— Да, девочка. — Гнев Маркхама остыл, он внезапно почувствовал себя несчастным, жалким и одиноким человеком. — Чудесная девочка, мое сокровище… Этот ребенок — моя последняя связь с Белиндой, и она потеряна для меня навсегда… — Он перевел дыхание. — Если бы я нашел это дитя, я бы мог искупить свою вину перед Белиндой. Я так виноват перед ней за те жестокие слова, которые наговорил в гневе!

— Мистер Маркхам, ради памяти вашей дочери вы бы могли помочь другим несчастным и не продавать дом.

Упоминание о Сан-Джоан вернуло Маркхаму его обычное упрямство и непреклонность.

— До свидания, мистер Маккитрик. Я не желаю продолжения нашей бессмысленной беседы. Я устал, очень устал и хотел бы остаться один.

Он молча направился к двери, давая понять, что разговор окончен. Он и так уже наговорил лишнего и жалел о своей откровенности. Этот человек знает все о «ем, и это неприятно, так пусть он убирается из его дома и из его жизни. Слишком мучительно вспоминать Белинду, а праздные разглагольствования о том, как хорошо было бы найти внучку, убивали его. Он хотел забыть обо всем.

— До свидания, мистер Маркхам, — твердо ответил Мэтт, покидая не слишком гостеприимный дом.

Настроение Мэтта было невеселым, когда он ехал в экипаже в Сан-Джоан. Ему придется рассказать Кэтрин правду о том, что произошло. Этого никак не избежать. Ему до смерти не хотелось огорчать ее. Пересекая город и подъезжая к приюту, он размышлял над этой проблемой. Он знал, что безвыходных положений не бывает. Должно быть какое-то средство. Но какое? Этого он пока не знал.

Мэтт доехал до Сан-Джоан так быстро, что сам удивился. На ступеньках ему опять встретился Томми.

— Доброе утро. Миссис Сутерлэнд у себя? — спросил он.

— А зачем она вам понадобилась? — с вызовом спросил мальчик в ответ. Всю ночь он беспокоился о миссис Кэтрин и принял твердое решение защитить ее от Мэтта. Он не допустит, чтобы этот человек снова навредил ей.

Мэтт был поражен дерзким, тоном мальчика.

— Что-нибудь не так, Томми?

— Да нет. Все нормально. Я только хотел узнать, не будете ли вы разговаривать с ней о том же, о чем говорили этой ночью.

— Этой ночью?

— Разумеется. Я наблюдал за вами в окно, и признаюсь, мне не слишком понравилось, как вы с ней обращались.

— Слушай, сынок, я не знаю, чем я тебе досадил, скажи мне, мы поговорим и постараемся все выяснить. — Мэтт не представлял, чем он мог обидеть мальчугана, но он решил это уладить.

— Я видел вас сегодня ночью, — начал Томми, — я видел, как вы уходили и как миссис Кэтрин плакала после того, как вы ушли. Вы что-то сказали ей или сделали, я уверен. Я не хочу, чтобы кто-то заставлял ее страдать. Если вы опять доведете ее до слез, лучше уходите, уходите прямо сейчас.

Подбородок Томми дрожал, когда он говорил это. Мальчик встал перед Мэттом, загораживая вход в дом.

Мэтт уставился сверху вниз на юного защитника Кэтрин. В свои одиннадцать лет Томми был более мужественным и самостоятельным, чем многие взрослые мужчины. Мэтт решил объяснить ему все, что происходит. Будучи таким храбрым и отважным, Томми заслужил это. Он, несомненно, по-настоящему любит и оберегает Кэтрин.

— Томми, я знаю, как ты необходим миссис Кэтрин, как ты любишь ее и помогаешь ей. Я расскажу тебе обо всем. Ты сохранишь это в секрете?

— Да. — Томми заинтересованно взглянул на Мэтта, все еще не зная, стоит ли ему доверять.

— Давай пойдем куда-нибудь, где мы сможем спокойно поговорить как мужчина с мужчиной. Но то, что я скажу, должно остаться между нами, идет?

Томми кивнул, и они отправились в тихий уголок, где никто не смог бы их подслушать. Мэтт заметил, что шедший впереди мальчик высоко держал голову, его плечи были расправлены.

— Здесь удобно. Идите вперед, — сказал Томми, когда они отошли достаточно далеко.

— С вашим приютом возникли сложности.

— Какие сложности? — Глаза мальчика сузились, он пытался понять, насколько искренен его собеседник.

