– Возможно, ты права. Но зачем гадать на кофейной гуще?

Не желая больше его слушать, Изольда медленно пошла назад. Но он, сделав два быстрых шага, схватил ее за плечо и повернул к себе лицом.

– Я хочу, чтобы жизнь в замке текла в привычном русле.

– Вот как? Да ты ведь сломал ее, разрушил…

Он резко тряхнул ее за плечо:

– Ты слышишь меня? Все должно быть как раньше. Кухня, прачечная, огород, изготовление свечей и эля – все работы должны идти своим чередом.

– Да ты, наверное, слегка тронулся умом, если думаешь, что в замке хоть что-то может быть по-прежнему.

– Изольда, ты сделаешь так, как я приказываю. Я видел, как ты управляешь замком. У тебя неплохо получалось. Уверен, что справишься и сейчас.

– Без мужских рук у меня ничего не выйдет. Кто будет чистить хлев и конюшню? Рубить дрова и носить воду? Кто будет поставлять рыбу к столу? Кто будет охотиться?

– Они все приступят к своим обязанностям. И очень скоро.

– Да? И когда же? – насмешливо спросила Изольда.

– Как только принесут мне присягу на верность.

– Держи карман шире! Никто не будет тебе подчиняться.

Она попыталась вырваться, но он не отпустил ее.

– Поверь мне, будут, – решительно сказал он. – Как только слуги увидят, как ты покорно выслушиваешь мои указания, они смирятся и постепенно станут слушаться меня.

– Этому не бывать никогда! Я ни за что не стану выполнять твои приказы! – в бешенстве закричала она.

В ответ Рис ехидно улыбнулся:

– Мой опыт говорит об обратном. Мне кажется, что если тебя как следует попросить, ты не откажешь ни в одной просьбе. Мне как раз приходит на память прошлая ночь.

О, как ей хотелось выцарапать его бесстыжие глаза! Конечно, она тоже помнила, что между ними произошло. Разве можно было забыть такое?! Изольда опустила голову, краска стыда залила ей лицо. Но когда она чуть-чуть приподняла глаза, то сразу встретила его насмешливый взгляд и не выдержала:

– Поверь, я совершила самую большую ошибку в своей жизни. Я видела только то, что лежало на поверхности, но не сумела заглянуть поглубже. Зато теперь мне совершенно ясно, какая у тебя душа, больше между нами ничего подобного быть не может.

Рис напрягся, что-то промелькнуло в его глазах, и Изольде показалось, что ей удалось пробудить в нем некое чувство, похожее на раскаяние. Но он тут же ухмыльнулся, на его губах возникла знакомая скабрезная улыбка, и девушка поняла, что ошиблась. Ее слова оказались пустым звуком. Подобные признания никак не могли повлиять на человека такого склада, как Рис. Он был воином, считавшим, что цель оправдывает средства. Он жил, потому что ненавидел, ненависть была его духовной пищей, и теперь он упивался своим успехом.

Рис отпустил Изольду, но не успела она сделать шаг в сторону, как он приподнял пальцами ее подбородок и, глядя ей в лицо, сказал:

– Ты ошибаешься, Изольда. Тебе хотелось бы ненавидеть меня, но, к сожалению, ты не способна на это. Рано или поздно наступит день, когда твоя страстность, твой внутренний пыл преодолеют презрение ко мне. Причину следует искать в глубине твоей души, и определяется она началом более благородным, чем ненависть.

– Тебе придется очень долго ждать!

Она отшатнулась от него и побежала прочь.

– Напротив. Это случится очень скоро, – бросил он ей вслед.

– Ни за что на свете, – отрезала Изольда.

Рис с усмешкой смотрел ей вслед. Но как только она забежала в дом, нахмурился. Ему доставляло огромное удовольствие едко подшучивать над ней, но не слишком ли он увлекся? Однако она пробуждала в нем чувства более глубокие, нежели обычное желание победителя посмеяться над побежденным противником. Рис задумчиво потер лицо ладонями. Спать с женщинами поверженного врага было законным правом победителя во все времена. Сколько восхитительных ночей он провел с благородными английскими дамами за последние десять лет и относился к ним даже с презрением. Однако встреча с Изольдой заставила его усомниться в правильности сделанного им вывода. Было в ней нечто такое, что отличало ее от других.

