Конечно, хочется, чтобы тебя считали сногсшибательной штучкой, но не в таком же прямом смысле.

Когда-то я полагала, что во имя любви сделала бы что угодно: покорила бы горную вершину, написала поэму, отказалась от трона. Позже я узнала, на какие жертвы ради нее идут некоторые: увеличивают грудь, разрушают семьи, совершают убийства. Поэтому (хотя о себе мне нравится думать как об истинно романтической натуре) я для себя решила, что моя готовность к самопожертвованию в этой области, вероятно, находится где-то между нанесением на тело татуировки и приобретением абонемента в спортзал. Оставляю за другими право на более кардинальные меры, а сама постараюсь как следует во всем этом разбираться и подводить итоги, учась на чужих ошибках.

Через два дня после гала-представления, все еще пытаясь оправиться от синяков на теле и впечатлений от удара по самолюбию, я решила, что пора кое в чем разобраться и подвести кое-какие итоги. Но Кайл не захотел: у него, оказывается, был собственный план, который он намеревался воплотить в жизнь. Я не смогла его отговорить, потому что он, пожалуй, единственный человек на земле, который отличается большим, чем у меня, упрямством.

Даже когда мы с Дэниелом и Эйлин свалились с подиума, гости, наконец переставшие снимать происходящее на мобильные телефоны, продолжали названивать в полицию и службу спасения. Одетый во фрак Донован появился буквально за несколько минут до того, как место происшествия наводнили наряды полиции. Он полагал, что это будет эффектное опоздание, потому что пришел с новостями, которые как громом должны были поразить всех нас: найденный мной пистолет зарегистрирован на имя секретаря Дэниела, которая за неделю до убийства заявила, что его украли. Донован вошел в зал в ту минуту, когда богатые и знаменитые поспешно направлялись к выходу, а приведенный в чувство, но все еще нетвердо стоявший на ногах Кайл защелкивал наручники на руках Дэниела.

Впрочем, Дэниел при всем желании не смог бы двинуться с места, по крайней мере пока ему не вправят колено. В ожидании машины скорой помощи Кайл и Донован кратко переговорили с Дэниелом, зачитав ему права. Трисия и Кэссиди помогли мне подняться с пола и усадили за стол, где тихо и безутешно плакала Линдси. Эмиль, подхватив на руки Эйлин, отнес ее к другому столу, где остальные приглашенные сотрудники «Цайтгайст» бросились ее утешать.

— Это я во всем виновата, — сквозь рыдания, заикаясь, проговорила Линдси, когда подруги усаживали меня на соседний стул.

Кэссиди втянула воздух сквозь зубы.

— У вас, уважаемая, есть право требовать адвоката, причем на вашем месте я бы этим правом непременно воспользовалась.

— К тому же вы не убивали Гарта — в чем ваша вина? — сказала я, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Кэссиди.

— Нет, не убивала. Это сделал Дэниел, — подтвердила Линдси.

— Детектив! — крикнула Трисия Доновану.

Мы все ждали продолжения, не желая на нее давить, чтобы она не замолчала совсем.

— Дэниел убил Гарта, потому что Гарт ни за что не соглашался со мной переспать, — сказала она, как будто говорила о чем-то само собой разумеющемся. Ее заявление повергло всех в шок.

— Вы не могли бы повторить, а то я что-то не очень поняла, — попросила я, а Трисия и Кэссиди так надавили мне на плечи, что я думала, у меня останутся синяки, зато навсегда исправится осанка.

— Все они добивались повышения, потому что спали с этим скотом. Я тоже хотела, чтобы мне дали шанс. Но он не желал со мной спать, потому что я замужем.

Подошел Аарон с графином и парой бокалов, которые он добыл с другого стола. Услышав слова Линдси, он остолбенел и очнулся, только когда Кэссиди легонько его толкнула. Она помогла ему разлить воду по бокалам и протянула их нам, но только Линдси взяла свой. Мы все, затаив дыхание, напряженно ждали, когда она сделает глоток.

— Мы с Дэниелом долго это обсуждали, взвешивали каждое «за» и «против». Казалось, единственное, что можно было сделать, чтобы возродить конкуренцию… это конкурировать с ними и здесь. И вот я намекнула Гарту, что не против лечь с ним в постель. А он… он меня отверг. — Она с такой силой поставила бокал на стол, что он раскололся. Трисия тут же собрала осколки, чтобы Линдси не пришло в голову что-то с собой сделать.

