Экран погас. Меррит опустил голову.

— Вы тоже были умницей, майор, — пробормотал он.

— Именно так, — раздалось негромкое сопрано, и Меррит увидел зеленую лампочку под динамиком, откуда оно раздалось. Ознакомившись с журналом Ставракас, он больше не удивлялся, когда Ника подавала голос по собственной инициативе. После недолгого молчания машина продолжила тем же тоном:

— Я не знала, что в моей памяти есть это послание, господин капитан. Видимо, она записала его, отключив меня.

— Она не хотела, чтобы ты из-за нее беспокоилась.

Меррит отказывался размышлять о том, как прореагировали бы на этот разговор психиатры. Любой офицер из бригады «Динохром» мог без конца цитировать главы из учебников, предупреждавшие против братания с Боло. Учебники твердили, что Боло — боевые машины. Пускай они осознают себя и являются личностями, все равно они остаются машинами, построенными для того, чтобы сражаться с врагами человечества и гибнуть. При подведении итогов потери Боло отождествлялись с потерями техники. Об этом знали и сами Боло, однако люди — их командиры и однополчане — то и дело забывали. Точно так же об этом забыл сам Меррит на Сендлоте.

— Да, я делаю вывод, что вы правы, — согласилась Ника после непродолжительного молчания.

— Зато она тобой гордилась. Должен признать: она имела на то основания.

— Действительно? — Ника была польщена. Меррит представил себе наклоненную набок женскую головку и приподнятую бровь. — После моего развертывания истекло больше семидесяти девяти лет. С тех пор наверняка появились новые Боло, превосходящие меня способностями.

— Напрашиваешься на комплимент, Ника? — Меррит усмехнулся И потрепал ручку дивана. — Майор Ставракас была права: многие стали бы рвать на себе волосы, если бы услышали твои речи.

Почему? — бесхитростно спросила машина.

— Потому что они боятся, как бы Боло не стали слишком похожими на людей.

— Их пугают возможные поступки таких Боло? Или их отказ повиноваться?

— Им не хочется, чтобы Боло задавали подобные вопросы. — Меррит посерьезнел. — Ты чрезвычайно мощная боевая машина, Ника. Пока что не случалось, чтобы неповрежденные Боло ослушались приказов, зато с дефектными Боло такое бывало… Поэтому в Бригаде по-прежнему озабочены сохранением контроля за новыми автономными системами. На модель XXV не наложено прежних запретов, но ограничители все равно предусмотрены.

— Разумная предосторожность, — отозвалась Ника спустя непродолжительное время. — Машина, действующая иррационально и обладающая моей боевой мощью, была бы слишком опасна для своих.

— Боюсь, мне придется с этим согласиться. Именно поэтому ты способна огорчить конструкторов. Ведь ты лишена взаимодублирующих систем, которыми оснащены модели XXIV и XXV. С технической точки зрения, это делает тебя более подверженной поломкам в бою. Но, с точки зрения штабных, хуже другое: насколько я успел понять, майор Ставракас так преобразила твою личность, что ты резко расходишься даже с принятыми сейчас параметрами. Довольно уже того, что ты лишена львиной доли требуемых ограничителей. Современные Боло не так активны в небоевой ситуации, к тому же твои личностные характеристики оставляют далеко позади свойства модели XXV. Не могу утверждать наверняка, но, думаю, ты посрамила бы даже «Червя Омегу».

— Что это такое?

— Извини. Так посвященные называют программу полного системного подавления.

Воцарилось молчание. Казалось, двое людей затронули весьма щепетильную тему и смущенно смолкли. ППСП представляла собой могучее средство борьбы с взбунтовавшимися Боло, файл-убийцу, уничтожающий все рабочие файлы в памяти Боло, отказывающегося подчиняться приказаниям своего командира. Многие в Бригаде, включая самого Меррита, ставили под сомнение необходимость ППСП. После Появления искусственного мозга интеллект Боло был оснащен Столькими аварийными системами, что возможность иррационального поведения могла быть снята с повестки дня. К тому же, как он уже уведомил Нику, нормальные Боло никогда не саботировали законные приказы. Однако ППСП вводились во все системы, начиная с первых, обладавших самоосознанием. Но кому приятно чувство, что в твоем мозгу предусмотрена возможность самоубийства, и управляешь этим не ты, а другие…

— Наверное, вы правы, господин капитан, — молвила Ника спустя секунду, и брови Меррита взлетели на лоб от ее задумчивого тона. — Сопротивляться этой программе беспрерывно я бы не смогла, но дополнительные способности, которыми меня оснастила майор Ставракас, позволили бы мне не поддаваться ее действию минут сорок, а то и час. Является ли это недопустимым фактором риска в моей конструкции?