Как ему казалось, причина крылась в том, что она происходила из презренного и ненавистного рода Фицхыо. Он окинул замок взглядом. Теперь это был его замок, он завоевал Роузклифф и ни за что не отдаст его никому. Замок, окружавшие его земли и все, кто жил в Роузклиффе, в том числе и она, находились в полной его власти. До тех пор пока она возбуждала в нем желание, он собирался держать ее рядом с собой, но когда Изольда ему надоест, в чем он нисколько не сомневался, он забудет о ней, как забыл многих других женщин. Когда она больше не будет ему нужна, он отпустит ее из Роузклиффа, но это произойдет только после того, как он расправится с ее отцом и дядей. Поквитаться с Фицхыо, изгнать их из замка – он, как никогда, был близок к осуществлению своей самой заветной мечты.

День тянулся невыносимо долго. Казалось, что он никогда не кончится. Изольда приступила к своим обязанностям, как того требовал Рис, и слуги, слегка ободрившись, тянулись к ней, слушали ее повеления. Сказать, что у них все валилось из рук, было бы, пожалуй, преувеличением, но работа шла вяло, как и все, что выполняется из-под палки, что явно не улучшало царившую в Роузклиффе атмосферу.

Кроме того, Изольду чрезвычайно раздражал едва ли не следовавший за ней по пятам Дэфидд. Он мешал ей, путался под ногами, но отделаться от него не было никакой возможности. Кое-как ей удалось наладить работу, за которую отвечала женская половина прислуги: убирались и чистились помещения замка, готовилась пища, заработала прачечная. Однако в кузнице, бочарной мастерской, на конюшне, как и в других местах, где нужны были мужские руки, установилось затишье.

Звон колокола возвестил о наступлении обеда. Изольде не хотелось идти в общий зал и тем более сидеть рядом с Рисом. Она намеренно задержалась в огороде, однако ее навязчивый прилипала разрушил ее планы.

– Ступай в зал, – сказал он. – Петрушка никуда не убежит.

– Мне не хочется есть, – попыталась отговориться Изольда.

Но Дэфидд грубо схватил ее за руку и увлек за собой.

– Пошли.

– Отпусти меня! Как ты смеешь касаться меня, скотина?!

– Мне хочется жрать, – огрызнулся он, таща упиравшуюся Изольду. – Шевели задницей и не ерепенься.

Вдруг она заметила прислоненную к стене садика лопату. Не долго думая Изольда схватила ее и ручкой ударила валлийского хама по колену. Дэфидд вскрикнул от боли, выпустил ее и припал на ушибленную ногу. Вне себя от ярости, она еще раз замахнулась лопатой и изо всех сил ударила его по голове. Бедняга Дэфидд тихо выдохнул воздух и повалился без чувств на землю.

Вдалеке раздался тревожный вскрик часового. Изольда никуда не бежала, она стояла на месте, торжествующе глядя на поверженного валлийца. Но через минуту ей стало страшно. А что, если она убила его?

Отбросив лопату, она склонилась над лежавшим врагом.

– Черт побери! – послышался хорошо знакомый голос.

Она приподняла голову и увидела бежавшего через двор Риса.

– Дьявольщина! – выругался он, с яростью глядя на нее.

Ей стало страшно перед тем наказанием, которое ей грозило.

– Дэфидд! Ты меня слышишь? – закричал Рис, склонившись над товарищем.

В ответ раздался слабый стон. У Изольды сразу отлегло от сердца. Он жив, она не убила его. Как бы ни была сильна ее ненависть к захватившим замок валлийцам, она не собиралась никого лишать жизни.

Дэфидд громко застонал и кое-как приподнялся, оставаясь сидеть на земле. Он провел рукой по волосам, а затем поднес ее к лицу.

– Ты погляди, кровь, – прохрипел он, показывая руку Рису. – Она едва не пробила мне голову!

Рис выпрямился и сердито взглянул на Изольду:

– Послушай, если ты собираешься расправляться с нами поодиночке, то лучше делай это ночью, а не днем. А то сразу видно, чем ты занимаешься.

Собравшиеся вокруг раненого Дэфидда валлийцы шумно рассмеялись, только тому было не до смеха.