6 марта 2140 года

Я собираюсь сбежать из Грейндж-Холла.

Мы с Питером уйдем отсюда по туннелю из карцера.

У Питера есть план.

Из Грейндж-Холла невозможно сбежать. За нами будут охотиться Ловчие и миссис Принсент. Но мы больше не можем здесь оставаться. Миссис Принсент говорила, что хочет избавиться от Питера. А еще она сказала, что я дура. Что я слишком хорошо обработана.

Я ненавижу миссис Принсент. Сначала я думала, что люблю ее. Я думала, что миссис Принсент знает как лучше. Она делала ужасные вещи, но я думала, что это ради нашей же пользы. Но на самом деле все не так. Она подлая, жестокая и не считает, что я могу приносить пользу, хотя говорила мне совсем другое, а я всегда делала так, как она велела.

И все равно мне страшно оставлять Грейндж-Холл. Я ничего не знаю о Внешнем Мире. Там, снаружи, я уже не буду Старостой. И не стану Ценной Помощницей. Я не знаю, кем там буду. Думаю, обычным Нелегалом.

Мне хочется скрыться отсюда с Питером и оказаться на поле, по которому, как Питер рассказывал, он бегал и кричал. А еще я была бы рада поехать в пустыню — там нас никто никогда не будет искать, а еще там тепло.

Питер, однако, говорит, что нам надо в Лондон. Питер говорит, нам надо вернуться к моим родителям. Они живут в Блумсбери, в трехэтажном доме. У дома миссис Шарп было всего два этажа. Питер говорит, что мне дадут новую одежду. Подполье нас защитит и спрячет так, что никакие Ловчие не отыщут.

Питер говорит, что в Блумсбери не надо ни стирать, ни гладить ничего чужого, и не надо вести себя послушно; что мои родители научат меня музыке и литературе, и я смогу присоединиться к Подполью.

Мне не нравится подполье. В подполье находится карцер. Там темно, сыро и страшно. Там тебя оставляют на много часов, и ты начинаешь воображать себе разные штуки — шум всякий, будто кто-то плачет или кричит, а еще шаги — и это посреди ночи, когда понимаешь, что все спят и никто на самом деле рядом не ходит. А потом начинаешь думать — вдруг это не воображение, вдруг все по-настоящему.

Выход наружу находится в карцере. Питер об этом знал, потому что в Грейндж-Холле когда-то находилось правительственное учреждение, и мои родители достали план здания. Этот план дал им человек, который «сочувствует делу». Питер сказал, что специально сдался Ловчим, чтобы меня отсюда забрать. Сначала я ему не верила — с какой стати кто-то вдруг станет так из-за меня хлопотать? Я ведь даже и не помню родителей. Но Питер говорит, что зато они меня хорошо помнят.

Туннель был построен на случай нападения террористов. Питер говорит, что через него можно попасть в деревню так, что следящие камеры Грейндж-Холла ничего не заметят.

Я не хочу в карцер. А что, если я из него не выйду? Что, если я останусь там навсегда?

Нет, не останусь. Я верю Питеру. Питер — мой друг.

Мы сбежим завтра ночью. То есть сегодня ночью. Наверное, уже утро, хотя на самом деле еще темно. Мне надо лежать в постели, но я никак не могу заснуть. Чтобы попасть в карцер, мне надо сделать что-нибудь плохое, а потом посреди ночи мы отсюда убежим. Питер говорит, что вход в туннель спрятан за решеткой в стене. Он сказал, что разболтал решетку и теперь все готово. Питер говорит, что миссис Принсент рехнется от ярости, когда узнает, что посадила его именно туда, куда он и сам хотел попасть. Он говорит так, словно ему нравится сидеть в карцере, но на самом деле, думаю, это неправда. Может, в камере и есть туннель наружу, но там все равно плохо.

Питер удивительный. Он все обо всем знает.

Я рассказала Питеру, что мне в Грейндж-Холле было холодно и одиноко. Он сказал, что иногда чувствовал себя точно так же. Даже несмотря на то, что жил во Внешнем Мире. Пока его не поймали, он жил с моими родителями. Но не всегда, а только с десяти лет. До этого он был у других людей, которые заменяли ему родителей. И таких родителей было много.

Питера усыновили. Он никогда не жил со своими настоящими родителями. Он не знает, кто они такие. Питер говорит, что родители часто оставляют детей-Лишних где-нибудь умирать, чтобы не попасть в тюрьму.

Он сказал, что был не нужен родителям, что его рождение было ошибкой, и они оставили его на улице, а потом его нашли люди из Подполья. У него ничего с собой не было — только золотое кольцо с печаткой, которое висело у него на шее на цепочке, а на внутренней стороне кольца были выгравированы буквы «А. Ф.». Питер думает, что это инициалы его матери или отца, а сверху там был еще цветок. Когда его поймали, кольцо забрали. Он прятал кольцо во рту, но Ловчие его все равно нашли и сказали, что Центральным Властям это будет очень интересно. Они отдали кольцо человеку в форме, который находился в том месте, куда привезли Питера перед Грейндж-Холлом. Этот человек без конца задавал ему всякие вопросы и требовал рассказать побольше о кольце. Питер ничего не отвечал и только просил вернуть кольцо, но человек его так и не отдал. Питер говорит, что, когда мы сбежим, он найдет способ заполучить кольцо назад. Если он его вернет, то больше никогда никому не отдаст.

Питер говорит, что люди, подобравшие его младенцем, и те, другие, которые его растили, могли попасть за это в тюрьму. Их вообще могли повесить, но они все равно его не бросили, потому что считали, что «дети очень важны» и «каждая жизнь бесценна». Они старались сделать так, что Питер, пока жил с ними, чувствовал себя особенным и любимым.

Когда ему исполнилось десять, людей, у которых он жил, арестовали, но Подпольщикам удалось тайком вывести Питера из дома, до того как его успели отыскать Ловчие. Мои родители спрятали его и заботились о нем. Вот откуда Питер узнал, что мои родители самые добрые и чудесные на всем белом свете — они «рискнули всем» ради него. А ведь он даже не был их сыном. «Только представь, на что они готовы ради тебя», — говорит Питер.

У меня не получается. Я даже представить не могу, каково это — иметь родителей.

Питер обещал, что, когда мы окажемся во Внешнем Мире, он сводит меня на поле, по которому можно спокойно бегать.

Я никогда в жизни не видела настоящего поля.

Но мне нравится думать о том, что когда-нибудь я там окажусь.

Питер говорит, что если я захочу, то он поедет в пустыню вместе со мной. Он говорит, что мы могли бы там жить.

Он говорит, что мы судьбой предназначены друг другу, поскольку он родился с цветком, а я с бабочкой. Цветам без бабочек не выжить. Как и бабочкам без цветов.