– Любая сущность всегда предполагает свою противоположность, – витиевато и многозначительно промолвил Змий. – Короче говоря, доченька, унаследовав мой бизнес, ты можешь спасти множество жизней. Попади «Альбега» в чужие руки, не избежать глобальной беды. Понимаешь? Скажу тебе откровенно: сейчас мне предстоит завершить уникальный контракт с иранцами стоимостью в десять миллиардов долларов. Ты только представь себе сумму! Я давно для себя решил: вот закончу последнюю сделку – и уничтожу «Альбегу». Хотя наверняка мне это будет стоить жизни. Я сотру всё в памяти «Сократа», и баста.

– Какого ещё Сократа? – насторожилась дочь.

– Моего верного помощника и собеседника. Я имею в виду мой компьютер.

– А что тебе мешает сделать то же самое прямо сейчас?

– Нет, сейчас невозможно. От заказчика я уже получил авансом треть суммы по контракту, поэтому обязан довести дело до конца. Иначе не только мне конец, но погибнешь и ты, а моё имя будет проклято. Допустить такое я никак не могу. В общем, соглашайся, доченька, стать моей наследницей. И дело не только в десяти миллиардах! Соскакивать с такой вершины не очень-то просто. Повторяю: мне страшно не за себя – за тебя. Только ты сумеешь постепенно свернуть проект.

– Понятно, папулька, можешь не продолжать. Теперь мне хотя бы понятно, почему ты решил открыться передо мной. Но о чем ты думал раньше, отец?

– Сначала просто зарабатывал деньги. Потом, когда ты подросла, все делал ради тебя.

– А где же была твоя элементарная человеческая совесть? – всхлипнула вдруг Надежда.

Она заплакала потому, что в тот момент ей стало беспредельно жалко отца. Но ещё больше она пожалела себя, ибо внутренне уже осознавала, что ей поневоле придётся вступить в сговор со Змием. Честно сказать, невообразимо сладостно звучала цифра в десять миллиардов долларов! Да и «соломка», которую умело подстелил Змий, сыграла свою роль.

– Совесть, доченька, понятие аморфное и неосязаемое, – вкрадчиво произнес старик. – Тем более, что товар этот, признаться, нынче не в ходу. А уж, когда речь идет о конкретной, баснословной сумме… Не сегодня-завтра я отойду в мир иной и кому же достанется моё наследство? Я очень не хочу, чтобы оно оказалось в руках Куратора.

– Оно и не окажется у него! – неожиданно вспыхнув, решительно вскричала Надя. – Но я все-таки должна подумать, переварить лавину информации. Хотя нет, не надо. Нечего тут думать. Пойдем к твоему «Сократу»! Ты мне должен детально объяснить, что к чему в твоей «Альбеге».

– Господи, благодарю тебя! – воздев кверху худые руки, с пафосом воскликнул Змий. Но дочь остановила его:

– Не надо про бога. И благодарить никого не надо. Пошлятина несусветная при таких-то делах…

Когда часа через два отец и дочь закончили первый урок по управлению синдикатом, Олег Евгеньевич неожиданно спросил:

– Доченька, а где сейчас твой Свиридов?

– Почему «мой»?! И почему я должна знать, где он находится?!

Лицо Надежды мгновенно покрылось предательским румянцем.

– Я ж отец и все понимаю. Да и твои глаза выдали тебя. Мужик-то он и вправду, как говорится, на все сто! Но как ни крути гэбэшник, хоть и из МИДа. Бывших гэбэшников не бывает… Я к тому о нем вспомнил, что если он в данный момент в Лондоне, то ему грозит серьезная опасность.

– Папулька, о чём ты говоришь? Какая может грозить опасность дипломату такого уровня?

– Может, доченька, может! Рассказывая тебе, как устроена моя, а теперь твоя компания, я невольно сообразил: его имя упоминал недавно один очень опасный человек. Свиридова ему поручено ликвидировать! Лишь теперь, сопоставив факты, я понял, что речь шла именно о нем. И вообще, боюсь, что парень клеился к тебе неспроста – ему нужно найти выходы на меня, ну, то есть на «Альбегу»…

– Значит, он всё-таки играл со мной, – после короткого раздумья, словно сама себе, сказала Надя.

– Кто точно может знать? Играл парень, да и заигрался, втрескался в тебя по уши. Такое тоже возможно.

