На лестничной площадке второго этажа Элис повернула направо и вошла в тускло освещенный коридор, в конце которого виднелась деревянная дверь с выбитыми на ней серебристыми цифрами «12». В Логане она жила уже год, но за все это время впервые приводила к себе постороннего… Впрочем, Тони Боулер не был для нее чужим.

В голове промелькнули всем известные и вполне применимые к данной ситуации слова: «Быть или не быть». Сейчас наступал именно такой, решающий момент. Остановившись, Элис достала из сумки ключ от квартиры.

Тони тоже остановился, но не так близко. Оба пребывали в крайнем смущении. Наступила пора что-нибудь сказать друг другу, но девушка колебалась, не решаясь после столь длительной паузы брать инициативу на себя. Тони должен был понять ее. Сколько раз подростком он забегал к ним домой, насвистывал популярные песенки с ее старшим братцем, болтал о школе, машинах, девчонках… А она сидела поблизости, иногда даже встревая в разговор. В домашней обстановке ей было проще заговорить…

Глядя на Тони теперь, спустя много лет, она хотела излить ему душу, рассказать, что ни один мужчина никогда не смог бы сравниться с ним. Что для нее он олицетворял все, чем она восхищалась: честность, прямоту, силу. Почти все обитатели маленького и тихого Саммерсвилля знали, как нелегко жилось Тони. Его отец был завсегдатаем местного бара и проводил там куда больше времени, чем в собственном доме. А по младшему брату уже давно плакала тюрьма. Но, невзирая на домашние неприятности, Тони никогда не позволял обстоятельствам взять над собой верх, старался сохранять оптимизм и невозмутимость.

Элис окинула его оценивающим взглядом. Изношенный кожаный пиджак и открытый добродушный взгляд — все это живо напоминало о прежнем красавчике Тони. Но появилось в его облике и нечто такое, что никак не увязывалось со знакомым образом. То, что он стал старше и куда представительнее, было естественно. Это был уже не подросток, а вполне взрослый мужчина. Однако на его левом запястье она заметила золотые часы, которые наверняка были очень дорогими. А в знакомых глазах она уловила оттенок глубокой усталости, скорее даже изможденности, что также вызывало у нее недоумение…

Как же собраться с силами и расспросить его о том, что произошло с ним за последние несколько лет? И как рассказать о себе? Например, что сегодня выдался худший из всех тех отвратительных дней, которые пришлось пережить до этого… Как объяснить то безумие, которое охватило ее в ресторане? И как дать понять Тони, что своей невероятной выходкой она всего лишь хотела доказать Делл свое женское превосходство, заткнуть ее за пояс и завершить этот неприятный день, не ощущая себя полной неудачницей. Ей так хотелось поговорить с ним!

Заморгав, она повернулась и посмотрела на Тони. Взяв в руку его большую теплую ладонь, поднесла ее к своим дрожащим губам. Кожа ладони была теплой, от нее исходил пьянящий мужской запах. Элис легко и нежно провела по ней губами. И это проявление близости изумило его не меньше, чем феерический поцелуй в ресторанном зале. А когда Элис подняла глаза, полные ласковой мольбы, он почувствовал, как по всему телу растеклось сладкое тепло, исходящее от ее взгляда.

— Ты прелесть, — прошептал Тони.

Обнимая Элис, он вдыхал аромат ее волос и кожи. Едва заметная примесь запаха лаванды приятно щекотала ноздри, напоминая о девчонке из далекого детства.

Наклонившись, он заглянул в ее глаза.

— Что же ты хочешь? Скажи, не бойся…

Она молча облизала пересохшие полные губы. И это сработало. Он снова начал страстно целовать ее. А Элис с готовностью отвечала, постанывая. Тони сильнее притянул ее к себе, наслаждаясь мягкостью ее тела. Потом поцеловал ее лоб, глаза, прикоснулся к уголкам восхитительных чувственных губ, сладостно втягивая их сладкий аромат.

В нем разгорался основной инстинкт, и, ведомый страстью, мужчина еще сильнее обнял ее. Раньше он ощущал себя изголодавшимся гостем на прерванном празднике, а теперь восполнял неутоленный аппетит. Свой язык он полностью погрузил в ее рот, смакуя ощущения и наслаждаясь охватившей его страстью.

