– Ага, не то что у нас: штрафники, гвардейцы, а уж потом все прочие… – ехидно отозвался Зарайский.

– Зато дерутся немцы не по-детски, – хмуро вставил свое мнение механик.

– Вот тут твоя правда, Мурлыкин, – согласился танкист. – Вот потому-то, штрафбат, нам и дальше помощь ваша здорово бы пригодилась…

Он примирительно поглядел на Гвоздева, потом на Зарайского.

– Тут для маскировки хорошо придется попотеть, – продолжил Лебедев. – И «карманы» соорудить, и веток и сучьев нарубить…

– Ага, а штрафники, значится, в качестве тягловой силы – для рытья и лесоповала… Так, что ли? – буркнул вполголоса Зарайский, так, чтоб услышал только Гвоздев.

– Ладно… Чего из пустого в порожнее. У нас вон немец перед носом, так что попотеть все равно придется. Никуда, Аркаша, не денемся, – прекратив ненужные дискуссии, сказал, как отрезал, Демьян.

– У нас раненый, – ответил он танкисту. – К нему надо… А потом – назад.

Гвоздев пытался осмыслить ситуацию стратегически. В конце концов, приказ взводного они практически выполнили. Этот самый Лебедев со своим недовольным механиком являлись составной частью походной заставы тех самых танковых сил, на поиски которых их и отправили.

Пусть повстречались они не в колхозе, а на подступах, но зато какое-никакое взаимодействие уже успели установить, да еще и шороху на фашиста действительно навели. Из песни слов не выкинешь… К тому же танкист обещал медицинскую помощь при подходе колонны.

Если Артюхов сам идти не может, то в расположение, через реку, его не отправишь, ему один, а по всему два провожатых понадобятся, а это значит, что от разведгруппы останутся рожки да ножки. Так что хочешь не хочешь, а танкистов держаться придется. Сообща действовать много веселее. Так решил про себя Демьян, отправляясь на согласование совместных действий к старшему танковой дозорной группы Панкратову.

Бревна в блиндаже взводного заходили ходуном от очередного взрыва. Иссохшая в пыль земля просыпалась внутрь, наполнив тесное пространство мутной взвесью. Старший лейтенант Коптюк закашлялся и, приподняв полу приспособленного для завесы куска брезентовой ткани, тут же, выругавшись, вернул ее на место.

– Черт знает что там творится, – приподнято произнес он и, глянув на артиллеристов, повеселел еще больше.

Командир расчета 76-миллиметрового ЗИСа только что закончил скупой рассказ о трудном марше. Говорил он кратко, но слишком много в него вместилось событий. Ух, даже не верится, что их рубежи усилили. Да еще как – ЗИСы, грозное оружие против любого вражеского танка, пусть даже самого «растигриного».

Сразу видно, что в непрерывных боях. Кричит, когда рассказывает и когда просто обращается с вопросом. Это у пушкарей – профессиональное… Да тут только кричать и остается: немец после атаки отступил, зато теперь срывает злость за счет непрерывного минометного обстрела.

Пускай теперь скрипит зубами, пусть их хоть до самых десен сточит, главное, что они отбились. Отбились! Ох и вовремя же усилили роту артиллерийскими расчетами. Штрафники помогли артиллеристам переправить через реку всю батарею – два 76-миллиметровых ЗИСа, одно 57-миллиметровое орудие и три «сорокапятки».

Согласовывать действия капитану Телятьеву с командиром артиллерийской батареи пришлось очень быстро. Немцы как раз прекратили минометный обстрел, а потом не прошло и пяти минут, как наблюдатели доложили Коптюку, что в поле, прямо по фронту, и справа, из-за пологого ската высоты, появилась цепь немецких танков. С этой высоты фашисты и вели весь день минометный и артиллерийский огонь.

Ротный не подвел. Позиции одного 76-миллиметрового орудия и двух «сорокапяток» решено было разместить во втором эшелоне оборонительной линии третьего взвода под командованием Дударева. Считай, позади опорного пункта старшего лейтенанта Коптюка, так что командир орудийного расчета ЗИСа старший лейтенант Денисов успел заглянуть и в блиндаж к Федору Кондратьевичу.