— Владелец здания, некто мистер Маркхам, планирует продать его. Он хочет, чтобы миссис Сутерлэнд покинула дом вместе с детьми через две недели.

— Две недели? — Томми остолбенел от изумления I! ужаса. — Но это же наш дом!

— Знаю. Поэтому-то миссис Сутерлэнд и плакала этой ночью, когда ты ее видел. Поэтому я пришел сюда. Сегодня утром я встречался с мистером Маркхамом и надеялся убедить его не продавать здание, но он отказался. Сейчас я хочу поговорить с миссис Сутерлэнд, мы попытаемся придумать что-нибудь еще, чтобы спасти приют и детей. Может быть, нам удастся спасти здание. Что ты об этом думаешь? У тебя есть какие-нибудь идеи?

Томми был потрясен. Мысль о том, что его дом здесь, с миссис Кэтрин, может быть разрушен, никогда не возникала у него. Миссис Кэтрин была вечной, неизменной частью его жизни — он верил в это, более того, она была смыслом его жизни, его надеждой. Разумеется, миссис Кэтрин что-нибудь придумает и спасет их. Она всегда была их защитой, ей все удавалось. Но он вспомнил, как она плакала… Мальчик сосредоточенно нахмурился:

— Я подумаю. Я не хочу, чтобы она волновалась. Я помогу ей.

— Я знал, что могу на тебя рассчитывать, — с благодарностью сказал Мэтт.

Томми быстро взглянул на него:

— А вы тут при чем? Это касается меня и миссис Кэтрин. Мы как-нибудь сами управимся. Нам не нужна ничья помощь. Можете не беспокоиться о нас.

Мэтт понял, что мальчиком движет чувство собственного достоинства. Хотя он уважал Томми за его преданность, он также понимал, что истинное мужество заключается в честной и правильной оценке своих сил, тебе нужна помощь — не стыдись принять ее от того, кто сильнее.

— Вам сейчас очень тяжело. Не следует пренебречь помощью, если ее предлагают. А я хочу помочь. Я бы хотел, Томми, чтобы ты доверял мне, и, если даже го не так, я сделаю все, что в моих силах и не оставлю миссис Сутерлэнд в беде.

Минуту они стояли молча: один — предлагая руку помощи, другой — все еще сомневаясь, стоит ли доверять почти незнакомому человеку. Кто знает, что у него на уме? Возможно, им движет не благородство, а тайный злой умысел.

Не дождавшись от Томми никакого вразумительного ответа, Мэтт пошел к парадному входу, поднялся по лестнице и вошел в здание.

Томми наблюдал за ним, переживая тяжелейшую душевную борьбу. Он страстно желал поверить Мэтту, не сомневаться в его искренности, но жизнь научила его не верить первому, доброжелательно сказанному слову. Сейчас, например, на всем белом свете он доверял только одному человеку — миссис Кэтрин. Он давно решил не оставлять ее, что бы ни случилось, особенно если ей нужна его помощь. Пережив ужас одиночества и заброшенности, он прекрасно понимал, как безысходна, может быть тоска, если не с кем поделиться, не к кому обратиться за помощью. Он непременно поддержит, ободрит миссис Кэтрин, он сделает все, что в его силах. Его интересовало, насколько серьезны были обещания Мэтта. Он надеялся, что Мэтт не обманет. Но все же Томми не мог избавиться от сомнений.

Мэтт вошел внутрь, надеясь на встречу с Кэтрин. Когда предыдущей ночью он оставил ее, то думал, что следующее их свидание будет радостнее благодаря хорошим новостям, которые он принесет. Ему так хотелось, чтобы она улыбнулась! Как больно, жестоко и несправедливо, что он не сумел убедить Маркхама. Единственное, на что он надеялся, — так это на то, что она встретит эту новость не одна: он будет рядом и поможет ей преодолеть все невзгоды.

— Доброе утро! — Кэтрин ждала его и улыбнулась, когда Мэтт вошел. Снова она была поражена его привлекательностью, но, встретившись с ним глазами, она отбросила подобные мысли. Слишком серьезным и озабоченным был его взгляд. Кэтрин даже укорила себя за то, что позволила себе заглядеться на мужчину. Как она может думать о ком-либо еще, кроме детей? Она должна заботиться о них, особенно сейчас.

— Доброе утро, — ответил он, довольный, что снова видит ее. Мэтту было приятно, что она успокоилась и прекрасно выглядит, несмотря на ночные слезы. — Как вы сегодня себя чувствуете? Вам лучше?