— Водитель «крайслера», приказываю вам остановиться! — крикнул он в мегафон в сторону мчавшейся почти впритирку бандитской машины. — Немедленно остановиться!

— Вкатай, вкатай, чтоб помнили суки Московский уголовный! — не унимался Мишка, прижимая «крайслер» и выталкивая его на тротуар.

Виктор мгновенно прикинул, что субтильная «девятка» разлетится на все свои составные раньше, чем пострадает полировка на здоровенной иномарке, и демонстративно прицелился в боковое тонированное стекло напротив водительского места. В ответ поползло вниз стекло задней дверцы. Виктор тут же перевел прицел на нее и инстинктивно пригнулся, ожидая выстрела. Мишка резко нажал на тормоз.

Метко брошенный из «крайслера» окурок стукнулся о лобовое стекло «девятки», сыпанув при этом искрами, а сам «крайслер» рванул вперед так, что это было даже как-то противоестественно.

— Не понял, — протянул с угрозой Мишка и бросился следом.

Его визави на иномарке, нужно признать, был действительно мастак. Даже Мишка, казалось бы, гонщик со стажем, гордость и слезы всего МУРа, и тот нагонял проклятую иномарку с превеликим трудом. Машины то мчались одна за другой по узеньким улицам старой Москвы, по еще более ее узким переулкам, то отрывались друг от друга в лабиринтах дворов, путаясь в бельевых веревках, пугая полусонных жителей и заслуживая порицания со стороны вездесущих, уже сидящих на скамейках у подъездов старушек.

— Жми его, жми! — уже с азартом кричал Виктор, когда в очередной раз муровская «девятка» почти поравнялась с «крайслером».

И Мишка жал, жал так, что Виктор жмурился, готовясь к страшному, жесткому, по-киношному красивому удару. Но удара не происходило, Виктор орал в мегафон, требуя остановиться, показушно прицеливался и… и «крайслер», нырнув в очередную подворотню, уходил от преследования: муровцы матерились нещадно и, визжа тормозами, царапая покраску своей видавшей виды машины, устремлялись следом.

Когда «девятка» выскочила, круша и приминая кусты, в закуток пустого двора, «крайслер» выруливал, давая задний ход, из тупика, в котором он случайно оказался. «Девятка» с разворота несильно ударила его бампером в заднее крыло, преграждая путь к отступлению. И тут заднее стекло «крайслера» снова поползло вниз.

— Если опять бычок, я ему лично яйца оборву! — взъерепенился Мишка, неистово крутя баранку, чтобы заблокировать бандитов еще надежней.

Окурков на этот раз не было: в последнее мгновение Виктор увидел краешек пистолетного ствола, придвинувшегося к стеклу из глубины темного крайслеровского салона.

— Пушка, Миха! — успел крикнуть он, пригибаясь сам и таща книзу на сиденье товарища.

Один за другим громыхнули два выстрела: пули, цокнув по лобовому стеклу «девятки», пролетели где-то над самыми головами муровцев. Вслед за этим машину бросило в сторону, а потом и еще раз: «крайслер», взревев мощным двигателем, выбрасывая облака грязи из-под колес, просто отпихнул «девятку» и выбирался из тупика. Прозвучал еще один выстрел, от которого уже треснутое лобовое стекло осыпалось осколками внутрь салона, коля лицо, запорашивая волосы и дробно стуча по кожаным курткам.

— С-сука! — вскрикнул Мишка, зажимая рукой левое плечо.

Виктор бросил взгляд на друга: темная струйка крови пробивалась сквозь пальцы Мишки и терялась на темной коже куртки. От ярости в глазах Виктора потемнело, он выбросил в открытое теперь лобовое стекло руку с пистолетом и разрядил целиком обойму в сторону разворачивающегося и удаляющегося по двору «крайслера».

— Здорово тебя? — обернулся он к стонущему другу. — Давай я сяду, — предложил, перезаряжая обойму «пээма».

— Ладно, не боись, — криво усмехнулся Мишка. — Ты, главное, пали пометче. Внимание!..

«Девятка» вылетела из дворов на улицу, срезала по встречной полосе, разгоняя шарахавшиеся от нее, несущиеся в самый лоб автомобили, расстояние, отделявшее ее от, видимо, не сумевшего справиться с управлением и врезавшегося по пути в газетный ларек, а потому потерявшего какое-то время «крайслера», и пристроилась к нему почти вплотную.