— Тогда почему же Дэниел его убил? — задала я вопрос и подумала, что, кажется, знаю, как она на него ответит.

— Потому что он меня любит, — сказала она с горечью в голосе. — Потому что хочет видеть меня счастливой. Состоявшейся. Успешной. Но что бы я ни делала — пыталась забеременеть или получить повышение, — Гарт мне мешал.

— Простите, но как Гарт мешал вам забеременеть? — спросила Трисия в легком замешательстве.

— Потому что нам нужна была помощь. Искусственное оплодотворение. Но того, что мы зарабатываем, на это бы не хватило. А как заработать больше, если Гарт не давал мне шанс?

— Значит, вы собирались спать с начальником, чтобы получить повышение, — сказала Кэссиди скорее утвердительно, чем вопросительно.

— Да. Чтобы родить и спасти свой брак. Господи, — воскликнула она, — Гарт даже не пожелал дать мне шанс. А Дэниел просил именно об этом — дать шанс. Чего мы только не делали! Перебрали миллион самых разных способов — оставался единственный, который мы еще не попробовали. Мы убедили себя, что ничего страшного с нами не произойдет, главное — добиться того, чего мы хотим.

Линдси судорожно вздохнула.

— Но Гарт сказал «нет». И кому? Мне, черт бы его побрал! А ведь я не хуже всех остальных. Может быть, даже лучше. В чем ни возьми… да во всем! Но он сказал «нет». — Она обмякла, слезы текли из зажмуренных глаз, она часто и прерывисто дышала. — Значит, можно было доверять мне руководить рекламной кампанией или учить кого-то из этих… — Она помолчала, потому что слезы хлынули с новой силой. — Но я, оказывается, не подходила для… — Она снова замолчала, дав себе выплакаться. — Мы не могли позволить себе ничего из того, что хотели, потому что он не желал меня как женщину.

Мне почему-то стало так ее жаль, что я готова была похлопать ее по руке, погладить по голове — сделать что-нибудь, чтобы ее успокоить, но она вдруг выпрямилась и посмотрела на всех с гордой улыбкой:

— Мне кажется, то, что Гарт отказал мне в мужском внимании, задевало Дэниела даже сильнее, чем то, что пришлось расстаться с мечтой о ребенке.

Такой поворот поразил бы даже Тэмми Винетт, сочинившую нашумевший в свое время сингл «Будь ему опорой». Я попробовала представить Дэниела, который, воображая себя защитником, входит в номер Гарта и требует, чтобы тот переспал с его женой.

В эту минуту к нам подошел Донован:

— Миссис Фрэнклин, вашего супруга отвезли в больницу, его сопровождает мой напарник. Мы не могли бы с вами поговорить?

Линдси громко шмыгнула носом, и я протянула ей салфетку.

— Присядьте, — сказала она, властно указав ему на стул. — Я тут рассказываю, что произошло.

— Мне кажется, более уместным было бы… — начал Донован.

— Я должна кое-что объяснить своей подруге, — сказала Линдси и так же властно посмотрела на меня.

— Нет, вы мне ничего не должны, — сказала я, понимая, что как бы мне ни хотелось дослушать ее историю до конца, и Донован, и Кэссиди стремятся соблюсти закон.

— Дэниел у меня очень гордый, — продолжила Линдси, не обращая внимания на наши озабоченные лица. — Возможно, даже чересчур. Вы не можете себе представить, чего ему стоило пойти к Гарту, чтобы рассказать о нашем положении. Но он не собирался делать ему ничего плохого, а просто хотел произвести на него впечатление… Чтобы Гарт понял, насколько решительно мы настроены… — Она снова шмыгнула носом и промокнула салфеткой глаза и нос.

— Но Гарт рассмеялся ему в лицо, — процедила она сквозь зубы. — Дэниел не выносит насмешек, поэтому он вытащил пистолет, бросил брелок от моего браслета в бокал с шампанским и заставил Гарта выпить и зубами поймать брелок. Но Гарт продолжал смеяться, зажав брелок в зубах. Тогда Дэниел его и ударил. Думаете, почему я не отнесла брелок в мастерскую «Тиффани»? Там могли понять, что на нем была кровь… Когда Дэниел выбил Гарту зуб, тот по-настоящему разозлился. Они подрались, и Дэниел его убил.