— Эки пошел на суд, меня туда не позвали, — горько произнесла я.
— Похоже, они сегодня освободят Киммо. Здорово! И это полностью твоя заслуга, — улыбаясь, сказал Ристо.
Слова Ристо меня здорово подбодрили. Я удивилась, зачем они пришли ко мне в офис. По моим расчетам, в данный момент они должны были расстилать красную ковровую дорожку под ногами Киммо и Эки.
— Но раз Киммо невиновен, то кто же тогда задушил Арми? — недоуменно произнесла Марита.
— А ты не знаешь? Так спроси у Ристо, — поддела я ее.
Марита вздрогнула и от изумления вытаращила глаза. Я заметила, что синяк у нее под ухом пожелтел и поблек, новых вроде не было. Или я просто не видела их под одеждой?
— А откуда я могу это знать?
В голосе Ристо слышалась угроза. Я встала, пригласила их зайти и закрыла дверь. У Мары была встреча с клиентом — не следовало, чтобы он слышал наш разговор.
— Арми убили, потому что она что-то знала. Она знала, что кто-то убил Санну или сделал что-то такое, чего она не могла одобрить. Может, у убийцы Санны и Арми была привычка поднимать руку на жену, как у тебя, Ристо. Может, это твой отец столкнул Санну в море? Или она упала случайно? Они поссорились, она была пьяна, оступилась и упала…
Марита вспотела и покраснела, а у Ристо вдруг стало такое же непонимающее и расстроенное выражение лица, как у Киммо в день задержания.
— Прекрати все время приплетать Санну! А если будешь бросать мне в лицо беспочвенные обвинения, вмиг вылетишь с работы!
— Зато ты не сможешь меня избить или, например, задушить!
Марита, тяжело дыша, невольно сделала шаг по направлению ко мне, словно пытаясь защититься от Ристо. Ристо ошарашенно взглянул на жену. Вдруг в его взгляде я прочла, что он понял: Марита мне поверила.
— Марита, не верь ей! Ты что, наплела ей что-то обо мне? — У него в голосе звучали злость и угроза.
— Нет, Марита мне ничего не говорила, мне и самой было легко догадаться. Как ты смеешь поднимать руку на жену?
— Поднимаю руку на жену? В любой семье случаются ссоры, но наша частная жизнь тебя совершенно не касается.
Я взглянула на Ристо. У него руки мужчины, занимающегося интеллектуальным трудом, человека, играющего в теннис: они покрыты редкими черными волосками, на безымянном пальце блестит толстое обручальное кольцо. Эти руки убили Арми?
— Ристо, расскажи нам все, что ты знаешь. Расскажи прямо сейчас, — прошептала Марита еле слышно с таким видом, будто слова давались ей с невероятным трудом.
— Да ничего я не знаю! Я ни на секунду больше не задержусь здесь, чтобы слушать ваши бредни! И мне пора идти встречать брата из тюрьмы! — С этими словами Ристо вскочил и бросился вон из комнаты, громко хлопнув дверью. Марита тяжело опустилась на стоявший около меня стул и заговорила лишь тогда, когда до нас донесся звук отъезжающей машины.
— Послушай, Мария, все не так, как ты думаешь. Ристо не очень часто меня бьет. Просто последнее время он так нервничает — в компании дела идут плохо, как и у всех сейчас… Да и к тому же у меня легко появляются синяки…
— О Боже, Марита! Ты сама-то веришь в то, о чем говоришь? Тебе следует обратиться за помощью. Тот, кто ударил один раз, обязательно ударит еще. А с мальчиками он так же обращается?
— Не-е… Нет, я ему не позволяю. — Она отрицательно помотала головой, так же как Антти, когда бывал чем-то недоволен. — Ты даже представить не можешь, каково это… Знаешь, вообще-то он хороший, ласковый… Я, наверное, сама виновата, потому что иногда, когда начинаю ему возражать, он…
— Не вини себя! Ты это с кем-нибудь обсуждала?
— Когда Санна умерла, он был в такой страшной депрессии, что я предложила ему сходить на сеансы семейной терапии. Но Ристо не согласился, он не хочет это ни с кем обсуждать. А Антти знает? — произнесла Марита с таким ужасом, словно боялась этого даже больше того, что ее муж может оказаться убийцей.
— Знает. И хочет поговорить с тобой об этом.
— И родители знают?
— Нет. А Арми была в курсе?
