Выдернув шнур из стереопроигрывателя, я связала ему за спиной руки, потом позвонила в полицию. В принципе шнур был скользкий, и при определенной ловкости от него нетрудно было освободиться, но ничего более подходящего под рукой не нашлось. Я взглянула на мужчину внимательнее — он прерывисто дышал и, похоже, скоро должен был прийти в себя. Дежурный полицейский обещал срочно прислать патрульную машину и связаться с Перцем.

Вряд ли он попытается выпрыгнуть из окна второго этажа. С внутренней стороны двери библиотеки торчал ключ, я выдернула его, закрыла дверь снаружи и отправилась по дому в поисках веревки и какого-нибудь предмета, который можно было использовать как оружие.

Я как раз обнаружила огромный кривой нож в кухонном ящике стола, когда в прихожей послышался какой-то шум. Хельстрем выбрался на свободу! Черт, я не проверила у него карманы — там наверняка был запасной ключ! Он бросился мимо меня по коридору к входной двери, оставляя за собой следы льющейся из разбитого подбородка крови. Я отстала шагов на десять и догнала, лишь когда он стартовал с места, захлопывая дверцу машины. Инстинктивно я отпрыгнула в сторону, и машина, рыча, вырвалась со двора. На перекрестке Хельстрем заметил приближающийся патрульный автомобиль и быстро развернулся в другую сторону. Полицейские притормозили, оценивая ситуацию, и я быстро прыгнула в салон к ним.

Скорее всего он попытается бежать из города через Западную трассу в Ханко. Преступник, должно быть, сообразил, что на кольцевой дороге и в центре в это время дня обычно пробки. Патрульные мгновенно сообщили приметы «БМВ» Хельстрема всем постам столичного региона.

Вдруг из динамика раздался голос Перца:

— Ну что опять эта чертова Каллио здесь делает?

Я схватила динамик и, прижав к нему диктофон, дала комиссару прослушать запись нескольких наиболее существенных моментов нашего с Хельстремом разговора. Тот внимательно слушал, периодически чертыхаясь, а я тихо удивлялась, совсем не испытывая восторга победителя.

— Он и у меня был следующим на очереди после Киммо, — буркнул наконец Перец. — Ты должна была взять меня с собой на задержание! Тебя что, не учили в школе полиции — на задержание не ходят в одиночку!

Нашу беседу прервало сообщение, что «БМВ» доктора свернул с третьей окружной на Восточную трассу. Перец сообщил, что двигается по Западной трассе через центр Эспоо, так что вскоре он должен был выехать на встречную с Хельстремом полосу. Затем он добавил:

— Тебе, наверное, будет интересно узнать, что, по последней информации, Маллу Мяенпяя пришла в себя. И сегодня вечером ее уже можно будет допросить.

Я откинулась на спинку сиденья, глотая слезы. Еще одному человеку удалось спастись из безжалостных когтей убийцы. Мы мчались вперед по берегу Каукалахти, как внезапно из динамиков снова раздался встревоженный голос Перца:

— Внимание всем постам! Объект движется по Каукалахти в южном направлении. Мы преследуем его…

Линия трещала и обрывалась. Впереди я увидела разложенные на дороге шипы и заслон из нескольких полицейских машин. Мы остановились на обочине с включенной мигалкой и воющей сиреной. Я пыталась разглядеть, в какой машине сидит Перец, как снова услышала его голос, усиленный мегафоном:

— Внимание, вон он!

Тут же на дорогу выскочили полицейские с пистолетами в поднятых руках, из нескольких громкоговорителей одновременно послышалась команда остановиться.

Дальше все произошло мгновенно. Заметив разложенные шипы, водитель «БМВ» на скорости не ниже ста пятидесяти километров в час резко повернул руль в сторону леса, и машина, пролетев через обочину, врезалась в пятиметровое гранитное ограждение.

Когда мы подошли, все было кончено. Капот автомобиля был смят до задних сидений, и я даже не хотела смотреть, что осталось от водителя.

Лучи солнца пробивались сквозь ветви кладбищенских берез, создавая на траве причудливую игру света и тени. Полностью распустившиеся листья шелестели на легком ветерке, белка прыгала между корнями деревьев, и ее шкурка казалась то темно-шоколадной, то нежно-персиковой, в зависимости от того, попадала она на солнце или в тень.

