— Мистер Кристенсен! — резко сказал Файрли, поднимаясь. — Вы слишком много себе позволяете…
— Ничего не много, а в самый раз, — захохотал Кристенсен и заставил его вновь усесться. — Не обижайтесь, Файрли, вы мне нравитесь… Потому я вас и пригласил — уж очень хочется вас порадовать.
— Чем же это?
— О-о… Замечательная новость, чудесная… вы ее заслужили своими славными трудами во имя науки и полковника Де Витта. Нет, не так: во славу Де Витта и уже потом — во имя науки.
— Ничего не понимаю, — сердито сказал Файрли. — При чем здесь Де Витт?
— Все очень просто, доктор. Гленн хочет включить вас в состав экспедиции… Ха-ха, славная шутка, верно? Вам небось такое и во сне не снилось?
— Экспедиции? Какой? — тупо спросил Файрли. Его сердце сжалось от неприятного предчувствия.
— Как это “какой”? — удивился Кристенсен. — Неужели не ясно? Той самой…
И тогда Файрли вдруг все понял.
Кристенсен сочувственно посмотрел на него и пошел, покачиваясь, к столу. Налив из бутылки полный стакан виски, он сунул его в руку окаменевшему Файрли.
Тот, не глядя, осушил стакан до дна и даже не поморщился.
— Ну что, испугались, доблестный рыцарь Пера и Подтяжек? — с иронией спросил Кристенсен, усаживаясь в соседнее кресло. — Наложили в штанишки, а?
— Да… испугался, — откровенно ответил Файрли, сглатывая слюну. — Но почему… почему меня?..
— А кого же еще? — добродушно сказал Кристенсен, закуривая. — Вы самый молодой из вашей четверки филологов… а нам нужен переводчик. Боган — старая, заслуженная развалина. Лизетти умер бы со страху во время старта, да и здоровье у него… не того… Спеер хорош, да только толст как боров и пьет, словно генерал в отставке. Где ему раздобудешь виски там, на Альтаире? Я уже не говорю про баб. Он нам такой контакт с братьями по разуму устроит…
Кристенсен расхохотался.
Файрли негодующе посмотрел на него; сейчас ему было не до шуток.
— Ну какой из меня переводчик? Да я еще и двух слов по-ванриански связать не могу.
— Можете, можете, — мягко возразил Кристенсен. — Хилл с вас глаз в последнее время не спускает. Знаем мы, чем вы занимаетесь у себя в комнатах по ночам…
Он снова рассмеялся, но уже совсем не весело.
— А если и могу… Какое это имеет значение? Вы представляете себе, как быстро меняются языки здесь, на Земле? Неужто вы думаете, что там, на Альтаире, дело обстоит иначе? Да меня никто не поймет…
— Хотите еще выпить, Файрли? Нет? Зря, отличное виски, шотландское… Да, язык жителей Рина мог здорово измениться… но мог и не измениться. Что мы знаем о жителях других звезд? Ни черта мы о них не знаем. И потом, Де Витт вовсе не собирается точить лясы с местными красотками; нет, он парень деловой. Вас он берет так, на всякий случай. Вдруг придется перевести пару приветственных фраз типа “руки вверх” и “встать лицом к стене”? Шучу, шучу… У бедняг аборигенов и рук-то небось нет…
Файрли выглядел так жалко, что Кристенсен смягчился.
— Я немного сгустил краски, Файрли. В конце концов, вы человек штатский и приказам полковника подчиняться не обязаны. Вы можете сказать “нет”. И правильно сделаете… Нам всем бы стоило сказать “нет”, да только кишка тонка. Рано нам лететь к звездам, рано…
— Рано? А когда будет не рано?
— Хм… Об этом меня постоянно спрашивает наш общий яруг Де Витт. Сам не знаю, когда мы созреем до звезд. Может быть, никогда… Уж слишком мало мы изменились с тех библейских времен, когда Каин прирезал своего брата Авеля, разве что нож сотворили побольше да поострее. Вы читали Библию, Файрли? Я читал. История человечества, даже мифологическая, довольно грязная штука…
— Меня больше интересовала история науки, — резко ответил Файрли. — Достижения нашей цивилизации…
— Их было ничтожно мало, особенно по сравнению с бесчисленными глупостями и мерзостями. Число которых, заметьте, растет в геометрической прогрессии. И в этот момент цивилизованным дикарям типа Де Витта волей нелепого случая в руки попадает звездная дубинка! Вот они потешатся, утверждая на нашей бедной планете новый, “цивилизованный” порядок… Кстати, вы знаете, чем в последнее время занимался Винстед?
