– Спорим, не вырвет? – спросил Громила. – Валяй. Интересно глянуть.

Катастрофа насупилась.

– А хочешь, я? – предложил Громила. – Спорим, выиграю. Давай на раз-два-три!

На опухшей мордочке Катастрофы проступил интерес. Но она сердито дернула плечом. Громила поднял над столом голову.

– Нам в ванную можно? Посоревноваться. Громилина голова над краем стола выглядела так, будто ее подали на блюде. Папа зажмурился.

– Поступайте как заблагорассудится. Небо, за что мне все это!

– Пошли, – позвал Громила.

Катастрофа тотчас охотно вылезла из укрытия. – Так и знайте: я выиграю! – объявила она и скрылась в ванной.

Через пять минут оба вернулись: Катастрофа – торжествующая, а Громила – весь зеленый.

– Кто выиграл? – спросил Говард.

– Она, – жалобно протянул Громила.

Он как-то попритих и вроде бы потерял аппетит. Катастрофа, наоборот, оживилась и готова была умять целую порцию.

Говард в изнеможении рухнул на стул. Если даже Катастрофа в самых катастрофических своих проявлениях не сумела выжить отсюда Громилу, на кого еще надеяться?

Между тем Громила с превеликим трудом впихнул в себя микроскопическую порцию ужина, изо всех сил соблюдая хорошие манеры. Он даже старательно завел ноги за ножки стула, чтобы стол не дыбился. Мало того, мама явно прониклась к Громиле искренней благодарностью за то, что он сумел успокоить Катастрофу. Кажется, она начала воспринимать Громилу как настоящего гостя и задумалась, куда его положить на ночлег.

– Жаль, у нас нет свободной комнаты, – озадаченно сказала она. – Вернее, есть, но ее занимает Фифи.

Эта фраза до глубины души задела не только Говарда и саму Фифи, но и папу.

– Пусть зарубит себе на носу, – отчеканил папа. – Если он вознамерился ночевать – это его головная боль. Пусть хоть на полу в кухне спит, мне все равно!

– Квентин! Ну почему ты такой черствый! – воскликнула мама.

Говард поспешно смылся с поля боя и забаррикадировался у себя. Он уже чуял, к чему идет дело: мама запустит Громилу к нему в комнату, а его, Говарда, законного хозяина, выдворит к Катастрофе. А на такую жертву Говард был не согласен – уж точно не ради Громилы. Но, подпирая дверную ручку стулом, Говард с изумлением ощутил, как в нем закопошилась совесть. Ведь именно Громила, не кто-нибудь, помог ему отыскать мистера Маунтджоя и заставил того ответить на вопросы Говарда. Громила словно хотел понравиться Говарду.

«Но я не хочу, чтобы он мне нравился… ну не настолько!» – сказал себе Говард и вогнал стул под дверную ручку понадежнее. Чтобы отвлечься от Громилы, он спроектировал перед сном еще несколько космических кораблей.

А утром, когда Говард вышел к завтраку, оказалось, что вопрос с ночлегом решился сам собой.

Громила сложился пополам на диванчике в гостиной и натянул на себя все одеяла, какие содрал с груды ударных. Он действительно пустил в доме корни. Вы только поглядите: передвинул диван, чтобы с удобством смотреть телевизор за завтраком! Сейчас он, ухмыляясь, блаженствовал с чашкой чаю.

Однако стоило Говарду переступить порог, как изображение на экране замигало и пропало, а вместо него высветилось вчерашнее «АРЧЕР СМОТРИТ НА ВАС». Громила протянул длинную руку и выключил телевизор.

– Вот так все время, – обиженно буркнул он. – Кто из вас на порог – он опять того-этого.

– Может, Арчер вам не доверяет? – предположил Говард.

– Я что? Я стараюсь, – возразил Громила. – Буду тут, пока папаша твой не напишет слова.

– Вы неправильно подходите к делу, – растолковал ему Говард. – Уж я папу знаю. Если вы будете маячить у него перед носом, мешать и мельтешить, вы только больше его разозлите. Надо действовать иначе. Прикиньтесь славным и милым и скажите: «Ну неважно, не имеет значения».

Тогда папу замучает совесть, и он быстренько накропает слова – вы и оглянуться не успеете.

– Не, мне надо по-своему! – уперся Громила. – Как хотите. Если вы застрянете тут до следующего Рождества, имейте в виду, я ни при чем! – предупредил Говард.

