Затем Питер пожал плечами и снова начал есть. Казалось, что все снова вернулось на свои места. Но это было не совсем так, потому что теперь Анна знала: что бы ни случилось, она последует за Питером хоть на край света. И она понимала, что в этом может крыться ее спасение и одновременно с этим страшные беды.

В два часа ночи Анна проснулась и резко села, удивив Питера, который как раз собирался ее будить. Она вернулась в свою камеру ко времени полуночной проверки, а затем сразу же перебралась обратно в камеру Питера.

С этого момента они вместе лежали на бетонной скамье, прижимаясь друг к другу, чтобы согреться. Анна слушала Питера, который опять рассказывал о жизни за стенами Грейндж-Холла, и даже не заметила, как ненадолго погрузилась в сон. До этого она была уверена, что ни за что не сможет заснуть в подобном месте, вызывающем у нее дрожь отвращения. Но сейчас радовалась тому, что это удалось. Когда она проснулась, ей все еще хотелось спать, но при этом она чувствовала себя отдохнувшей и немного успокоившейся.

Вентиляционное отверстие, от которого зависело их будущее, находилось на высоте приблизительно двух с половиной метров, было прямоугольным и достаточно широким для того, чтобы пролезть внутрь. Пока Питер не отодвинул решетку и не показал ей отверстие, Анна все никак не могла поверить в то, что именно отсюда начинается туннель, который выведет их из Грейндж-Холла на свободу.

— Туннель узкий, — сказал юноша. — Пробраться по нему можно только ползком, поэтому нам придется двигаться друг за другом.

Анна недоверчиво посмотрела на покрытый плесенью лаз, а потом вновь взглянула на Питера. Он с ухмылкой встретился с ней взглядом и достал из штанов тупой столовый нож.

— Стащил его пару дней назад. Во время обеда, — сказал он, подмигнув. Поднял руку с ножом вверх и, наморщив от напряжения лоб, начал выкручивать винты из решетки. — Когда я отдавал прислуге поднос, она даже не заметила пропажи. А я не стал признаваться.

Анна ничего не ответила, лишь в последний раз окинула взглядом камеру. С кислой миной на лице подумала, что будет очень правильно, если последним воспоминанием о Грейндж-Холле станет пребывание в самом его мрачном и холодном месте, в карцере. Этой ночью она навсегда оставит Воспитательное учреждение. Ей не хотелось даже думать о том, что они могут застрять в вентиляционном канале и умереть, так и не вырвавшись на свободу.

— Я тебя подсажу, и ты полезешь первой, — с серьезным видом сказал Питер. — А я — сразу за тобой. Договорились?

Его взгляд был полон решимости, и, даже не смотря на то, что в камере царила темнота, Анна видела, как блестели его глаза. Юноша смотрел на нее, желая подбодрить, чтобы она почувствовала себя уверенней. Анна с мужественным видом вздернула подбородок и кивнула. Затем в полной тишине девушка позволила Питеру поднять ее, так чтобы она смогла пролезть в вентиляционное отверстие.

— Поторапливайся! — с раздражением произнесла миссис Принсент, подгоняя доктора Кокса.

Они опаздывали: Заведующая планировала выехать из Лондона гораздо раньше. Если у них не получится добраться до Грейндж-Холла к четырем часам, возможно, им уже не удастся осуществить задуманное. Первые проверки начинались в шесть утра, и она хотела, чтобы к этому времени вопрос с мальчиком был уже решен.

— Ладно-ладно, я почти закончил, — сказал доктор Кокс, выливая последние капли Препарата Долголетие+ в маленькую бутылочку. Забирать стволовые клетки у тех, кто не желал ими делиться, было делом тяжелым. Впрочем, и платили за это соответствующе. — Мальчик… — произнес он задумчиво, укладывая свои вещи. — Насколько я понимаю, прежде чем я сделаю инъекцию, мне будет дозволено взять у него все, что я сочту нужным.

— Делай что хочешь, но только поживее, — пожала плечами миссис Принсент. — Когда мы туда доберемся, у нас будет совсем мало времени.

Анна надеялась, что узкий вентиляционный туннель немного расширится, когда она продвинется глубже, но, к ее ужасу, этого не произошло. Размер оставался прежним, пятьдесят сантиметров в поперечнике. Анна могла по нему ползти, но не более того. Влажный воздух и отсутствие света создавали ощущение, что она путешествует в недрах Земли.

