Джерри и Хоуи не скрывали облегчения. В командировке группа всегда распадается. Парикмахер и гример составили первую группку. Теперь они все будут делать вместе: пить, есть, ходить по городу, даже заводить новых друзей.

Интересно, как разделятся остальные? Рут не видела себя рядом с Мартини. Пожалуй, Кейт. А Майк Стоун? Захочет ли он присоединиться к ним с Кейт? Или предпочтет Мартини?

Рут выкинула его из головы. Она ведь покончила с беспорядочными связями. Хотя бы на время. И потом, англичанин командует, отдает распоряжения. Нет, ей это совершенно не подходит.

Через полчаса, когда Кейт собиралась открыть вторую бутылку, зазвонил телефон. Майк сообщил, что находится с Мартини в вестибюле и сейчас доставит ее в номер.

— Я же говорила! — воскликнула Кейт, положив трубку. — Надо открывать вторую бутылку.

— Что? — спросила с дивана Рут.

— То самое. Это Майк Стоун. Везет нам подарок.

— Случайно не в облике блондинки, которая отзывается на кличку Мартини?

— Именно. Надеюсь, ты позволишь мне открыть бутылку?

— Да опустошай хоть весь холодильник. Этот проныра Стоун только что спас наши задницы.

Раздался звонок, и Рут открыла дверь. В номер вошел Майк, а за ним Мартини с выражением растерянности и недоумения на лице.

— Где ты была? — резко спросила Рут, схватив девушку за руку, словно боялась, что та опять исчезнет. — Мы уже отчаялись тебя разыскать.

— Господи, даже чашку кофе нельзя выпить? Сразу шьете мне уголовное преступление? — осведомилась Мартини.

— Кофе? Только не говори, что все это время сидела в летнем кафе, я все равно не поверю.

Майк обнял девушку за талию и отвел к дивану.

— Отстань от нее, — бросил он Рут. — Она говорит правду. Ты когда-нибудь слышала о «Ля Куполь»?

— Да, забегаловка на левом берегу. Все время туда собираюсь, но когда идут показы коллекций, не успеваешь и на Эйфелеву башню взглянуть.

— Если ты как-нибудь выберешь свободную минутку и заглянешь в эту, как ты говоришь, забегаловку на левом берегу, — саркастически ухмыльнулся Майк, — то ты сразу поймешь, где нужно было искать Мартини. Там собираются все модели. Это у них что-то вроде неофициальной штаб-квартиры. Во время показа кабачок всегда битком набит этими курочками. Они, в самом деле, пьют кофе и обсуждают туфли, прически или новый способ подпереть свои титьки. Я сразу понял, что Мартини понесло в «Ля Куполь». Ей захотелось повидать своих подружек. И если бы я там не появился, она сама вернулась бы к ночи в отель.

Мартини устремила на Рут светло-голубые глаза:

— Конечно, вернулась бы. Разве я тебя когда-нибудь подводила? Извини, я больше так не буду. Честное слово.

Рут тяжело опустилась на диван.

— Верю, — сказала она и тут же перешла к делу.

Разложила ли Мартини свои вещи? Нужно ли ей принять ванну? Что она решила насчет ужина?

Кризис миновал, пора было впрягаться в работу. Мартини не возражала.

Нет, она еще не успела разложить вещи. Ей хотелось бы помыть голову, сделать маникюр, заняться гимнастикой. Ее тело — это рабочий инструмент, который всегда должен находиться в форме. А на ужин хватит сандвича, его принесут в номер. Или она сама зайдет в кафе при отеле. Рут опять ей поверила. Ведь девушка была профессионалом. Если она неважно получится на фотографиях Майка Стоуна, это повредит ее репутаций и отразится на банковском счете.

Покидая отель вместе с Майком и Кейт, Рут впервые за день почувствовала себя хорошо. Майку удалось заказать столик в «Фуке» на Елисейских полях, одном из лучших ресторанов в городе. Там подавали еду, которая больше всего отвечала вкусам редактора отдела моды «Ньюс». Дары моря, паштеты, жаркое. Все относительно просто, до смешного дорого, зато порции щедрые.

На рассвете, когда розовые лучи солнца коснулись парижских улиц, Мартини уже сидела в маленькой клетушке, почему-то называемой в «Ля Ройале» комнатой, и готовилась к первому рабочему дню. Над ее лицом колдовала Джерри, не жалея ни косметики, Ни блесток, и в результате Мартини превратилась в западное подобие гейши.

