Что касается греков, их виртуозность выражается прежде всего в оригинальном исполнении. Темы и мотивы, заимствованные на Востоке, постепенно проникают в жесткую систему геометрического стиля: они организуются в логичные, связные композиции и придают декоративному искусству неизвестное финикийцам и карфагенянам качество. Этому есть понятное объяснение: эстетическая цель была обусловлена здесь коммерческими требованиями. Посредническая роль греков связана с процессом, который освободил этрусское искусство от виллановской геометрики, это произошло почти одновременно с распространением греческой ориентализации. Нужно признать, что этот процесс имел место в ионийском регионе, а позже и в коринфском. Но другая традиция, происшедшая от греческой геометрики и сохранявшаяся долгое время в Этрурии параллельно с восточным влиянием, иногда, смешивая два течения, приводила к эклектизму, отныне основательно закрепившемуся в этрусском искусстве. Несомненно, в этом заключается наиболее важное свидетельство определяющего влияния восточных потоков на Западное Средиземноморье.

Здесь речь идет о прямых следствиях, по большей части современных распространению этого феномена. Остальные следствия проявятся на гораздо большей пространственно-временной дистанции. Так, искусство ситулы расцветает в то же время, когда этрусская ориентализация подходит к концу, что свидетельствует о более позднем проникновении ориентализированных форм в континентальную Европу — в период, соответствующий последней фазе цивилизации Гальштат. Подобным образом развивалось иберийское искусство, оригинальные проявления которого в неявной форме распространяются начиная с более древних времен и сохраняются вплоть до начала римской эпохи.

Наивысший расцвет ориентализированного искусства совпадает с периодом невероятной интенсивности экономической жизни, это проявляется как на одном, так и на другом конце Средиземноморья. Средиземноморский мир перестает быть разделенным на разные сектора, изолированные друг от друга. Циркуляция идей, прежде всего эстетических, разворачивается параллельно экономической циркуляции. Появляются новые государства, которые просуществуют длительное время и которым суждено стать главными действующими лицами истории этого мира. Именно в ту эпоху и родилась история Средиземноморья как единое явление.

Фундаментальная проблема данного периода — проблема отношений между континентальной Европой и прибрежными регионами. Это и доказывать не нужно, когда речь идет о цивилизациях Гальштат и Вилланова: с этой точки зрения они выступали главными действующими лицами истории для значительной части континента. Таким образом, в своем изложении начального периода истории я сконцентрировал внимание на этих двух культурных системах, которые относятся к протоистории Европы. Их историческая роль аналогична, хотя они были распространены на различных территориях. И та и другая положили начало культурным сообществам, разным по своим масштабам, но удивительно схожим, которые сохранялись в течение довольно длительного времени. Эти первоначально параллельные процессы впоследствии разошлись: цивилизация Вилланова заложила основы этрусской цивилизации, а цивилизация Гальштат подготовила место для цивилизации Ла Тен.

На периферии двух цивилизаций, столь же огромной для Европы, сколь тесно пространство Италии, развивались другие цивилизации, характеризуемые либо консервативным поведением, либо различными реакциями по отношению к средиземноморскому или восточному влиянию. Мы вновь обратимся к ним чуть позже, когда коснемся восточноевропейских культур железного века в связи со степными цивилизациями.

В формировании первого железного века в Европе цивилизация полей погребальных урн играла, несомненно, роль первого плана. Речь идет о континентальном феномене, которому противопоставлено в общих чертах сообщество средиземноморских культур. Фактически усилилось различие между этими двумя пространствами, хотя хорошо налаженные отношения между ними тем не менее сохранялись. Распространение культуры полей погребальных урн, характерной для периода поздней бронзы, полностью угасает в Центральной Европе к концу 2-го тыс. до н. э. Данная культура охватывает большую часть Альп, занимает пространство между Рейном и Вислой, проходит вдоль Дуная вплоть до его нижнего течения. С одной стороны она достигает Балтики, а с другой — долины реки По и верховьев Роны. Ее влияние распространяется до берегов Сены и Центрального Массива, пересекает Пиренеи в направлении Эбра и достигает итальянского полуострова. Классические поля погребальных урн покрывают и захватывают также пространство курганов эпохи бронзы.

Что представляет собой эта цивилизация, откуда она? В Венгрии мы видим, как керамика с простыми формами и простым декором постепенно занимает место богатой керамики предшествующего периода, которую определяют как барочную. Урны, куда помещался прах умерших, вспомогательные сосуды, глиняная посуда общего назначения, найденные в некоторых могильниках некрополей, отражают тенденцию к монотонному единообразию. Но в то же время, когда распространяется эта культура, параллельно в соседней Лужице развивается культура биконических урн, внезапно обнаружившая в Венгрии и Трансильвании новое металлообрабатывающее производство, специализирующееся на изготовлении различных типов оригинального оружия и бронзовых украшений. Большие, типично венгерские и румынские мечи становятся известными на обширном пространстве от южной Скандинавии до Греции и Передней Азии и Египта. По-видимому, вмешательство континентальных сил проявлялось тогда и в Восточном Средиземноморье и Эгеиде, вероятно, это объясняется перемещением северных групп.

Возможно также, колоссальному распространению нового оружия способствовали его качество и практичность. В средиземноморских районах его импорт заменялся ввозом сырья, вытеснившего, таким образом, восточные товары. Но что касается главной цели этой экспансии, именно в Центральной Европе располагалось особое пространство этой цивилизации, которая в итоге была поглощена лужицкой цивилизацией. Одна из ее отличительных черт — распространение ремесла. Выше уже отмечалось, что для эпохи бронзы в целом характерен недостаток интереса к фигуративным сюжетам. Эта сдержанность проявляется у народов культуры полей погребальных урн как в керамическом производстве, так и в металлургии. Это приводит к некоторому усреднению стилистических моделей при чрезвычайном разнообразии деталей. Формы, иногда очень выразительные, то геометрические, то более плавные, соединяются с совершенствующейся техникой, чередующей или комбинирующей гравировку, пластику и насечку, в рамках обреченного на геометризм и абстракцию искусства; это также касается декорирования предметов из металла, где почти не остается места изображениям животной пластики. Тем не менее в рамках этого ремесла рождаются шедевры — мечи и фибулы¹ из бронзы, замечательные формы и декор которых, богатый различными сочетаниями, демонстрируют мастерство и изобретательность их изготовителей. В равной степени они достигают вершин в технике листовой бронзы, которая использовалась для изготовления чаш, котлов, ситул, украшений, в частности поясных бляшек, и военного снаряжения — шлемов, кирас, наколенников. Наконец, обработка металла чеканкой позволила декорировать предметы геометрическими или абстрактными мотивами, а также создать образцы круглой скульптуры, в частности знаменитые повозки, характерные для этого периода.

Я настаиваю, что именно искусство цивилизации полей погребальных урн положило начало двум другим цивилизациям, весьма значимым для первого европейского железного века, — Галыптат и Вилланова. Сходства между ними свидетельствуют об их тесных взаимоотношениях. Наконец, примечательно то, что территория полей погребальных урн почти совпадает[6] с территорией гальштатской цивилизации. Поэтому была предпринята попытка увидеть в новых элементах развитие старых. Однако до сих пор проблема формирования гальштатской культуры вызывает споры: специалисты не могут достичь согласия, признавая важность одновременно нескольких компонентов: традиций Средней Европы, отношений с Востоком и Средиземноморьем.