Старческое тело Олега Евгеньевича неожиданно сотряслось от смеха.

– Ты так думаешь? Или меня успокаиваешь? – с надеждой в голосе спросила дочь.

– Уверен. Как и в том, что необходимо предупредить его об опасности. Несколько дней назад потенциальный убийца сидел в моем доме. Механизм запущен, и я в данном случае не властен его остановить! Может, ты что придумаешь?

Первым делом Надя бросилась к мобильному телефону с наивным намерением немедленно связаться с любимым мужчиной. Благо был повод, не позволявший потерять свое достоинство.

– Ну и долго мы будем шататься и помирать с тоски зелёной? Как я и предполагал, наша авантюра с расследованием зашла в тупик. Так что, думаю, в Лондоне делать больше нечего… – недовольным тоном произнес Багрянский.

Друзья бродили по Британскому музею, лениво посматривая на египетские статуи. Однако разговор то и дело возвращался к скользкой теме.

– Да-а… Жаль, нельзя быть одновременно весёлым, трезвым и умным… – неизвестно к кому обращаясь, философски изрёк Духон. – И всё-таки жизнь прекрасна и удивительна, Лёвушка!

– Ага, если правильно подобрать антидепрессанты. Тогда ты и умный, и весёлый, – живо добавил Багрянский.

– Неостроумно, – спокойно заметил Духон, оглядываясь по сторонам. – Надо же отдавать себе отчёт, с какой целью мы здесь находимся. Через полчаса сюда приедет Мацкевич… Кстати, старик, тебе не кажется, что полковник в последние дни странно себя ведёт? Ничего не докладывает о ходе расследования, а между тем часто куда-то исчезает. Уж не завелась ли здесь у него какая-нибудь леди?

– Господи, Саша, о чем ты таком говоришь? Где Леонид Сергеевич и где леди?! Как тебе могло прийти в голову столь кощунственное подозрение?! У него лишь одна леди, дома ждет с борщом наготове, – с явной обидой в голосе за Мацкевича и его супругу произнес Багрянский. – Пойдем скорее на выход, а то уже голова кружится, статуи вот-вот начнут на меня падать. Сам же говоришь, что Мацкевич на подходе.

Отставной полковник КГБ действительно уже ждал их у колонн помпезного входа.

– И что новенького? – не дав открыть рот аналитику, немедля задал вопрос Духон. – По компетентному мнению моего друга господина Багрянского, расследование, оказывается, зашло в тупик, а значит, ничего нового не происходит. Вот я и спрашиваю: что новенького?

– Имеются даже кое-какие результаты, – скромно, без лишних эмоций ответствовал Мацкевич.

– Да неужели?! – язвительно ухмыльнулся Багрянский. – Что, например, делает в настоящее время в Форестхилле ваш подопечный «хасид»? Может, вы, Леонид Сергеевич, всё же признаетесь, что ошиблись, и тот тип вовсе не торговец оружием? А мы как идиоты ещё установили несусветно дорогое, чуть ли не космическое наблюдение…

– Если бы вы желали узнать кое-что конкретнее, Лев Владимирович, тогда не отвлекались бы на культурные ценности, а подежурили лучше со мной, – сохраняя невозмутимый тон, парировал Леонид Сергеевич.

– Хватит вам пикироваться! – с явным удовольствием, что музей остался позади, воскликнул Духон, затягиваясь сигаретой. – Мы очень ждём от вас новостей.

– Так вот, докладываю. Бирон опять выходил из дому. Причем снова в цивильной одежде. Заодно выяснилось, что в гараже у него стоит машина марки «Ягуар», на которой он вчера впервые выехал в свет. Думаю, это о чём-то вам говорит?

– Пока, увы, ни о чём… – пожал плечами Багрянский.

– Не говорит и не надо. Но вернулся он с большими кулями провианта. Значит, уезжать с точки не торопится. К тому же наш «Иглай» чётко засёк, что Буратов четырежды отправлял со своего мобильного телефона эсэмэски в Москву и получал ответы от адресатов.

– Неужели в Москву? А почему не в Тель-Авив? – удивлённо вскинул брови Духон, привычным движением протирая специальной салфеточкой линзы очков. – Он ведь вроде под хасида косит, стало быть, ему на Землю обетованную надобно докладываться, а не в Первопрестольную…