Артиллерист зашел только после начала массированного минометного обстрела. После переправы им пришлось практически с ходу вступить в бой. Этот этап взаимодействия во взводе Коптюка был отлажен, как часы. Оставались еще во взводе бойцы, прошедшие через горнило боев, в которых приходилось биться плечом к плечу с артиллеристами. Были такие и в отделении Пилипчука, и у Потапова, и у Гвоздева. Да вот только самых опытных приходится в самое пекло и отправлять…

По причине отсутствия двух последних работу по организации помощи артбатарее Коптюк поручил командиру первого отделения Пилипчуку совместно с Дерюжным. Их опыт тут и пригодился.

Выделенные от каждого отделения «переменники» не только помогли артиллеристам вкатить орудия от реки по крутому берегу на возвышенность, но и с ходу, без лишних упрашиваний взялись помогать в обустройстве позиций.

Старший лейтенант Денисов явился на взводный опорный пункт вместе со своим заряжающим сержантом Антипенко, и оба наперебой стали благодарить за то, что «выручили, помогли». Пришлось их благодарственный поток прервать.

– Не стоит благодарности, – отрезал Коптюк, а Дерюжный со свойственной ему рассудительностью добавил:

– Сейчас немец как попрет, так у вас тысяча возможностей отблагодарить появится. Ответный жест, так сказать, проявить…

В целом с артиллеристами вроде общий язык нашли. В согласовании действий никаких недоразумений не наметилось, и с юмором у артиллерии все было в порядке. Особенно Антипенко по этой части блеснул. Балагурил без остановки, пока Денисов его не прервал. Шуточки подчиненного, судя по всему, командиру расчета уже порядком надоели. Ну, в этих тонкостях они сами разберутся, а Коптюк видел, как сразу во взводе приободрились. Еще бы: за спиной не голый берег Псела, а орудийные стволы, которые вражескому «зверинцу» вполне могут дать прикурить.

По поводу субординации Коптюк решил голову не морочить, сразу заметив, что артиллерист Денисов к этому вопросу чувствителен. Артиллерийская батарея из стрелкового полка была придана штрафбату, и, следовательно, командиры расчетов находились в оперативном подчинении у командиров линейных подразделений и Коптюка – в частности. По первому впечатлению у Коптюка отложилось, что этот Денисов, несмотря на интеллигентские замашки, в деле своем вроде кумекал и в тактике и в практике боя разбирался. Когда человеку врага в прицел видеть доводилось и команду «Огонь!» выкрикивать, это сразу чувствовалось.

Потому Коптюк и начальника корчить из себя не стал. Начало боя выстроили по действиям артиллеристов, а потом договорились по ходу координировать их ход.

Вот как только гитлеровцы отступили и начался минометный обстрел, артиллерист не мог усидеть в блиндаже, все выскакивал проверить, как там его орудие и бойцы, а сейчас, когда расчет более-менее окопался по периметру, категорически перебрался под защиту орудийного бронещита. Можно было бы сделать вывод, что нервы у старшего лейтенанта Денисова шалят, что слишком он суетится.

Может быть, так оно и есть. Может, и в самом деле «развинтился» старший лейтенант Денисов. Но позади было почти полтора часа нескончаемой огневой дуэли, и после максимальной собранности наверняка наступает минута, когда твоя сосредоточенность ненадолго теряет хватку.

Когда немецкие танки цепью из десяти машин и между ними – пехота пошли на траншеи штрафников, артиллерист Денисов наглядно доказал, что нервы у него железные.

По предварительной договоренности условились, что начинает артиллерия, подпуская на четыреста метров, и первым бьет ЗИС Денисова. Его 76-миллиметровое орудие – сигнал для остальных. Тут же залпом – «сорокапятки», а потом уже начинают работать по немецкой пехоте штрафники.