Внезапно свет настольной лампы мигнул раз–другой и окончательно погас.
“Авария на линии”, — подумал раздраженно Файрли, не без труда встав из-за стола. Делая разминочные движения, он вышел в коридор и распахнул наружную дверь. На него пахнуло свежим ветром, несущим редкие капли дождя. Впереди, в густом тумане, расплывчато светились огни административного корпуса.
— Эй, есть здесь кто-нибудь? — крикнул Файрли. — Какого черта случилось с освеще…
Вдруг на него обрушилось что-то тяжелое, и он потерял сознание.
Глава 6
Прошли, казалось, годы или даже столетия, прежде чем тьма стала рассеиваться.
Файрли еще не нашел в себе сил открыть глаза, но уже вынужден был отвечать на чьи-то вопросы, идущие откуда-то издалека:
— Откуда вы узнали, что энергокабель перерезан?
— Я не знал об этом… просто свет в комнате погас…
— Но вас нашли около распределительного щита вашего корпуса.
— Не знаю… я даже не знаю, где это…
Файрли напрягся и сумел-таки разлепить отяжелевшие веки. Перед собой он увидел лицо Хилла — холодное, подозрительное, озабоченное. Рядом с офицером службы безопасности сидели встревоженные Кристенсен и Де Витт. Файрли никогда не видел их такими мрачными. Впрочем, сейчас ему было не до того, тянуло в сон…
— Очень хорошо, — резко сказал Хилл. — Вы ничего не знаете и ничего не помните. Так?
Его тон означал, что Файрли лгал самым бессовестным образом, но службу безопасности не проведешь.
— Ладно, расскажите все с самого начала, — уже более мирным тоном произнес Хилл, перестав сверлить его жестким взглядом. — Итак, вы услышали какой-то подозрительный шум за окном…
— Ничего я не слышал, — сказал Файрли, морщась от сильной головной боли. — Черт побери, чего вы от меня хотите?
Он с ненавистью посмотрел на своих мучителей. Видимо, его накачали какими-то лекарствами, поскольку сознание начало неестественно быстро проясняться, хотя общее состояние оставалось ужасным.
— Посмотрите-ка на мой затылок, господа судьи! — зло воскликнул он. — Неужто вы не видите на нем шишку размером с Манхаттан? Я не бил себя молотком по голове, даю честное слово. И я не агент красных, который коварно стащил сам у себя сверхсекретные документы. Вам не верится? Для меня это огромная потеря… фотография ваших машин и их схемы нетрудно воспроизвести, но мои-то рабочие материалы были в одном-единственном экземпляре! Думаете, так легко их восстановить?..
Файрли замолчал, задыхаясь от ярости.
Заметив в глазах Хилла недоверчивую усмешку, он снова взорвался:
— И напрасно вы усмехаетесь, мистер Безопасность. Вы должны были обеспечить мою защиту от любых посторонних личностей… И где же вы были той ночью? А сейчас… Боже мой, неужто сейчас у вас нет других дел, кроме того, как мучить меня дурацкими вопросами? Я болен, понимаете вы, болен! Мне надо лежать в постели, а вместо этого ваши гориллы приволокли меня сюда, словно преступника… Да как вы смеете обвинять…
— Хорошо, Файрли, успокойтесь, — устало сказал Хилл. — Не стройте из себя мученика. Если бы вы видели, как допрашивают сейчас ваших коллег мои коллеги… — Он вскочил с кресла и прошелся словно тигр по комнате, сжимая и разжимая крепкие кулаки, а затем уселся на край стола. — И не надо преувеличивать, вас никто не обвиняет. Но мы должны детально установить, что произошло.
— Поздно, Хилл, слишком поздно, — с горечью прервал его Де Витт. — Меня не интересует, кто именно выкрал документы — это уж ваша забота. Главное другое: теперь они знают правду о Гассенди. У них в руках фотографии звездных машин и тексты надписей, хорошо еще нерасшифрованные…
— Боюсь, что расшифрованные, — хрипло сказал Файрли, не скрывая своего отчаяния. — Я не успел предупредить вас… Вернее, это было слишком невероятно, и я решил сначала все тщательно проверить…
В комнате повисла пронзительная тишина. Файрли невольно опустил глаза — на него так смотрели…
— Я не ослышался, вы получили какие-то результаты? громовым голосом произнес Кристенсен. — И даже не потрудились поставить нас в известность?