Файрли не знал и знать не хотел. В его ушах назойливо звучала одна и та же фраза: “Гленн хочет включить вас в состав экспедиции… экспедиции… экспеди…”
— Он занимался анализом образцов… Нет, сначала я спрошу вас кое о чем, шустренький книжный червячок. Почему ваш метод перевода оказался успешным?
Файрли пожал плечами.
— Не знаю… Возможно, случайное совпадение.
— Совпадение? Славное объяснение для солидных ученых с мировым именем!
— У вас есть что-то получше?
— Представьте себе, есть. Благодаря пройдохе Винстеду, который, как оказалось, еще не разучился шевелить извилинами в своем политиканском запале. Вам не все известно, Файрли. В Гассенди были найдены останки тел пришельцев…
— Что-о-о?!
— Ну, не мумии и не скелеты, конечно, а высохшие пятна крови и остатки кожи, мускульной ткани. Солнечные лучи не проникают в пещеру, там всегда царит ночь и холод, потому все это отлично сохранилось. Винстед и его группа несколько месяцев занимались анализом строения клеток, составом крови, хромосомами и прочим… Налить виски? Нет? Напрасно, пригодится. Вид у вас, словно у ожившего покойника из фильма ужасов.
— Ну и что обнаружил Винстед?
Кристенсен не спешил отвечать. Налив себе полный стакан, он с наслаждением выпил виски и, зажмурившись, сидел в трансе несколько минут. Облик могучего викинга как-то незаметно сполз с него, словно ветхая одежда, и теперь руководитель проекта выглядел на все свои шестьдесят три года.
— Так что же?
— Все оказалось очень просто… — пробормотал Кристенсен, с трудом открывая глаза — мутные, почти бессмысленные. — Конечно же, таких совпадений не бывает… И шумеры не летали к звездам, куда им… Просто пришельцы оказались людьми! Понимаете, именно людьми! Вы думаете, я шутил насчет этого борова Спеера? Ничуть я не шутил. Он запросто смог бы устроить Содом и Гоморру там, на Альтаи-ре. А вы… вы человек порядочный, Файрли, вы бы, конечно, женились на своей обожаемой звездной певице и сделали ей кучу визгливых маленьких карапузов. Генотип позволяет. Старик Дарвин застрелился бы, узнав про такое…
— Вы уверены? — с волнением воскликнул Файрли, внезапно вспомнив про свои странные сны.
— Не я, а Винстед уверен. Он, конечно, порядочное дерьмо, но дело свое знает.
— Но тогда… — пробормотал Файрли, вспоминая слова Калбера: “и наши потомки-люди”. — Но тогда они были нашими далекими предками!
Кристенсен кивнул.
— Да. И Гассенди был форпостом, охраняющим колонию ванриан на Земле. Когда база была разрушена, колония прекратила свое существование, потомки ванриан начали дичать и опустились до уровня каменного века. Но каким-то образом они сохранили язык и крохи знаний, которые позволили им со временем вновь начать подъем к Человеку Цивилизованному. Они сумели оттеснить неандертальцев. Теперь понятно, откуда нежданно-негаданно появились кроманьонцы? А может, ванриане попросту смешались с ними?.. Конечно, это только предположение, но со временем мы все узнаем, обязательно узнаем. Не исключено, что все человеческое у нас — от ванриан, и Рин — наша историческая родина… Так вы точно не хотите выпить?
Файрли молча покачал головой. Его и без виски шатало, как в восьмибалльный шторм.
“Так вот кто был “недостающим звеном”, — тупо подумал он. — Мы не нашли его, потому что искали в совсем уже седой древности, а оно появилось сравнительно недавно всего тридцать тысяч лет назад. И медленная эволюция хомо сапиенс вдруг получила могучий толчок. Появился Вавилон, Шумер, Египет, Индия, Китай — колыбели земной цивилизации, в которых взрослели потомки тех, кто некогда пришел с Альтаира. Может быть, поэтому в нас живет вечная тяга к звездам?
В нас?
“Де Витт хочет включить вас в состав экспедиции…”
Но я не хочу летать на звезды, я боюсь их!