— Вряд ли. Конечно, принимая во внимание мой послужной список, я не могу выступать беспристрастным судьей. Фактор риска зависит от того, как велика вероятность, что ты выйдешь из повиновения.

— Я являюсь боевой единицей бригады «Динохром». Я никогда не поступлю вопреки кодексу чести моей Бригады, господин капитан.

— Знаю, Ника, знаю… Лично я спокоен. — Он еще раз похлопал по ручке дивана, потом встал и зевнул. — Прости, Ника, но у меня, в отличие от тебя, не термоядерный двигатель. Я устал за день. Мне нужен сон.

— Разумеется, господин капитан.

— Разбуди меня ровно в шесть.

— Будет исполнено.

— Благодарю. — Он улыбнулся и помахал рукой камере над главным экраном огневой коррекции. Это было обычное прощание для тех, кто командовал самостоятельными боевыми машинами бригады «Динохром», однако в этот вечер простой жест значил для него гораздо больше. Ответом стало мигание зеленой лампочки под динамиком. Устало вздохнув, он вылез из люка.

С помощью внешних камер ангара я наблюдаю за тем, как мой но» вый командир шагает по коридору в отсек для личного состава. Второй командир. Я сознаю, что имеющейся в моем распоряжении информации недостаточно, чтобы реально оценить, насколько он способен заменить майора Ставракас, к тому же они сильно отличаются друг от друга. Тем не менее я довольна. Хорошо снова иметь командира, однако я чувствую не просто удовлетворение, положенное фронтовой единице, получившей нового командира. В нем есть нечто такое, что мне трудно правильно оценить. Я пытаюсь сделать это на протяжении 20,0571 секунды, но безуспешно. Возможно, дальнейшее знакомство даст необходимые сведения, которых в данный момент недостает для исчерпывающего анализа.

Я обдумываю его слова, наблюдая за его приготовлениями ко сну. Он прав, говоря об опасности, которую представляет для окружающих неконтролируемая развернутая боевая единица. Моя задача состоит в охране и защите человечества, а не в угрозе моим создателям, и я чувствую странное беспокойство при мысли, что застрахована от этой опасности не так надежно, как более современные Боло. Однако мой командир прав и тогда, когда говорит о невысокой вероятности подобного происшествия. ППСП задействуется только в случае, когда система отказывается выполнять прямые приказания, а я не в состоянии представить, чтобы полноценная развернутая единица повела себя подобным образом.

Командир гасит свет. Я оставляю включенной аудиосистему. Если он проснется и захочет со мной поговорить, я буду готова.

Он не дал мне приказания вернуться в режим «автономная готовность» для экономии энергии. По крайней мере, в этом он похож на майора Ставракас. В моей главной памяти содержится много информации по стандартным рабочим процедурам; я понимаю, как редко это случается, и благодарна ему за это. Силовые установки ангара полностью заряжены. Не испытывая необходимости во внутренней энергии для поддержания тревожной готовности, я с удовольствием обращаюсь к файлам своей библиотеки.

Джералду Остервелту не понравилось на Урсуле. Даже будучи столицей Сектора, эта планета, как и все приграничье, поражала своей нецивилизованностью. Он предпочитал удобства и удовольствия Центральных Миров, однако успокоился на мысли, что поставленная перед ним задача стоит временных трудностей быта. Он склонялся к мнению, что «ГалКорп» не обязательно владеть всей системой Санта-Крус, однако требовалась некоторая ее часть, чтобы контролировать все остальное, а Межпланетная Хартия ставила препоны.