— Засади им, Витек, по самые помидоры! — закричал Мишка, прижимаясь еще плотнее к удирающей иномарке. — Засади, чтоб у блядей мозги полезли!

Витек, как в учебном тире, не делая резких, нервных движений, приостановив дыхание, прицелился и на выдохе расстрелял через тонированные стекла вначале того, кто должен был сидеть на заднем сиденье, а потом и другого, что предполагался на водительском кресле.

«Крайслер» мотнулся из стороны в сторону, сшиб афишную тумбу, мусорку и влетел в живописную витрину магазина «Океан», собирая на себя все выставленные для всеобщего обозрения и такие заманчивые на вид дары моря. Поурчав еще несколько секунд, заваленный кальмарами, крабами и еще черт знает чем этаким — едва ли не водорослями! — «крайслер» умолк. Прекратился и визг людей в магазине, в тот момент в нем находившихся. Все с любопытством, явно пересиливающим опасения, потянулись к изрешеченной пулями Виктора иномарке. Сам Виктор и раненый Мишка с пистолетами в руках тоже осторожно приблизились.

Виктор кивнул Тельникову, чтобы тот взял на прицел дверцу водителя, а сам, также держа наготове пистолет, резко дернул на себя: труп водителя с окровавленной головой не спеша вывалился из салона. Два других трупа мирно расположились на заднем сиденье. Причем один из них, судя по всему, тот самый сибирский «авторитет» Лось, был трупом уже некоторое время.

— Еще во дворе, наверное, уложил. — Мишка покусал губу и спрятал свой «пээм» в кобуру. — Ничего, чистая работа. — И он обвел взглядом всеобщий развал.

Послышалась милицейская сирена, и подъехали сразу две машины, одна из них муровская с Соловейчиком.

— Ну, хоть так, — пожал плечами Соловейчик и тоже осмотрелся. — А почему именно в рыбном?

— Какой был, — буркнул в ответ Тельников. — У вас-то как?

— Лажа, — лаконично ответил Соловейчик. — А еще точнее, жопа. Причем полная.

— В смысле? — не понял Виктор.

— Работайте, товарищи, работайте, — пригласил Соловейчик заняться всех собравшихся общеполезным трудом: и работников прилавка, и работников законности, начавших чего-то сразу замерять, записывать, снова замерять. — Ничего не произошло такого, пора бы и привыкнуть. Что, «Новости», что ли, никогда не смотрите?

— Так чего там? — переспросил нетерпеливо Виктор.

— В смысле жопы? — уточнил Соловейчик. — Это, брат, достаточно просто. Видно, бандюков кто-то предупредил, они все и дернули. Так что если бы не вы, то вся операция коту под хвост. А так хоть что-то можно показать. — И Соловейчик с нежностью посмотрел на свеженькие трупы. — Красота.

— Да уж, — посмотрел на дело рук своих и Виктор. — Вот уж действительно день прожит не зря. — И сплюнул.

— И все-таки объяснишь ты мне, кто такой Мефистофель? — настойчиво повторил свой вопрос Турецкий.

— А ты вроде не слышал никогда? — Обычно жизнерадостный и брызжущий энергией Грязнов впал в состояние оцепенения, если не сказать анабиоза.

— Ну, слышал, конечно, читал даже. Был такой в немецком фольклоре. У Гете, кажется, упоминался…

— Не, это тебе не немецкий фон-барон. Он, знаешь, больше на нашего похож, которого тезка твой, Сашка, только не турецкий, а африканский, Пушкин то бишь, изобразил. Разухабистый такой, наглый. Мать его! — Оживившись на минуту, Слава опять сник и потерял интерес к беседе.

— Ну?

— Отстань. — Грязнов завалился на стол и, положив пегую свою голову на скрещенные руки, уставился в одну точку.

— Кофе хочешь? — предложил Турецкий. — Или таблетку… большую… кремлевскую?

— Команду их, гадов — кремлевскую, передушить хочу собственными руками!

— «Кремлевская команда»!!! — заржал Турецкий. — У тебя белая горячка, Славка. Ты хочешь, чтобы я поверил в эту чушь?! Ни за что… Но… какой такой Мефистофель? — недоумевал Турецкий. — Почему не знаю? Я всех великих полководцев знаю… Ну не темни. Поделись со старым товарищем.