Чем дальше она пробиралась по туннелю, тем более отвратительным становился запах, а свет совсем исчез. Она слышала, как Питер карабкается позади нее, и это на время ее успокоило. Однако вскоре девушку снова начал терзать страх. «А что, если в конце будет тупик?» — мучила себя Анна. А что, если их найдут? А что, если миссис Принсент вместо того, чтобы вытащить их из туннеля, просто поставит решетку на место и оставит их умирать?

— Я ничего не вижу, — крикнула она Питеру, не будучи уверенной, что он ее слышит. Теснота была такой страшной, что, казалось, даже гасила все звуки.

— Просто продолжай ползти вперед, — услышала Анна его приглушенный голос. — Туннель всего пятьдесят метров в длину или около того.

— А сколько метров мы уже проползли?

— Где-то десять.

У Анны екнуло сердце, но девушка стиснула зубы. То ползком, то извиваясь, словно огромный червь, она продолжала продвигаться вперед по узкому лазу.

Чтобы преодолеть короткий туннель, ребятам потребовалось больше часа. К счастью, на определенном этапе он все-таки немного расширился. Анна поняла, что туннель закончился, только когда уткнулась во что-то твердое, похожее на кирпичную стену.

Ей было жарко и душно, а все тело взмокло от пота и перемазано в вонючей грязи. Каждое движение вызывало неприятные ощущения. Стояла кромешная тьма, и, если бы не голос Питера за ее спиной и его глупые шутки, она бы давно уже поддалась искушению и сдалась.

— Питер, кажется, мы доползли, — сказала она, пытаясь нащупать, не сворачивает ли туннель куда-нибудь. — Но я не могу найти выход.

— Угу. Понял. Слушай, решетку нашарить можешь?

Анна вновь приступила к поискам. Было очень тесно, однако медленно, но настойчиво она стала прощупывать каждый сантиметр стены, находившейся перед ней, — надеясь найти хоть что-нибудь похожее на выход.

— Ничего. Вообще ничего, — наконец тихо сказала она.

— Ладно, не двигайся, я сам посмотрю, — помолчав, бросил Питер.

Через несколько секунд Анна почувствовала, что ее вжимает в скользкую стену, щека уперлась во что-то твердое и угловатое. — Питер полз к концу туннеля прямо по ней.

— Спокойно, не волнуйся, я вытащу нас отсюда, — пробормотал он, и Анна удивилась, услышав в его голосе едва заметные нотки страха.

Потом раздалось нечто, похожее на крик ужаса, и девушка крепко зажмурила глаза.

Почти сразу же она почувствовала, как на нее посыпалась сухая глина. Уши, нос и рот мгновенно оказались забиты.

«Вот и все. Это конец, — отстраненно подумала Анна. — Вот что происходит с Лишними, которые думают, что могут нарушать правила. Им уготовано судьбой быть похороненными заживо».

Однако мгновение спустя Питер снова рванулся вперед, и Анна почувствовала, что на нее больше не давит вес его тела. Стряхнув грязь с лица, она поняла, что Питер кричал не от страха, а от радости.

— Мы почти добрались. Отсюда туннель идет вверх. Только он был завален глиной.

Анна в восторге потянулась вперед, желая нащупать ход, чтобы убедиться во всем самой. «Отсюда уже начинается Внешний Мир», — подумала она, словно в бреду. Девушка чувствовала, что свобода совсем близко.

Питер пролез через отверстие первым и сообщил, что уже наверху. Анна ползла за ним, радуясь, что теперь Питер впереди. Извиваясь, девушка ощутила, как по ее телу пробежала приятная дрожь от холода. Анна поняла, что это ветер. Она почувствовала дуновение ветра.

По мере того как они продолжали ползти, ветер становился все сильнее и сильнее. Струйки свежего воздуха сменились морозными, обжигающими порывами. Ветер завывал в туннеле, словно привидение, призывающее смерть. Однако Анна почти не чувствовала холода и не обращала внимания на шум ветра. Она не замечала склизкую грязь, покрывавшую ее колени, руки и локти. Наверху, за Питером, она видела то, что придавало сил. Она видела маленький кусочек ночного неба. Главным образом, ее взгляду открывалась какая-то стена перед выходом. Но рядом, где-то справа и сверху Анна заметила крошечную звезду, сиявшую на черном небе. Она не пряталась в серой тьме, она сияла открыто и свободно. Анна никогда в жизни не видела ничего прекраснее.