Мы шагали между надгробий, разыскивая могилу Санны. Антти был на похоронах и сказал, что узнает ее, как только увидит. Проходя, я читала фамилии на истертых камнях — кое-где попадались знакомые имена. Устав, я ненадолго присела на небольшую проржавевшую скамью, Антти ходил вокруг, изучая надгробия.

Как только из разбитой машины извлекли останки Хельстрема, Перец буквально тут же затащил меня в свою машину и отвез в участок. Там он заставил меня повторить все события не менее пяти раз подряд, после чего начал угрожать упрятать за решетку в ту же камеру, откуда недавно вышел Киммо.

— Тебе, Каллио, можно предъявить официальное обвинение сразу по нескольким статьям — сокрытие свидетельских показаний, похищение записки Маллу, драка с Хельстремом. Жаль, не могу тебя обвинить в неосторожном обращении с собственной жизнью! Почему ты не позволила нам вовремя вмешаться? Ты чертовски нетерпеливая баба — стоило тебе подождать пару дней, и мы бы спокойно, без лишнего шума, сами взяли этого доктора.

— Если бы я сидела и ждала, мы бы сейчас хоронили Маллу Мяенпяя.

— Возможно, этот Лааксонен не хотел ничего плохого, только ты, как водится, и сюда влезла. Без тебя этот чертов Хельстрем был бы сейчас жив.

— Ну конечно, предъяви мне еще обвинение в убийстве! Слушай, я устала, давай задерживай, хоть в камере отдохну немного.

— Ты все такая же язва, какой была и в школе полиции. Слушай, Каллио, ты не в той стране родилась. В Финляндии нет спроса на частных детективов. Если тебе так уж необходимо все время совать нос в чужие дела, возвращайся обратно в полицию.

— Сколько можно говорить: не хочу я работать в полиции! Тем более что там придется иметь дело с такими идиотами, как ты.

Я услышала, как захихикал рыжий дежурный в углу, а Перец замолчал на пару секунд — наверное, считал про себя до десяти.

— Ты не слышишь, что тебе говорят, — продолжал он ругать меня, блестя мокрым от пота лицом. — И не думай, что все будут плакать, если тебя обнаружат где-нибудь в придорожной канаве, когда ты снова влезешь куда не следует.

В голове у меня застучало. Я вспомнила шипящий голос в телефонной трубке, произносивший примерно те же слова…

— Комиссар Стрем, не надо делать из мухи слона. Кстати, у меня сохранилась запись одного телефонного разговора, где мне кое-кто тоже настоятельно рекомендует не совать нос в чужие дела… — По вытянувшемуся лицу Перца я поняла, что попала в точку.

— Да, у бедняжки, похоже, действительно выдался тяжелый день. Пуппонен, отвези ее домой, — скомандовал Перец своему рыжему помощнику.

Значит, это он угрожал мне по телефону. Интересно, а авария с велосипедом — тоже его рук дело? Хотя, возможно, это были проделки Хельстрема. Но я уже никогда этого не узнаю…

Дома меня ждала нудная проповедь от Антти. Он тоже яростно обвинял меня в неосторожности, необоснованном риске и удивлялся, почему я не взяла его с собой на задержание.

— Черт возьми, я никогда не нуждалась в телохранителях!

— Слушай, жить с тобой все равно что играть с огнем на пороховой бочке!

— Ну и решай сам, надо тебе это или нет!

Хлопнув дверью, я ушла в душ, и там, стянув грязную одежду, долго стояла, смывая с себя грязь, слезы и усталость сегодняшнего дня. Вскоре ко мне пришел мириться Антти. Мы долго целовались, а потом неторопливо занимались любовью, стоя в потоках льющейся воды.

Вчера похоронили Арми. После освобождения Киммо и последних событий расследование быстро продвинулось вперед. Некоторые из соседей Арми, в том числе Кертту Маннила, видели белый «БМВ» Хельстрема, припаркованный за углом на соседней улице в день убийства. Полиция нашла один из дневников Санны в подвале дома Арми. Он был завернут в полиэтилен и спрятан за банками с вареньем. В этом дневнике Санна описывала свои отношения с доктором, что подтверждало высказанные мною догадки.