– Почему вы не на своих местах?

Все быстро рассаживаются. Учительница другая, ведёт русский язык, она тоже хорошая и добрая, всё время улыбается, зовут Ксения Кузьминична. Седые волосы у неё собраны в большой пучок, глаза голубые, а платье тёмно-синее с белым воротничком. Она вызывает по очереди двух девочек – они читают из учебника. Первая неплохо читает, вторая спотыкается. Потом учительница вызывает меня, я выхожу к доске, она спрашивает очень ласково:

– Как тебя зовут?

– Нина, – говорю.

– Ниночка! – Она говорит это так ласково, что непонятно, как дело дальше пойдёт. – Почитай нам, пожалуйста, из этой книжки про осень! – И протягивает мне книжку.

Я беру книжку – она для взрослых, мелкий шрифт, но я уже много таких книжек читала – и читаю про осень. С выражением читаю. Она внимательно слушает и одновременно очень внимательно меня разглядывает.

– Спасибо! – вдруг говорит и берёт у меня книжку. – Ты хорошо читаешь! У тебя здесь учится сестра? – И улыбается такой улыбкой, что я немножко пугаюсь. Кажется, что на её лице что-то защёлкнулось, и непонятно, как это расщёлкнется обратно.

– Да, Элл очка, она в шестом классе учится! – Я знаю, она сейчас будет говорить, какая Ёлка умная и какая она отличница, но всё равно это приятно.

– Эллочка, – говорит учительница торжественно, – лучшая ученица в классе! И я уверена, что ты тоже будешь лучшей ученицей в классе! – Она расщёлкивает свою защёлкнутую улыбку и просто мне улыбается.

Ну уж нет, думаю, нам дома хватает одной отличницы! А у меня совсем другие планы. И улыбаюсь.

– Садись, Ниночка! Пять!

Я сажусь на место и думаю: две пятёрки ни за что, а потом будете тройки ставить из-за одной помарки. Ладно, пока всё хорошо!

На переменке выхожу в коридор – какой он широкий, длинный, окна большие, мне очень нравится эта школа. В коридоре много девочек – они смеются, разговаривают, иногда подпрыгивают, правда, никто не бегает. Ну ничего, я буду бегать – они привыкнут. Я иду, подпрыгиваю, всё разглядываю – здесь можно хорошо, очень хорошо побегать!

Вдруг чувствую, на меня кто-то смотрит. Я иногда чувствую, что на меня смотрят, и всегда ищу – откуда смотрят, кто смотрит? А тут искать даже нечего – не очень далеко, вижу, стоят две девочки, одна, по-моему, из нашего класса. Они видят, что я смотрю на них, прижимаются друг к другу плечами, головы чуть опускают и идут на меня. Мне становится смешно – сейчас вы у меня, как два мячика, разлетитесь!

Я делаю костяное лицо, наклоняю голову и быстро иду прямо на них, как будто я целюсь между ними. Не успеваю дойти – они отскакивают в разные стороны, а я иду дальше и подпрыгиваю. И почти сразу ко мне сзади подбегает одна из этих девочек, про которую я решила, что она из нашего класса. Она запыхающимся голосом говорит:

– Я тебя спросить хотела…

Я улыбаюсь ей и спрашиваю:

– Как тебя зовут?

Девочка как будто пугается или смущается, но тихо говорит:

– Валя.

– А меня зовут Нина, – говорю. – Что ты спросить хотела?

– Я хотела тебя спросить: тебе нравится… Мэри? – Она опять то ли смущается, то ли пугается. – Она у нас в школе самая красивая!

Вспоминаю лицо Мэри – оно какое-то немножко кукольное и совсем незапоминающееся, смотрю на Валино лицо, мне становится её жалко, и я понимаю, как я могу ей помочь.

– У Мэри очень красивые волосы, – говорю, – а причёска такая красивая – я ни у одной девочки такой красивой причёски не видела, только на картинках! – И я говорю правду, действительно ни у одной девочки не видела такой красивой, необыкновенной причёски.

Валя так радуется, как будто её очень похвалили… или что-то очень хорошее подарили. Она хватает меня за руку, тащит к окну и начинает вперемешку рассказывать, что у Мэри мама генеральша, папа генерал, у них есть домработница, а у мамы есть синий шёлковый халат с большими красивыми цветами, она его утром надевает и целый час делает Мэри локоны на щипцах…

– На каких щипцах?! – Я так удивляюсь, что даже Валю перебиваю. – Я знаю только щипцы для сахара!