В ответ Громила довольно хмыкнул: идея явно пришлась ему по вкусу. Говард разозлился.

По дороге в школу он заметил надпись «Арчер» на асфальте – рядом с «классиками» Катастрофы и тоже мелом. На стене углового магазина белела меловая надпись «Арчер», а когда Говард добрался до школы, эта надпись бросилась ему в глаза со стены школьной лаборатории – ее напшикали краской из баллончика для граффити.

На собрании перед уроками из-за этой надписи все получили нудный нагоняй насчет безобразия и вандализма.

«Это папино дело, а не мое!» – опять рассердился Говард, но на литературе благополучно отвлекся, погрузившись в упоительно подробный чертеж своего нового космического корабля. Как же этот чертеж успокаивал нервы!

После уроков на школьном дворе Говарда поджидала Фифи, встревоженно махая рукой. Получилось даже хуже, чем вчера с Громилой: все дружки Говарда ржали, прыскали и хватались за сердце – мол, у него с Фифи роман. Говард, едва волоча ноги, поплелся к Фифи, но тут она сама не вытерпела и помчалась ему навстречу.

– Что еще стряслось? – выдохнул Говард.

– Ты бы не радовался мне так откровенно, а то вдруг кто заметит! – поддела его Фифи. – Стряслось то, что Мейзи Поттер не показывается. Она не явилась сегодня в колледж, а это на нее совсем не похоже. Пойдем проверим, дома ли она. Да-да, ты идешь со мной!

– По-твоему, она заболела?

– Мне кажется, она меня нарочно избегает, – мрачно ответила Фифи. – Не забывай, вчера она видела Громилу и наверняка напугалась. Все это ужасно подозрительно.

Фифи схватила Говарда за руку, и его дружки снова зафыркали и захихикали.

– Будь душкой, Говард, сходи со мной, а? Я боюсь идти к ней и один на один заводить разговор про воровство.

– Ладно, пошли, – поспешно согласился Говард.

В спину им еще какое-то время летели смешки и ржание.

Отойдя чуть подальше от школы и убедившись, что их никто не слышит, Фифи взволнованно поведала:

– Громила все еще у нас. Сидит и ухмыляется, и папа твой сидит – решил его пересидеть, не иначе. За новую книгу Квентин даже не принимался. А я все думаю про тот нож, ну, который у Громилы.

Говард тяжело вздохнул. Он-то надеялся, что Громиле надоест сидеть и выжидать.

Фифи обернула шею шарфом и лихо закинула конец за спину.

– Честное слово, Говард, я уже думаю, не пора ли пойти в полицию. Твой папа ни за что туда не обратится, но кто-то же должен.

– А что, если мы заявим в полицию, а получится только хуже? – нерешительно произнес Говард. – Закон и порядок окучивает Диллиан.

– Диллиан? Кто это? – не поняла Фифи.

– Брат Арчера, – ответил Говард. – Мистер Маунтджой сказал, их семеро братьев и они прибрали к рукам весь го…

Его прервал до боли в ушах знакомый пронзительный вопль, а также топот. За Говардом и Фифи неслась Катастрофа – углядела их из своего школьного двора.

– Куда это вы без меня? – требовательно спросила она, нагнав брата и Фифи. – Между прочим, вы обязаны за мной присматривать!

Фифи вздохнула.

– Мы к мисс Поттер, забрать слова, а идти туда довольно далеко, – предупредила она.

– Я с вами! – объявила Катастрофа, как они и опасались.

– Тогда веди себя хорошо, – велел Говард.

– Как захочу, так и поведу! – отрезала Катастрофа.

Но она боялась, как бы ее не отослали домой, поэтому постаралась не сердить старших и вприпрыжку побежала рядом с ними, ведя себя, в общем-то, безупречно. Разве что скорчила рожицу двум девочкам на той стороне улицы.

– А нашу школу вчера исписали, – сообщила она немного погодя. – Арчер, Арчер, Арчер – все стенки размалевали!

– И нашу, – кивнул Говард.

– Тогда пошли поищем Арчера, – бойко предложила Катастрофа. – Хочешь – напусти на него меня, я разрешаю.

– Нет-нет, – испугалась Фифи, – вдруг он хуже Громилы?

Это слегка остудило боевой пыл Катастрофы. Теперь она шагала рядом с ними молча – и молчала всю дорогу мимо Политехнического колледжа, через торговый центр и вверх на Шотвикский холм.