Вот оно! Сказано самое важное. Она зацепила Чалмерса. Разумеется, придется пристально наблюдать за его работой, иначе… мало ли что ему в голову взбредет!

Чалмерс ошеломленно уставился на Кахру, но тут же расплылся в улыбке.

— Простите, Директор, но я обязан строго придерживаться буквы правил эвакуации.

Кахру едва сдержала смех:

— Да вы в жизни не следовали ни одному правилу до конца, доктор. Что это вдруг на вас нашло?

Он подался вперед и сунул блокнот в руки Кахру.

— Прочтите-ка. В случае эвакуации начальники отделов обязаны собрать как можно больше сведений за оставшееся время. Эта работа выполняется в первую очередь и считается приоритетной. Даже подготовка к эвакуации отступает на второй план.

Кахру прочла параграф, а когда подняла глаза, Чалмерс по-прежнему улыбался:

— Именно в этом заключаются мои обязанности. А не в том, чего вы требуете.

— Согласна, — неохотно буркнула Кахру.

— Неужели? — иронично спросил Чалмерс. Похоже, столь легкая капитуляция его сильно удивила.

— У вас еще есть время. Употребите его с пользой.

— Хорошо, мадам, — кивнул Чалмерс, вылезая из кресла, и, не дожидаясь разрешения уйти, удалился.

Впрочем, это не очень задело Шанти Кахру. Женщина устала, а впереди было немало изнурительных дней и ночей. Она заперла кабинет и вернулась в свою еще нетронутую квартиру, чтобы немного вздремнуть. Приятно, что высокая должность все-таки имеет свои преимущества.

Центром базы был аналитический комплекс. Каждый байт данных, проходивших через зал контроля и наблюдения, поступал в один или все четыре центра отделов. Ученые просеивали информацию, предлагали гипотезы и консультировались с другими отделами. Комплекс будет последним местом, которое разберут техники.

Отдел Гуманитарных Наук гордился званием самого многолюдного участка аналитического комплекса, и действительно, даже после первой волны эвакуации здесь в любую смену вечно толпился народ. Как уже было сказано выше, должность имеет свои преимущества, примером чему был укромный уголок, служивший кабинетом Уинстону Чалмерсу. Даже если туда заглядывал коллега, уголок не становился менее уютным.

— Мы были правы, — объяснил Чалмерс, увеличивая интенсивность спутникового сигнала. — Они обнаружили еще один Зрачок.

На экране появился раскоп, почти целиком укрытый брезентом для защиты от капризов погоды. Несмотря на это, все же можно было разглядеть каменные плиты подземных стен. Вокруг сновали двуногие силуэты, казавшиеся человеческому взгляду горбатыми из-за панцирей на спинах. Чалмерс обернулся к стене кабинета, увешанной рисунками Рендал, и стал сравнивать их с моделями.

— Швы между камнями выглядят примитивными, — задумчиво заметила Луиза Джордж, поглаживая себя по щеке. Она пробыла на Ала-ле всего два года, но уже поднялась по служебной лестнице до заместителя начальника отдела после отъезда Эдгертона. — Возраст постройки — от полутора до тысячи шестисот лет.

— Жаль, что они не сохранили солнечную дырку, — вздохнул Уинстон.

— Надо было их попросить, — ответила Луиза, маскируя мелодичными интонациями язвительность замечания. Уинстон только улыбнулся.

Солнечные дыры служили для наблюдения за светилами: карлик из двойной звезды В пересекал лицевую сторону своего более крупного и яркого собрата, так что со стороны казалось, будто маленький черный зрачок поворачивается в глазнице. По расчетам людей, это происходило каждые четыре дня. Многие алаланы прошлых поколений верили, что это глаз бога взирает на них.

Несколько проплывающих облаков закрывали вид. Уинстон послал требование на новый угол подачи спутникового сигнала и страшно разволновался, узнав, что придется ждать очереди.

— В чем дело? — поинтересовалась Луиза, услышав, как он бормочет нечто весьма резкое.

— Аз-Захир, — невразумительно ответил Чалмерс. — Это он велел убрать половину спутников с низкой орбиты.

— У него есть на это причины. Алаланы вполне способны проследить за движением объектов по низкой орбите, — вступилась Луиза и, заметив оскорбленный взгляд Уинстона, добавила: — Я не говорю, что согласна с его решением, просто это естественный выход из создавшейся ситуации.