– Я не видела, но есть специальные щипцы для волос, чтоб локоны делать! – Валя так радуется, что даже опять хватает меня за руку. – Я Мэри всё расскажу, что ты сказала… ты сказала ещё… про картинки…

– Я сказала, что “ни у одной девочки я такой красивой причёски не видела, только на картинках!”.

Мне очень жалко Валю и почему-то жалко Мэри. Наверное, потому, что ей из-за этих локонов приходится на целый час раньше вставать.

Дома я всё рассказываю за обедом. Нас только четверо – Папа на работе, Ёлка во второй смене, Мишенька ещё в коляске.

– И докуда же у неё локоны? – спрашивает Анночка.

– Лопатки почти закрывают, – говорю.

– Как красиво! – восхищается Анночка.

– Да-а! – задумчиво говорит Мама. – И как только этой девочке разрешают в школе ходить с такой причёской, сейчас с этим очень строго.

– Папа – генерал! – говорю. – Мама – генеральша!

– Генеральша – это серьёзно! Это очень серьёзно! – смеётся Мамочка.

– Почему? – спрашиваю.

– Понимаешь, Нинуша, – объясняет Мамочка, – во время этой войны генеральшами…

– Вавочка, “диван”! – спокойно, но строго говорит Бабушка.

– Да что же это такое за “диван”! – кричу я. – Вы последнее время так часто говорите вдруг, на самом интересном месте, “диван” – и всё, разговор прекращается! Что это значит – “диван”?

– Нинуша, не кричи, пожалуйста! – Мама недовольна. – Обо всём можно поговорить без крика. “Диван” – это сокращение поговорки: “Диван перед маленькими детьми!” Когда в компании в разговоре участвуют взрослые и дети, а дети неглупые и понимают всё, о чём идёт речь, иногда взрослые забываются, как я сейчас. И тогда кто-то из взрослых напоминает: в разговоре участвуют дети и тема, которая сейчас возникает, не детская. Для этого существует такая смешная фраза: “Диван перед маленькими детьми!” – это быстрое напоминание тому, кто забылся.

И тогда я говорю то, что давно хотела сказать, но как-то не получалось, случая не было. А сейчас как раз про это, и я говорю:

– Мамочка, Бабуся, как я хочу скорей вырасти, стать большой, взрослой, сидеть с вами за ужином долго-долго, обо всём разговаривать без всяких “диванов”, ложиться спать когда захочу, чтобы у меня была интересная работа – у Папы же очень интересная работа… И ещё много всего. Я очень хочу поскорее вырасти!

– Нинуша! – У Мамочки почему то становится печальное лицо. – Тебе плохо живётся?

– Замечательно! – Я хватаю Маму за руку. – Я замечательно живу!

– Девочка моя, не спеши вырастать! – Мамочка гладит меня по руке, потом обнимает. – Детство – это самая золотая пора жизни! Не спеши, не спеши, моя родная!

Мне так хорошо, когда Мамочка меня обнимает, но я думаю: как это – не спешить! Я очень, очень хочу поскорее вырасти и я буду спешить!

Я буду очень спешить!

Анночка уже давно влюбилась в Исю. Ися – племянник Михлиных и сейчас живёт в их старой квартире в нашем доме на Мещанской, в которой они жили до войны. А Михлины, к сожалению, живут теперь опять в Ленинграде. Ися – “аспирант”, ему двадцать три года, он высокий, худенький, очень хороший и добрый. Он тоже любит Анночку, но её, правда, почти все любят – мне кажется, что её нельзя не любить.

Сегодня я пришла из школы – она плачет. Я спрашиваю:

– Что случилось?

Она говорит, что случилась ужасная история! Я расстроилась и говорю:

– Рассказывай быстро, какая история случилась.

А история такая: Папа недавно завёл какой-то странный дневник и ставит каждый день туда отметки по поведению – Ёлке, мне и Анночке. И вот сегодня приходит Ися и видит этот дневник. И говорит:

– А ну-ка посмотрим, Анночка, какие у тебя отметки по поведению?

А Папа вчера, не разобравшись, в чём дело, взял да и поставил Анке двойку по поведению – до этого у неё одни пятёрки были. Анночка мне объяснила, что я что-то сделала не так, а Папа решил, что это сделала Анночка! И она не смогла ему это объяснить, а он поставил ей двойку! И вот эту двойку на следующий день увидел Ися, очень удивился и сказал: