Черелли явился капрал Клей, который замещал раненого Саймона. Клей бросился на кровать рядом с Черелли. Пружины заскрипели — Клей был грузный мужчина.

— Что это значит, по-твоему? — спросил Черелли. Клей наморщил свой веснушчатый лоб. Его толстые губы шевелились, как всегда, когда он думал.

— Гражданское население, — сказал он, — колбасники. Небось, сидели где-нибудь в погребе и тряслись от страха. А теперь ночь, они и выползли. Я за ними схожу, а ты меня прикрывай.

Черелли почувствовал, что матрац булочника поднялся, как только капрал слез с кровати. Потом он увидел, как Клей перебежал через улицу и, под прикрытием стены соседнего дома, подошел поближе к странной паре. Он сделал им знак. Они робко подошли ближе к стене, к которой прижималось грузное тело Клея; потом капрал прикладом погнал их по улице к окну Черелли и дальше, мимо булочной, так что Черелли потерял их из виду. Улица опять опустела, и все затихло, кроме непрерывного грохота орудий.

Через несколько минут Клей вернулся.

— Ну уж и дамочки, — сообщил он. — Одна совсем старуха. Все вопила: «Официр, официр!» Я их отвел к Шийлу, теперь ему придется стеречь этих немок. А что мне было делать? Вести их к капитану среди ночи? Пускай Трой скажет завтра утром, как с ними быть… — Он вдруг выругался. — Чего лезут не вовремя?

Черелли засмеялся. Его открытое, мальчишеское лицо обернулось к капралу.

— Может, они знают, где тут есть выпивка? Небось, не спросил?

— Нет, — сказал Клей, — забыл, черт возьми.

— Ты еще новичок тут, — утешил его Черелли. — Надо приучаться к местным порядкам…

Наутро капитан Трой получил приказ не продвигаться дальше в этот день. Надо было выровнять фланги, перед тем как вести дальнейшее наступление в его секторе. Он был рад возможности окопаться и закрепиться, но к этой радости примешивалось некоторое беспокойство. Продвижение замедлялось с каждым днем, и у него явилось тяжелое предчувствие, что противник что-то затевает. Это опасение было ни на чем не основано, потому что немцы почти не высылали патрулей, а если бы они предполагали завязать бой, то их активность усилилась бы. Он вспомнил свою бабушку, у которой мозжило колено к перемене погоды; колени у него были в порядке, и все же предчувствие не оставляло его.

Трой услышал, как виллис подъехал к дому, в котором он расположил свой командный пункт. Он услышал, как башмаки застучали по лестнице и как захрустели осколки стекла — хоть бы кто-нибудь подмел в коридоре! Вошел сержант.

— Я вам должен штаны и рубашку, — сказал Бинг, — помните, это было еще в Нормандии?

Он положил сверток на стул.

— Как, это вы? — воскликнул Трой и поднялся, чтобы пожать ему руку. И вдруг нахмурился: — Надеюсь, вы не привезли с собой эти проклятые громкоговорители?

— Нет, черт возьми! Это просто дружеский визит, в благодарность за старое одолжение. Я рад, что вы живы, сэр!

— А я удивляюсь, что вы живы! Лейтенант у вас теперь не тот?

— Я ухитрился от него отделаться. Теперь у меня другой, очень приличный парень по фамилии Иетс. Я думал, что встречу его в вашем лагере пленных, но он не явился, так что я приехал сюда. Да там и вообще никого нет.

— Напрасно вы приехали. Тут жарко. А штанов у меня достаточно.

— Ну, капитан, эти штаны я достал в вашей же хозяйственной части, так что никакой жертвы с моей стороны нет. А я собирался к вам заехать с того самого дня, как вы обогнали меня в Роллингене.

Трой дружески взглянул на Бинга.

— Вы постарели. Хотите кофе?

Бинг сел. Горячая кружка приятно согревала пальцы. Он подул в нее.

— Как вам нравится положение? — спросил Трой.

— Мы что-то застряли.

— Что там затевают немцы?

Бинг осторожно хлебнул.

— Вы что-нибудь знаете?

— Нет, — мрачно сказал Трой.

— Я допрашиваю пленных. Они иногда делают намеки, особенно те, которые понаглее.

— Какого рода намеки?

— Ничего определенного. Но если вы хотите знать мое мнение, они собираются наступать.

— Вы об этом докладывали?

— Разумеется. И я слышу то же самое от переводчиков по всей линии фронта. Но это, может быть, ровно ничего не значит. Иногда немцы сами распускают такие слухи среди своих солдат, чтобы поддержать настроение. То это новое оружие, то общее наступление, то еще что-нибудь — всерьез их принимать нельзя.

— Да, — сказал Трой. — Совсем не то, что прогулка по Франции.

— Сейчас зима, — Бинг ухмыльнулся в свою кружку. — Зимой воевать надо в помещении.

— У меня двое пленных, — сказал Трой. — Мой переводчик, Трауб, который обычно имеет с ними дело, ранен в руку и отправился на перевязочный пункт. Хотите взглянуть на них после кофе?

— За всю поездку это мне в первый раз так повезло! — Бинг торопливо допил кофе. — Спасибо. Конечно, хочу!

Вошел сержант Лестер, Трой познакомил их. Бингу очень понравилось, что это вышло совсем по-штатски.

Лестер сказал:

— Капитан, ночью пришли две немки с белым флагом. Шийл докладывает, что они всю ночь просили отвести их к офицеру. Разрешите привести их сюда?

Трой взглянул на Бинга.

— Если это не затруднит…

— С белым флагом? — заинтересовался Бинг.

— Не совсем, — сказал Лестер. — Я видел эту штуку. Очень красивая, вышитая золотом. Шийл говорит, что ему хочется взять ее себе на память. Такая, как священники надевают в церкви, знаете?

— Не приводите их сюда, — сказал Трой. — Бинг пойдет с вами и там допросит их.

— Долго же вы там сидели, — сказал Дондоло, когда Бинг с Лестером вышли от капитана. — Здесь, на улице, холодно.

Бинг проклинал случай, навязавший ему в шоферы Дондоло. При первой же попытке Дондоло заартачиться он дал понять бывшему сержанту, кто теперь командует; однако Дондоло не сразу с этим примирился. И сейчас Бинг отпарировал его жалобу:

— Да, конечно, трудновато — это не то, что в теплой кухне: приходится ездить, а тут и опасно, и мало ли что… Поставьте машину и идите с нами. Мы будем в помещении, там обогреете свой чувствительный зад.

Дондоло промолчал: он умел выжидать удобного случая и рассчитывал, что ждать придется недолго.

Бинг устроился в пустом доме рядом с командным пунктом капитана Троя. Там было три комнаты на первом этаже — лучшую он занял для допроса пленных, в другой Дондоло стал на страже, третья оставалась пустой.