— Да. — Марита снова помотала головой. Жест Антти в исполнении другого человека казался очень странным. — Она-то мне и посоветовала обратиться к врачу. И сказала, что Ристо от этого можно… вылечить. Что это как заразная болезнь и мне следует поскорее принять меры, пока мальчики не стали такими же. И еще она рассказала, что у Санны и Киммо был эдипов комплекс. Что это такое?
— Это значит, что Санна искала мужчин, похожих на отца, которые тоже били бы ее. Послушай, а не поэтому ли Аннамари и Хенрик не живут вместе? Она его боится?
Марита кивнула сквозь слезы, растерянно провела по лицу рукой и размазала по щекам ярко-синюю тушь. Я протянула ей бумажный носовой платок и продолжила:
— Думаю, Санна умерла, потому что решила избавиться от комплексов. Ей не хотелось больше жить в атмосфере злобы и рабского подчинения. Наконец-то она смогла полюбить мужчину, который не стремился ее обидеть. Но такая Санна не вписывалась в чьи-то планы.
— Ты имеешь в виду Ристо?
— Не уверена. Марита, ты не должна позволять ему проявлять агрессию, надо немедленно положить этому конец.
Я подумала об Антти, сидевшем над диссертацией не поднимая головы. Могла ли я повесить на него еще и этот груз? Но ведь речь шла о его родной сестре!
— Поговори с Антти. Он тебе поможет. Иди к нам прямо сейчас. Обычно в это время он делает перерыв в работе.
— Знаешь, пожалуй, я на самом деле пойду и поговорю с ним. — Марита промокнула глаза салфеткой и решительно поднялась. — Антти такой хороший, — сказала она, как ребенок. — Пожалуйста, не обижай его.
— Передавай ему привет, — улыбнулась я в ответ, — и скажи, что я буду дома не позднее семи.
Когда Марита ушла, я быстро проглотила остатки йогурта, слизнула крошки, оставшиеся от шоколадного торта в переговорной, и отправилась к Маллу, надеясь, что она предложит мне кофе.
Ровно в пять я позвонила в дверь. Стояла тишина, во дворе никого не было. В пустоте прихожей еще раз прозвенел звонок; я вспомнила ободранные стены и разрозненную мебель в жилище Маллу.
Никакого движения. Я снова нажала кнопку и вдруг вспомнила, как недавно столь же безуспешно звонила в дверь дома Арми. Тогда тоже никто не вышел мне открыть. Я занервничала. Прошла вдоль дома и осторожно заглянула в окно на кухне. Никого. Обошла вокруг, посмотрела в окно гостиной — знакомая мне картина: одинокий пустой диван, в центре комнаты телевизор. Тишина. Я подобралась к окну спальни. Оно располагалось немного выше других окон, и мне пришлось подтянуться на подоконнике, чтобы заглянуть внутрь.
Маллу лежала на кровати с закрытыми глазами, рядом валялась упаковка из-под лекарств, полупустая бутылка вина и листок бумаги. Классическая картина самоубийства.
Я метнулась обратно к гостиной, подобрала с земли камень и бросила в окно. Стекла, звеня, посыпались на землю. Я подтянулась, выбила носком ботинка торчавшие острые осколки и запрыгнула в дом. К счастью, на столике стоял телефон с переносной трубкой. Я быстро набрала телефон «Скорой помощи», взглянула на упаковку из-под лекарств и успела нащупать у Маллу пульс, прежде чем мне ответили. Сердце еще билось, но как-то слабо и неровно, дыхание было совсем легким и прерывистым. Я тщетно пыталась разбудить девушку.
Подняв с пола бумажку, на которой мелким неуверенным почерком было написано несколько строк «Не могу больше. Я виновата в смерти Арми. Маллу», — я подумала, что, может, стоит оторвать последнее предложение? Нет, так нельзя. Врачам «Скорой помощи» я дала телефон родителей Маллу и объяснила, что просто случайно проходила мимо. На место происшествия стали подтягиваться соседи, кто-то предложил вызвать ремонтную бригаду, вставить новое окно. А когда врачи начали аккуратно перекладывать Маллу на носилки, я тихо выскользнула из дома.
Предсмертная записка жгла карман. Надо срочно передать ее Перцу. Но нет. Я никак я не могла поверить, что Маллу и есть тот безжалостный убийца, которого все тщетно пытаются разыскать.
