К счастью, когда настало время, то позади себя я ощутил лишь слабое сопротивление. Преодолевая его, я тянул свой рюкзак очень, очень осторожно, и с шуршащим трепетанием легкого бумажного мусора он обогнул угол без каких-либо осложнений.

Новый туннель оказался немного выше и шире старого, и через несколько минут ерзанья я обнаружил, что время от времени могу перемещаться на четвереньках. Скаут, должно быть, поползла таким же образом, потому что ее рюкзак стал двигаться быстрее. Довольно скоро туннель делал закругленный поворот на девяносто градусов вправо.

— Эй, то ли я спятил, то ли мы направляемся…

— Вниз, да.

Пол со слабым уклоном уходил вниз, но потолок оставался на прежнем уровне. В результате пространство, где можно было только ползти, стало пространством для перемещения на четвереньках, затем пространством, в котором можно было передвигаться на полусогнутых, и наконец узким пространством для ходьбы. Я остановился, чтобы поднять свой рюкзак, затем бочком подался вперед между стен, сделанных из беспорядочно штабелированной разнокалиберной бумаги. Скаут впереди сделала то же самое. Я видел, как луч ее фонаря, исходящий из контейнера Иэна, отпрыгивал от кип бумаг, уходя в черноту.

— Эта штуковина чертовски огромная.

— Поразительно, правда?

— Наверное, потребовались годы, чтобы все это уложить. И эти слова…

Я посветил фонарем на стену перед собой. Каждая свободная страница — насколько я мог судить, вообще каждая из страниц, образующих весь туннель, — была сплошь исписана шариковой ручкой.

— Единственное слово, о котором нам сейчас надо беспокоиться, — то, что на карте. Ты продолжаешь следить, где мы находимся?

Я развернул листок и снова уставился на слово «Тира». Представил себе, как выглядит маршрут, который мы на данное время прошли, —

затем пальцем провел по «переходу» от «Т» к «и».

— Думаю, мы находимся в вертикальной палочке «и», — сказал я, удивляясь, как обыденно это прозвучало.

— Отлично, — сказала Скаут, пускаясь впереди меня в путь.

— Отлично, — эхом отозвался я, снова глядя на карту.

Мы добрались до верхушки буквы «р». Там оказалось помещение с желтой сводчатой крышей, сделанной из телефонных справочников. Другие телефонные справочники были уложены вдоль стен. Сами стены были выстроены из более прочного материала, чем прежде, — главным образом, из книг в твердых обложках с редкими вкраплениями экземпляров в обложках мягких — словарей, хрестоматий, которые были уложены по всем правилам каменной кладки. Посреди комнаты стояли простой деревянный стул и письменный стол, и все пространство освещалось единственной яркой лампой, висевшей на длинном шнуре.

— Ну и ну, — сказала Скаут, останавливаясь у стола и глядя на купол над головой. — Похоже на часовню. Подойди посмотри сам.

Я прислонил свой рюкзак к столу, потом присел на его край.

— С ума сойти.

Уловив интонацию, с которой я это произнес, она спросила:

— С тобой все в порядке?

— Не знаю.

Она уселась рядом со мной на стол и с секунду на меня смотрела, прежде чем легонько подтолкнуть плечом.

— Выкладывай, в чем дело.

Я почувствовал, что меня разбирает беззвучный смех, как будто мне не хватает воздуха.

— Не думаю, чтобы мне доводилось видеть купола, сделанные из телефонных справочников.

— А-а!

— Я имею в виду — для чего все это? Как такое вообще могло случиться?

Вытянув позади себя руки, Скаут медленно опускалась на стол, пока не улеглась на нем навзничь, устремив взгляд на свод.

— По-моему, на самом деле это просто круто. Тебе надо смотреть на это именно так.

— О да, это круто. Но в этом есть что-то ненормальное.

С минуту она оставалась неподвижной, затем села и скользящим движением обвила рукой мои плечи.

— Ты же знаешь, что это просто бумага.

— Это не просто бумага.