— Мне не стоило упоминать об этом, — бросил Уинстон, пожав плечами. — Теперь я чувствую себя виноватым, что занялся телеархеологией вместо того, чтобы анализировать спутниковые сигналы для прогнозирования следующего запуска.

— Линдси Рендал и Эди Эгбив вполне способны с этим справиться. Или ты не доверяешь тем, кому сам же дал поручение?

— Ну что ты! Просто себе доверяю больше, — объявил Уинстон и, поморщившись, признался: — Правда, моему доверию грош цена, после того как я просмотрел первый запуск… да и второй тоже.

— И дал пятнадцатичасовое упреждение на третий, — вставила Луиза.

— О, да. Никогда не забуду, как Кахру похвалила меня! В самом деле, похвалила! Я мог бы целый месяц жить исключительно ее добрыми словами. Добавить завалявшееся ядро арахиса, так и три бы протянул!

Луиза хихикнула и тут же прикрыла рот изящными пальчиками.

— А я уже тревожилась, что юмор тебе изменил. Никогда не видела, чтобы хандра так долго длилась, даже в худшие времена самых бурных… дискуссий.

Уинстон вымучил кривую улыбочку.

— Ты всегда относилась с пониманием к моим чудачествам, — заключил он, снова возвращаясь к работе.

Следующие несколько часов, пока не зашло местное солнце, они кропотливо добывали те данные, которые могли собрать, несмотря на усугублявшуюся облачность. Оба почти не говорили, боясь упустить что-то важное. В момент передышки Уинстон продолжил беседу с того места, на котором она прервалась, словно подхватив недоговоренную фразу.

— Очень важно знать, чего достигли алаланы в области космических полетов. Определить, когда они доберутся до нового уровня, скоро ли полетят на эту луну.

— К тому времени нас здесь не будет, — напомнила Луиза.

— Вот это самое печальное, — ответил Уинстон.

— Да, — кивнула Луиза, — мы наверняка успели бы раздобыть доказательства, не будь передачи алаланов столь туманны… столь… столь…

— Именно поэтому мы сами должны спросить у них, — перебил Уинстон. — Неужели, Луиза, за все эти посвященные египтологии годы ты ни разу не почувствовала раздражения? Рыться в пыльных трудах, собирать заплесневелые данные, строить теории — и не иметь шанса применить свои гипотезы к ныне существующей культуре. При одной мысли об этом я на стенку лезу!

— Тебя вообще легко вывести из себя, — мягко заметила она. — Слишком многие вещи тебя бесят, но ведь это неотъемлемая часть нашей работы и нашего опыта. Они успели сделать еще кое-какие наблюдения, прежде чем раскоп погрузился во тьму. Прошло бесконечно много времени, и наконец она объявила:

— Наша смена закончена.

— Ты иди. Я еще посижу. Что-то в этих стенах такое…

Она уже почти вышла, когда он обернулся:

— Увидимся вечером, хорошо?

— Разумеется, — улыбнулась Луиза.

Этой ночью она действительно пришла к нему. Вместе с несколькими десятками сотрудников.

Правда, связывались они друг с другом через Сеть. Все, кто не желал покидать базу в такой спешке. Больше половины трудились в отделе Гуманитарных Наук. Почти все были молоды и только начинали свою карьеру. Встречи не санкционировались начальством и, как надеялся Чалмерс, оставались тайными. Это была уже третья, отмеченная печатью наступающего отчаяния.

— Она и слушать меня не захотела, — заявил Дионис Юве, начальник отдела Системных Наук, сменивший на этом посту улетевшего Шена. Говорил он с таким акцентом, словно умудрился набить кашей полный рот, и поэтому приходилось напрягать слух, чтобы не пропустить что-нибудь важное. — Правда, не усмотрела никакой связи с вами, доктор Чалмерс. Упирается скорее из принципа, чем из личной неприязни.

Чалмерс кивнул:

— Уверен, вы сделали, что могли, Юве. Придется попросту послать к ней еще нескольких делегатов. Пусть попытаются ее урезонить. Хотя после той реплики в лучшем имперском стиле, которую она мне бросила, я все сильнее сомневаюсь, что она способна прислушаться к разумным доводам. Все же попытаться стоит.