Последний штрих добавил Хоуи Денверс. Он собрал на затылке ее красивые светлые волосы и приколол искусственный шиньон. После этого парикмахер с Гримером решили, что Мартини готова предстать перед Майком и Рут.

— Что ты сделал с ее головой? — ужаснулся Стоун. — Она теперь похожа на манекен в витрине, а не на живую девушку!

— Да, волосы надо распустить, — поддержала его Рут. — Пусть спадают на плечи.

— Спадают? — фыркнул Хоуи. — Они могут только свисать, а не спадать. Иначе, зачем бы мне собирать их на затылке.

— Хоуи, дорогой, не надо со мной спорить. Мне надо, чтобы Мартини выглядела, как нормальная американская девушка, а не куртизанка. Их на подиуме и без нее хватает. А мы хотим увидеть, как французские туалеты будут смотреться на американках. В этом весь смысл.

— О'кей, будь по-твоему. Тебе нужна лохматая кошка? Получай лохматую кошку.

— А когда закончишь, — вмешался Майк, — пусть Джерри сотрет эту красную помаду. Мне больше нравится бледно-розовая.

Через полчаса Рут, Майк, Кейт и Мартини выехали из отеля в одном такси, Хоуи с Джерри взяли другую машину.

В «Диоре» их встречала мадам Шанталь, весьма расторопная сотрудница дома моделей, что Рут вполне устраивало.

«Диор» располагался напротив роскошного отеля «Плаза Атене» на авеню Монтень и ничем не отличался от дорогого бутика. Зеркальные стекла, темные стены. Его можно было принять за лавочку, поставленную здесь для удобства американских туристов, живущих в «Плазе».

И только обойдя дом, клиенты попадали в маленький дворик, который и был настоящим входом в дом моделей. Встретив здесь группу Рут, мадам Шанталь провела их внутрь, а затем по витой лестнице в святая святых «Диора».

Снимать решили в главном демонстрационном зале с огромными окнами. Майку требовалось естественное освещение. Шанталь тут же увела Мартини в маленькую гримерную, где для нее уже приготовили длинное вечернее платье.

Пока она одевалась, Майк расставлял оборудование. Его беспокоили зеркала на всех стенах зала. Блики могли помешать съемке.

Когда из гримерной вышла Мартини в черном шифоне, у Майка отвисла челюсть.

— Шанталь, — завопил он, — что, черт возьми, ты на нее напялила?

— Не понимаю, — смутилась француженка.

— Не понимаешь? Столько лет здесь отработала и не понимаешь? Я снимаю для газеты, дорогуша. В черно-белом варианте! Как, по-твоему, будет смотреться длинное черное платье? О, я сам тебе отвечу как большое черное пятно. Да после этого американцы не дадут за «Диора» и двух пенсов.

Шанталь заплакала. Так она поступала, когда что-то шло не так.

— Но что же делать? Что делать? — спросила она. — Нам предоставляют для съемок только это платье. Все остальное месье Бохан распорядился убрать. Я ничего не могу поделать.

— Значит, нас облапошили, — ответил Майк, закрывая объектив камеры. — Я не буду снимать девушку в черном платье на фоне зеркал. Только не для газеты. Вообще ни для чего.

— Может, попробуем снять во дворе? — предложила Кейт.

Майк посмотрел на нее так, словно хотел задушить. Но вмешалась Рут. Взяв француженку за руку, она отвела ее в угол зала, где их не могли подслушать остальные.

— У нас сегодня первый рабочий день. Все нервничают. Давай считать, что съемок не было, хорошо? А фотографии для начальства я передам тебе позже. — И, повернувшись к своим, громко сказала: — Ладно, ребята, с «Диором» вышла осечка. Мартини, переодевайся. А ты, Кейт, помоги ей. Джерри и Хоуи пока закажут столик в «Брассери Липп». Сделаем перерыв, но к половине третьего мы должны быть у «Шанель».

Все занялись делом, а Рут с каменным лицом повернулась к Майку.

— Если ты мне еще хоть раз такое устроишь, — произнесла она, — я тебе яйца оторву. Понял?

Обед прошел в молчании. Джерри и Хоуи тихо переговаривались между собой. К Майку Стоуну никто не обращался. А когда к половине третьего они пришли на авеню Клебер, ситуация была уже критической. Рут чувствовала, что заставить работать людей, находящихся в скверном настроении может только чудо.