Она с легкостью отвечала ему, принимая поцелуи с неистовством, не дающим Тони шанса одуматься и попытаться сохранить над собой контроль. Элис целовала его с той же неутомимостью, которую он испытал на себе некоторое время назад, во время ужина. Тони коснулся ее шеи, и Элис издала тихий стон. Вскоре его рука коснулась пуговиц на ее платье. Они, все до одной, были застегнуты. Тони прошелся по ним пальцами.

В ответ серо-зеленые глаза Элис блеснули огнем желания. Какое-то мгновение она просто смотрела на своего спутника, опираясь плечами на дверь своей квартиры и подав бедра слегка вперед. Затем очень медленно дотронулась до верхней пуговицы и, словно поддразнивая его, соблазнительно повертела ею…

Раньше Тони никогда бы не подумал, что ему трудно будет сдерживаться в подобной ситуации. Но сейчас он испытывал такое влечение, что понадобилось сосредоточить все силы, чтобы не сорвать это чертово платье. Элис медленно расстегнула пуговицу. Ее губы зашевелились, и она тихо прошептала что-то…

Тони не расслышал, — так сильно шумело у него в голове. Прильнув к ней, он напряженно прислушался к ее дыханию.

— Еще, еще… — повторила она.

— О Боже, конечно!

Одобрение с ее стороны еще сильнее разожгло его страсть. Он медленно развел ее руки в стороны, а затем, затаив дыхание, стал одну за другой расстегивать верхние пуговицы на платье девушки. Потом отвел в стороны края ткани, обнажив кожу на груди. И с наслаждением вдохнул.

— Ты так прекрасна, — восхищенно прошептал Тони, понимая, что едва ли сможет долго держать себя в руках.

Словно уловив его мысли, Элис выгнула спину, подав вперед грудь. Такой естественный, но полный страсти и желания жест. Когда она, тихо простонав, едва слышно произнесла его имя, Тони наклонил голову и начал целовать обнаженную кожу девушки через расстегнутую верхнюю часть платья. Она была удивительно шелковистой и обладала возбуждающим ароматом, словно у невиданного плода, созревшего в божественном саду.

Хрипло простонав, Тони зубами расстегнул третью пуговицу, немного поиграв с ней, как с набухшим соском. Еще больше обнажив верхнюю часть ее тела, он провел языком по краю белого бюстгальтера, лаская губами мягкий холмик сначала одной груди, потом другой…

Приятную тишину разрезал долгий, скрипучий звук.

Элис? Неужели это она? Может быть, он невольно причинил ей боль? Тони отпрянул, посмотрев на девушку, но ее удивленный вид слегка озадачил его.

Снова раздался досадный скрип. Одновременно сверху одной из ступней мужчина почувствовал тяжесть.

Тони быстро опустил глаза и едва не вскрикнул от неожиданности. Наступив передними лапами на его ботинок и обнимая хвостом его ногу, стоял невесть откуда взявшийся рыжий откормленный кот, вдобавок очень пушистый. Он посмотрел на обескураженных людей, раскрыл рот и снова издал невообразимый скрипучий звук. Он так мяукал!

Элис, простонав от досады, наклонилась и подхватила нарушителя интимного процесса. Тот уютно устроился у нее на руках и сразу же замурлыкал. Черт возьми, как ему хорошо! — с завистью подумал вдруг Тони.

— М-можешь ос-статься пока у меня, ма-аленький глупыш, — пробормотала Элис, подмигнув и едва заметно улыбнувшись.

Она открыла дверь, шагнула через порог и, глубоко вздохнув, остановилась, прижимая к груди кота. Сейчас нужно пригласить Тони, подумалось ей, а потом предложить ему переночевать.

Черт побери, ее переполняла блаженная истома от одной только мысли о том, что он окажется в квартире, опять обнимет, начнет целовать и, главное, останется. Они будут вместе долгие часы до самого утра.

Но эти восхитительно-смелые мечты, для воплощения которых, казалось бы, требовалось совсем немного усилий, сменились сомнениями. А хочет ли он сам войти и остаться? Вдруг у него есть подружка или даже жена? Нет, пожалуй, сегодня лучше все-таки не доводить дело до финала. Эх, если бы только можно было схватить листок бумаги и написать: «Все развивается слишком стремительно. Давай подождем немного, чтобы лучше понять друг друга».