— Я не был уверен… — болезненно сморщившись, объяснил Файрли. — Это… это выглядело совершенно безумным, и я не рискнул поделиться даже со Спеером… Надо мной попросту начали бы смеяться, а я…
Де Витт с шумом вскочил с кресла, едва не опрокинув его на пол, в одно мгновение оказался рядом с Файрли, и, вцепившись в ворот рубашки филолога, экс-полковник так встряхнул его, что ученый вновь едва не потерял сознание.
— Что? — завопил Де Витт звенящим от ненависти голосом. — Вы получили важные результаты и скрыли их от нас?! Да вы…
— Я не был уверен!
— Перестаньте молоть чушь, жалкий бумагомарака! Вы либо научились переводить тексты пришельцев, либо нет, тут третьего не дано! Нечего морочить нам голову!
— Оставьте его в покое, Гленн, — тихо сказал Кристенсен. Его лицо выглядело внезапно постаревшим, глаза потухли, щеки нервно дергались.
“А ведь ему уже за шестьдесят, — вдруг подумал с жалостью Файрли. — И вся эта моложавая внешность викинга — только вывеска…”
— Успокойтесь, Файрли, и объясните все по порядку. Да отпустите же его, Гленн, видите, человек еле дышит!
Минуты две Файрли приходил в себя, а затем, собравшись с силами, сказал:
— Вы что-нибудь слышали о Шумере? Это одна из колыбелей человечества. К счастью, от ее богатой культуры осталось немало следов, в частности глиняные таблички с надписями. Над ними долго бились, и в один прекрасный день ученым удалось сделать первые переводы. Шум поднялся страшный, чуть ли не все газеты мира раззвонили о “сенсации века”. Пошли публикации переводов, причем в солидных научных журналах. И вот в самый разгар этой шумихи вдруг было установлено, что тексты могли быть переведены и совершенно иначе. Ученые, ослепленные первыми успехами, попросту оказались в плену самообмана…
Он взглянул на свирепое лицо Де Витта и вздохнул.
— Я отлично помнил эту историю и не желал оказаться в дураках. Тем более что мой подход к языку инопланетян был совершенно абсурдным…
— Вот как? — вкрадчиво спросил Хилл. — Вы нас заинтересовали, мистер Файрли. Не откажетесь ли нас просветить, что за бредовые идеи попали ныне в руки шпионов?
— Все началось с того, что я вспомнил об истории с языком шумеров. Однажды ночью я вдруг проснулся и подумал: а ведь в языке инопланетян есть определенное сходство именно с шумерским! Такого, конечно, быть не могло, но я буквально заразился этой идеей. И все неожиданно стало выстраиваться в стройную систему… хоть и совершенно абсурдную. Не могли же шумеры летать к звездам! Я перевел одну “инструкцию”, затем вторую… Все получалось довольно логично, хотя я и не специалист по космической технике. Я не мог поверить своим собственным глазам…
— Это все эмоции, — холодно прервал его Де Витт и исподлобья взглянул на Кристенсена. — Теперь-то вы видите, Крис, к чему привели все ваши увиливания? Вы буквально заразили своей нерешительностью окружающих, и вот печальный итог. Мы могли одним прыжком преодолеть пропасть, отделяющую нас от звезд… Но это сделают за нас другие. За несколько дней они теперь овладеют всем, что мы узнали за полгода упорного труда. И даже больше, ведь у них в руках рабочий дневник Файрли, которого мы и в глаза не видели!
— Это только бумаги, Гленн, — нерешительно возразил Кристенсен. — Гассенди пока в наших руках.
— Вот именно, пока, — многозначительно заметил Де Витт. — Русские — парни не промах, они не станут сидеть сложа руки и ждать, пока их государственные мужи на что-то решатся. Они попросту построят космолет и полетят к звездам. И это еще не самое главное. Куда важнее, что они найдут на звездах. Как бы история Гассенди не повторилась, но уже здесь, на Земле…
Кристенсен побледнел.
— Ранделл уже вылетел в Морроу из Вашингтона, — сказал он. — Ясное дело, я немедленно доложил ему о случившемся.
— Рад слышать, — усмехнулся Де Витт. — Уверен, перемена климата пойдет госсекретарю на пользу… Но будет ли толк? Политиканов здесь и без него хватает…