— Нет, просто бумага. Ты разве не делал иглу, когда был маленьким? Я вот делала, вместе с папой. Вырезаешь блоки из снега и складываешь их по кругу. Сначала большое кольцо, потом поверх него — кольцо чуть поменьше, а поверх него — еще меньше. После пяти-шести колец получается маленькое иглу. Это вот — то же самое, только из телефонных книг. — Она ткнулась головой мне в шею. — На самом деле здесь ничего особенного нет.

Я посмотрел на нее.

— Скаут, с тем же успехом это могло быть марципановым домиком-пряником.

Она широко улыбнулась.

— Что ж, технически это тоже возможно.

Я рассмеялся, на этот раз по-настоящему.

— Я так рад, что ты здесь.

— Приятно слышать.

— А ты, как видно, чувствуешь себя превосходно.

— Так уж я устроена — чувствую себя превосходно, пока не надоест.

Я кивнул.

— Я это так понимаю, — сказала она. — Подобные вещи случаются постоянно. Иногда события, о которых никто даже не думал, что они возможны, просто происходят, и все. Поначалу люди говорят: «Это невозможно» или «При моей жизни ничего подобного не случится», — а потом это просто становится фактом, событием истории. Подобные вещи становятся историей ежедневно.

— По виду не скажешь, но ты — умна.

— Через десять лет ты увидишь еще один купол, сделанный из телефонных справочников, или лабиринт с бумажными стенами, и тогда ты просто пожмешь плечами и отправишься искать лоток с мороженым.

— Через десять лет?

— Ну, — сказала она. — Почему бы нет?

— Спасибо. — Некоторое время я болтал ногами, глядя, как появляются и исчезают носки моих башмаков. Вот так мы и сидели рядом под куполом из телефонных справочников. — Можно тебя кое о чем спросить?

— Конечно.

— Что, по-твоему, с нами произойдет?

Она посмотрела мне в глаза, и я почувствовал холод: безлюдные пляжи, терзаемые ветром, волны, снег, падающий в глубине леса, на голые черные деревья. Она убрала руку, которой до тех пор охватывала мои плечи, и снова стала разглядывать потолок.

— Честно?

— Да.

— Я думаю, что мы выветримся из этого мира, сотремся, как надписи на старых надгробных плитах заброшенного сельского кладбища.

Я продолжал болтать ногами, ничего не говоря.

— Вот что с нами произойдет, — сказала она. — Там, наверху, я уже почти умерла.

— Ладно, я-то знаю, что ты — целая и невредимая. Если мое знание идет в счет.

Она не ответила. Слегка ошеломленный, я увидел, что она чуть не плачет. Глаза ее до краев наполнились слезами, которые она изо всех сил старалась сдержать.

— Знаешь, ты ведь мне не безразлична.

— Эй, все нормально. Я тебе верю.

Запрокинув лицо, она окинула меня взглядом искоса.

— Господи.

— С нами все будет в порядке, — сказал я. — Ну же, с нами все будет хорошо.

Я попытался обхватить ее рукой, чтобы притянуть к себе, но она не желала двигаться, оцепенев от внутренних рыданий, не отрывая взгляда от потолка.

— Эй, — сказал я. — Ну пожалуйста.

Я снова обхватил ее рукой, и на этот раз мне удалось притянуть ее к себе. Теперь она беззвучно рыдала мне в плечо.

— Иногда просто трудно разглядеть, что перед тобой. Но стоит только раз увидеть, позволить этому коснуться тебя, и, думаю, обратного пути уже нет.

Скаут неотрывно смотрела перед собой.

— Ну ладно, — сказал я, свинчивая колпачок с бутылки с водой. — Здорово, что мы так героически пробиваемся вперед, правда?

Она посмотрела на меня уже едва ли не с улыбкой.

— А у тебя тон переменился.

— Ну да. Я решил, что пора уже. Мы же почти добрались?

— Осталось пройти одну букву.

— Тогда, думаю, нам надо устроить небольшой привал, скажем на полчаса или около того, и привести в порядок мозги.